Советская легенда гласит о том, что для этой батареи из четырех орудий собрали два и установили в деревянных двориках. Немецкие снимки и документы опровергают эту версию. По данным журнала боевых действий 30-го немецкого корпуса, батарея вела огонь двумя орудиями со старой позиции, еще два были небоеспособны и оставались на прежних местах. Эти данные подтверждаются немецкими фото.
Сверка номеров орудий на «старой» и «новой» батареях позволяет сделать вывод о том, что для оснащения «новой» 19-й батареи были использованы орудия, ранее составлявшие учебную материальную часть училища ВМУ БО имени ЛКСМУ
113.
Батарея № 18
114 находилась достаточно далеко от района боевых действий и открывала огонь очень редко. В свою очередь, противник также не часто обстреливал позиции батареи, так как ее расположение находилось вне зоны обстрела дальнобойных батарей противника. Вес снаряда, в зависимости от типа – 40—50 кг.
Батарея № 2 (4 100-мм орудия Б-24) изначально располагалась на косе у Константиновского мыса
115 и почти не имела возможности вести огонь «на обратной директрисе», за исключением узкого сектора в направлении восточного створного маяка. В октябре 1941 года батарея была разоружена, но 2 декабря восстановлена на новых позициях – на месте бывшей батареи № 12, убывшей в августе 1941 года на Перекоп. Орудия располагались на массивах бывшей царской батареи № 4, над мысом Константиновский. Дальность стрельбы относительно новых 57-калиберных орудий Б-24Б-м 2-й серии, стоявших на этой батарее, составляла 126 кабельтовых (около 19 км), и, соответственно, ее орудия «дотягивались» до Дуван-коя, но ее снаряды весили всего 17 кг. Орудия этой батареи имели ствол – свободную трубу, замена которой проблемы не составляла.
Установка шести двухорудийных 130-мм батарей-«времянок» была мерой вынужденной. Первые две батареи (№ 1 1 1 и 112), оснащенные орудиями Б-13 (130/50 мм) затонувших эсминцев «Быстрый» (одно орудие) и «Совершенный» (три орудия), были установлены в первой половине ноября 1941 года. Орудия установили таким образом, чтобы они могли вести огонь и по морю, и по суше. Все четыре орудия были установлены на деревянных основаниях. Орудия Б-13, установленные на батареях, имели дальность стрельбы 19,8 км. В некоторых источниках указывается цифра 25 км, но это тоже «полигонная» цифра, таблицы стрельбы для снарядов заканчивались на цифре 22 км.
Еще четыре батареи имели на вооружении 130/55-мм орудия Виккерса образца 1913 года, снятые с потопленного крейсера «Червона Украина»
116, с дальностью стрельбы 17—20,3 км (в зависимости от типа снаряда). Вес снаряда образца 191 1 года был около 35 кг. Если орудия Б-13 были лейнированными и замена изношенного лейнера проблемы не составляла, то орудия образца 1913 года имели ствол-моноблок, с ресурсом ствола всего 300 выстрелов полным зарядом.
Если нанести секторы обстрела каждой батареи на карту с учетом мертвых зон, то можно прийти к любопытным выводам: ряд стрельб, указанных в советских документах, невозможен в принципе. Например, в ряде вторичных документов указывается стрельба 18-й батареи по хутору Мекензия, расстояние до которого более 20 км, или, например, стрельба 14-й батареи по деревне Варнутка (совр. Гончарное), расстояние до которого составляет 25 км, и т. д. Ряд целей, указанных в стрельбах, поразить было нереально, в связи с тем, что они находились в лощинах. Тем не менее в ряде документов указываются стрельбы по деревням Юхары-Каралез (Залесное) и Черкез-Кермен (район древнего городища Эски-Кермен). Поразить эти цели, находившиеся в ущельях, огнем морских орудий, с их настильной траекторией огня, в принципе невозможно. Возможно, стрельбы велись, но, судя по немецким фото, ни один дом в этих селениях разрушен не был. На фотографиях сел Варнутка и Кучук-Мускомья (Резервное и Гончарное), выполненных немцами в 1942—1944 годах, заметить разрушенные дома также не удалось.
В ноябре—декабре 1941 года советское командование попыталось сократить мертвые зоны обстрела, используя корабли ЧФ. Эсминцы для стрельб выходили в верховья Севастопольской бухты. Обстрелу подвергались румынские позиции в районе села Чоргунь и реки Черная. Крейсера выходили на траверс Балаклавы для обстрела Варнутской долины. Отмечен выход линейного корабля «Парижская коммуна» для обстрела Варнутской и, частично, Байдарской долин.
Следы этих обстрелов обнаруживаются в результате поисковых работ. Анализ результатов полевых разведок показывает, что, как правило, массированному обстрелу подвергался небольшой пятачок, доступный для настильного огня корабельной артиллерии через узкие лощины. Так, к примеру, следы обстрела 305-мм орудиями линкора «Парижская коммуна» обнаружены только на одном склоне (над современным немецким кладбищем в районе поселка Гончарное). Взяв пеленг на перевал, через который велся обстрел, можно даже вычислить позицию линкора.
Сегодня следы обстрела румынских позиций с советских эсминцев обнаруживаются только на одном скате высоты, находящейся в створе долины Черной речки. Стрельба из района Севастопольского холодильника (в Южной бухте) велась вдоль Сарандинакиной балки по Балаклавским высотам. Следы попаданий советских 130-мм снарядов прослеживаются в достаточно узком коридоре. Таким образом, совершенно очевидно, что артиллерия с настильной траекторией имела ограничения в условиях пересеченной местности.
В работах А.Б. Широкорада содержится правильная мысль о том, что в условиях горной местности в районе Севастополя артиллерия, способная вести навесной огонь (гаубицы и мортиры), оказалась намного эффективнее береговой артиллерии. Это так, но выбирать не приходилось. Декабрьский штурм немцев последовал уже через месяц после первого, ноябрьского натиска. Хотя время, чтобы перебросить нужную артиллерию, у советского командования было. У обороны не было единого грамотного «хозяина», способного затребовать и получить нужное для обороны.
Но был участок, где морская артиллерия могла сработать достаточно эффективно. Северная часть Севастопольской обороны представляет собой плато, прорезанное речными долинами, простреливая которые можно контролировать ситуацию. Но по непонятной причине долина Бельбека не была прикрыта стационарными батареями, хотя установка морской батареи в районе деревни Бельбек (совр. Фруктовое) или на северной окраине Любимовки напрашивалась сама собой.
