– 5 торпедных катеров (MTSM) на автотяге;
– 5 взрывающихся катеров (МТМ) на автотяге;
– 1 штабной автобус, оборудованный койками для всех водителей торпед;
– 1 автомашина со смонтированной на ней радиостанцией, служившая одновременно канцелярией колонны и складом мелких запасных частей;
– 1 легковая автомашина повышенной проходимости для командира;
– 1 связной мотоцикл;
– 3 трактора;
– 5 автотягачей «666» и 5 специальных прицепов для перевозки катеров (MTSM);
– 2 прицепа для перевозки торпед;
– 1 автомастерская, оснащенная всем необходимым для ремонта автомашин, катеров и торпед;
– 1 автоцистерна емкостью 12 тыс. л;
– 3 автоприцепа-цистерны для перевозки жидкостей;
– 1 автоприцеп для перевозки боеприпасов;
– 1 автокран для подъема катеров.
На вооружении колонны, кроме личного оружия, состояли две автоматические 20-мм зенитные пушки на автоприцепах. Автоколонна была обеспечена бензином, боеприпасами, необходимым оборудованием, запасными частями и продовольствием для автономных действий в течение нескольких месяцев. В штаты колонны вошли: капитан 3-го ранга Ленци – командир колонны и водитель штурмовых средств; капитан-лейтенанты Романо и Массарини и старшие лейтенанты Куджа и Пелити – водители штурмовых средств; 14 унтер-офицеров, из которых 8 водителей штурмовых средств (Паскело, Дзане, Грилло, Монтанари, Феррарини, Лаваратори, Барбьери и Берти) и 29 младших специалистов и рядовых – всего 48 человек».
Нередко появление образцов «чудо-оружия» вызывалось не полетом инженерной мысли, а, напротив, исключительно стесненными материальными обстоятельствами, в которых оказались противоборствующие стороны в Крыму. Прежде всего приходилось импровизировать советской стороне.
Так, в феврале 1942 года прошли испытания советской «ослепляющей гранаты». Граната получила положительное заключение советского командования и была рекомендована к изготовлению. Изначально она представляла собой стеклянную бутылку из-под шампанского со вставленной стеклянной колбой. При разбитии бутылки и колбы начиналась реакция с обильным выделением дыма, который ослеплял противника.
Одновременно в этом же направлении работали немецкие инженеры, которые также разработали дымовую «гранату-ослепитель», имеющую стеклянный корпус, но в ней использовались другие вещества, обеспечивающие более плотное дымообразование. Граната производилась в промышленных масштабах и широко использовалась в Крыму и под Севастополем для борьбы с танками и долговременными огневыми точками.
Предприятия Севастополя активно производили не только детали к штатному вооружению и технике, но и эрзац-вооружение. Еще с августа 1941 года в Севастополе производились стационарные фугасные огнеметы.
Огнеметы вкапывались в землю и в случае атаки противника активировались электрическим путем: открывался электромагнитный клапан и аэрозольная смесь, находившаяся в баллоне под давлением, выбрасывалась в сторону противника. На выходе смесь поджигалась электрической искрой. Данное решение было использовано еще на Перекопе, после чего опыт использования был применен на других участках, в том числе и под Севастополем. Всего в Севастополе были сформированы три фугасно-огнеметные роты, состоявшие из трех батарей каждая. Батарея насчитывала 60 огнеметов (всего 180 единиц в роте).
В связи с нехваткой танковых пушек 8 танков Т-26 были оборудованы огнеметами севастопольского производства. Севастополь производил щиты к орудиям, лопаты, детали к вооружению, минометные мины, гранаты. Севастопольские гранаты были двух основных типов:
– литые чугунные по типу гранаты Ф-1, но с фитильным запалом;
– гранаты с жестяным корпусом с навитой вокруг него проволокой.
Но производились не только боеприпасы: в железнодорожных мастерских производились 82- и 50-мм минометы. Интересным решением являлся 50-мм миномет-автомат системы Гаркуши. Миномет имел барабанный магазин, приводимый во вращение патефонной пружиной, что позволяло ему в течение короткого времени выпускать шесть мин. Миномет имел защиту от двойного заряжания.
Коснувшись темы «чудо-оружия», нельзя не упомянуть еще одно интересное техническое новшество, которое пытались применять и с советской, и с немецкой стороны.
Начну с обширной цитаты из книги А.Ф. Хренова «Мосты к победе»:
«Созрело решение применить против немецкой обороны новое оружие – сухопутные торпеды. Такие торпеды представляли собой серийные танкетки с дистанционным управлением по проводам длиной 600 метров. Вооружение было снято, его заменял заряд взрывчатки.
Выпуск этих торпед наладили на одном из московских заводов. Энтузиастом внедрения их в производство стал главный инженер завода А.П. Казанцев, получивший в дальнейшем широкую известность как писатель-фантаст. Работая в Москве, я познакомился и подружился с ним. Оказавшись в Симферополе, в управлении 51-й армии, я вспомнил о новом оружии и послал на него заявку в наркомат. На мой запрос откликнулись удивительно быстро. Буквально через несколько дней в сопровождении самого Казанцева в Крым прибыла партия танкеток. Шесть штук я распорядился оставить в Севастополе, остальные направили в Симферополь. В те трудные, до предела загруженные дни я все же сумел вырвать несколько часов, чтобы провести учения по применению торпед.
Результаты учения обнадеживали. Танкетки были послушны в управлении, резво двигались по грязи, по размытому дождями грунту. Довольный, Казанцев улетел в Москву. А мы… Мы так и не успели использовать это оружие, предназначенное для воздействия на оборону неприятеля. Гитлеровцы прорвали фронт. Боевое применение торпед стало попросту невозможным.
И вот теперь, как мне казалось, настал подходящий момент, чтобы наверстать упущенное. Речь, понятно, не шла о решении каких-либо серьезных задач. Ставка делалась главным образом на моральный эффект.
Пустить торпеды в дело решили на левом фланге, в четвертом секторе. С комендантом сектора полковником А.Г. Капитохиным (он недавно сменил В.Ф. Воробьева на посту командира 95-й дивизии) мы обошли передний край, тщательно выбирая цели для атаки. Из трех целей, на которых остановились, наибольший интерес представлял крупный дзот. Стоял он на окраине бывшего нашего аэродрома за Бельбекской долиной, в районе Любимовки. Местность между ним и нашими окопами была открытой и ровной.
Торпеды находились на вооружении радиотехнического взвода лейтенанта Леха – того самого взвода из состава 82-го саперного батальона, что произвел дистанционный взрыв в Одессе. В пору затишья бойцы не раз тренировались в управлении танкетками и были вполне подготовлены к их боевому использованию.
Рано утром 27 февраля три пары танкеток выползли из укрытий и, урча моторами, двинулись к немецким позициям. Вперед вырвалась пара, направлявшаяся к дзоту. Мы не отрывали от нее глаз.
Легкие машины, не вооруженные ни пушками, ни пулеметами и идущие как ни в чем не бывало по ничейной земле, вызвали у противника сильнейшее любопытство. Когда они вошли в полосу вражеской обороны, солдаты повыскакивали из укрытий и побежали рядом с танкетками, видимо стараясь понять, что это за диковинные штуки. Но тут самоходные торпеды приблизились к дзоту, и бойцы-операторы включили взрывные устройства… До сих пор жалею, что мы не догадались сфотографировать это зрелище. Произведенный эффект заслуживал того. Дзот смело с лица земли. Не уцелело никого из тех, кто бежал за танкетками: осколков при взрыве оказалось великое множество.
