А между тем, во дворец стали заявляться все чаще и чаще претенденты на звание его Наследника. И каждый, при этом, имел свиток с Древом Семьи и ворох старых пергаментов, которые давали право на эти претензии.
А с того дня, как король-маг умер, своей уж смертью или нет — неизвестно, королевство опять встало на путь смуты.
Было понятно, что претенденты и их семьи начали готовиться к этому моменту заранее. Чтобы достичь желаемого в ход шло все — и золото, и угрозы, и шантаж. И в результате этих инсинуаций документы, летописи и метрики, которые были подняты Советом для того, чтобы все-таки выявить прямого наследника, оказались противоречивы, многие явно фальсифицированы, а некоторые частично или полностью утрачены.
Когда Совет не смог указать с определенной достоверностью на кого-то из претендентов, в ход пошли более жесткие аргументы — войска, которые, как оказалось, к этому моменту имелись у каждого именующего себя Наследником.
И опять королевство стало погружаться в междоусобные войны.
Благо, в тот раз, волшебницы Зачарованной Долины вмешались сразу же, не дав разгореться огню смуты в полную силу. Среди претендентов был указан прямой наследник, а остальные приведены к присяге.
Тот урок был выучен всеми Первыми Семьями, прямыми потомками Дола, и древняя традиция в каждом из семи человеческий королевств была закреплена Законом, запрещающим восхождение магов на престол.
Но традиции в назначение на должность Архимага остались прежние.
В каком поколении они с Владиусом были родственниками Вик не помнил, но знал, что как Архимаг, тот был при Первой семье Эльмера, уже зим триста.
— Ты сказал, что в этот раз не смог. А что, покушений было много? — пораженно спросил принц мага, понимая, что вероятно, он был не прав, обвиняя того в халатности.
— Да. С того года, как умерла королева — угроза стала практически постоянной. Я думаю, что ты помнишь, столь скорбный факт, что твою матушку он убил через цветок? — стал рассказывать Вику Владиус то, чего тот, живя в дальнем замке, не знал.
— Обычная роза — одна из целого букета, стоящего в вазе. Никто и не подозревал, в тот раз, что ее аромат, отравленный черной магией, смертелен. Не прошло и года, как скончалась ваша мать, и король отправил тебя от греха подальше в Ястребиный Утес, Ройджена в Академию, а Ричарда, за невозможностью полностью удалить Наследника от Двора, окружил магами и оборотнями, и случилось следующее покушение. Если не ошибаюсь, это была книга, опять одна из многих стоящих на полках в рабочем кабинете короля. Потом были перчатки, как бы невзначай забытые на комоде, чернила в чернильнице, чужая пуговица, закатившаяся под кровать. Я всего и не упомню… главное, что все это были вещи, которые не бросались своей приметностью в глаза и вполне могли находиться на тех местах, на которых их находили. Урс, он, как ты помнишь, раньше состоял при твоем отце, чуял их сразу, даже поперед меня. Но в последний, оказавшийся роковым раз, ни он, ни я не смогли ощутить черную магию в том предмете, который был ее носителем. Потому что это была свеча, и испускать заложенное в нее заклятие начинала, только когда ее поджигали. А стояла она, что самое ужасное, в подсвечнике в спальне короля…
— А отец любит спать при свете свечи… — закончил этот скорбный рассказ Вик уже сам.
— Да. И опять, как и в первый раз, я не могу ничего предпринять. Несмотря на то, что каждый раз я настойчиво изучал найденный магический предмет — ничего определенного выявить так и не смог, к своему стыду признавая, что эта магия для меня недоступна.
— Она что, так уж сложна? — пораженно спросил принц, ведь всем было известно, что их Владиус далеко не на пустом месте считается сильнейшим магом королевства. И что же тогда получается?
— Там слишком много всего намешано — магия крови, некромантия, большое количество использованных ингредиентов и все это связано меж собой неким узором неизвестного плетения. Но главное, вся эта мешанина привязана к явно эльфийской основе. И, предупреждая твой вопрос, скажу, что, ни посторонних людей, ни признаков какого-то тайного проникновения в семейные покои, мы так ни разу и не обнаружили, — сокрушенно развел руками Архимаг, заканчивая свой рассказ.
Вик пригляделся к нему. Там, в спальне отца, задвинутые наглухо шторы и собственная горестная отрешенность не позволили ему хорошо рассмотреть старшего родственника. И вот теперь, глядя на него, сидящего в кресле с утомленно откинутой головой, под ясным дневным светом, Вик мог видеть изменения произошедшие и с Владиусом.
Он, который не казался намного моложе отца только благодаря окладистой бороде и полной спокойного достоинства манере поведения, теперь действительно выглядел на людские зим шестьдесят. Меж бровями и в углах глаз залегли морщины, в недавно еще гладких темных волосах и бороде, появились седые пряди. А провалившиеся глаза, с красными воспаленными веками, говорили о том, что если больного короля маг и поил сонным зельем, то сам он уже давно не спал.
— Тебе нужен отдых, — сказал с сочувствием принц.
— Ничего, я выдержу. Сейчас нельзя расслабляться. В предстоящие дни нужно столько всего еще сделать! — и произнося эти слова, утомленно вздохнул.
— Ск… сколько осталось… батюшке? — не сразу смог проговорить свой вопрос Виктор.
— Не более десятницы…
Как прошли эти десять дней? Да плохо, конечно!
Засыпать Вик боялся, думая о том, что уготовано им на завтра. Просыпался и того хуже — уже в страхе, а не наступил ли тот самый страшный день.
В результате спал он не более двух часов — с трудом уснув, и вскакивал от первого крика петуха, как если бы, не еле слышное ку-ка-ре-ку доносилось с далекого птичьего двора, а ведро холодной воды выливали ему на голову.
Малый сон усугублял метание сумбурных мыслей, в которых боролись меж собой неверие в происходящее и осознание тяжелых фактов реальности.
В результате тот ледяной и тягучий кисель, образовавшийся его голове в первые мгновения после сообщения Рича о смертельной болезни отца, так и колыхался там, держа Вика в каком-то туманном нереальном мире, меняя местами сон с явью. Он ходил и делал все как обычно, разговаривал и что-то отвечал, и, вроде, даже ел, когда ему подносили, но звуки были глухими, разговоры невнятными, а смысл происходящего вокруг — ускользающим. Зато в коротких снах все было ярким, четким и реальным: и смеющаяся мать, и старающийся казаться серьезным отец, и он сам, Вик, скачущий на первом своем пони по кругу двора — им на радость.
Несколько раз, за эти десять дней, Вик, было, порывался попросить у Владиуса того прочищающего мозги зелья, но… как-то ни разу до мага он так и не дошел. Мерзкое малодушие нашептывало ему, что на трезвую голову все станет только больнее.
Очень сбивало с толку и то, что утрами и вечерами, после дневного отдыха, он часто находил отца в его кабинете полностью одетым и вполне бодрым. Тот, как и помнил его Вик в прошедшие годы, сидел за столом, разбирая бумаги и давая указания секретарям.
