— Ну, ты уж совсем плохого мнения о простых людях! — протянул Вик, обиженный на то, что брат, хоть и грубовато, но достаточно верно указал ему на истинную природу человеческого лицемерия.
— Что есть, то есть! А девочек своих я ни к чему не принуждал, живут они тихо, вдали от столицы и, будучи достаточно взрослыми, способны сами решать свою судьбу. Так что оставим их в покое. А лучше поговорим о том, что в отличие от меня народ наш не только лицемерен, но еще и груб, и примитивен, и плохо образован. И, что самое худшее — учиться и не хочет! Крестьянам и простым горожанам кажется, что больше пользы от детей будет на огороде или скотном дворе, ну или в мастерской, если речь о ремесленнике. Элементарному счету и так научатся, а книжки читать — только время зря тратить!
— Ну, если честно, на мой взгляд, они в чем-то правы… только ты-то здесь причем?! — недоуменно воззрился на него Вик. — Это теперь проблема Рича — учить чему народ или так пока оставить. Вот и отец в свои последние дни об этом много говорил… волновался… а зачем? — на последних словах младший принц отвел взгляд, боясь, что брат увидит в них проступившую слезу.
Но тот, не дав впасть Вику в тоску и не пожелав замечать повлажневших глаз, резко прикрикнул на него:
— Хватит жалобиться, соберись, ты все-таки, принц! У нас проблемы. И не только в Эльмерии, а повсеместно — во всех человеческих королевствах. И как раз, именно из-за того что этот самый народ дальше своего носа и малых радостей ничего видеть не желает. Привыкли все решения на откуп господам и священникам оставлять, а сами, как стадо, идут, куда кнут пастуха направит, лишь бы сладкий кусок и мягкую постель не отобрали!
— Да так вроде всегда было… — продолжал недоумевать Вик, теперь вообще не понимая, куда братец клонит.
— Вик! Соображай быстрее! Ты сам что сказал? Что в народе давно уже гномов, оборотней и эльфов за иноверцев считают! Но ведь они, веруя в Многоликого, изначально все его стороны принимают, а заодно и то, что каждый Его Лик имеет отражение в Созданиях Его. А вот простые люди это понимание давно изжили!..
— И что?.. — тряхнул Вик головой, с трудом продираясь сквозь теологические доводы брата.
— А то, что спустя тысячезимия в сознании людском теперь и Темный, и Светлый — не крайние Лики одного Многоликого, а противоположности полные, отдельные Один от Другого! При этом к нашим дням культ Темного почти совсем утерял свои позиции! Вот скажи мне, братец, ты недавно проехал почти полстраны, добираясь до столицы, много ты видел храмов Темного? — спросил Рой, при этом, пристально глядя на него.
— Не-ет, только маленький древний храм в одной из деревень недалеко от Ястребиного Утеса и Главный, на храмовом холме уже в Эльмере…
— И что ты об этом думаешь?
— Да ничего… хочется людям верить в одного Светлого — пусть верят. В чем проблема?!
Рой на это покачал головой, а взгляд его, устремленный на брата, приобрел странное выражение — снисхождение приправленное горечью:
— А ты не забыл, случаем, от кого сам-то происходишь?! И весь наш род… и, в какой-то мере, вся знать… и соответственно все маги?! М-м?
— От Темного… — ответил Вик. Попутно чувствуя подвох в вопросе, но, никак не ухватывая в чем его суть.
А дальше он, все больше слушал. И в голове его, тем временем, что-то страгивалось с места и закручивалось, пускаясь в несвойственные ему раздумья. И хотя Вик, в отличие от брата, к наукам никогда особенно не тяготел, но в меру приличное образование все же получил. И теперь он с трудом воспринимал, что те непреложные истины, впитанные им еще в детстве, для большинства живущих ныне людей всего лишь сказки давних зим, с не раз переиначенным сюжетом. Он-то, десять зим в дальнем замке просидел, в пол уха старенького учителя слушая, а тут, оказывается, такие дела творятся — непонятные, серьезные… страшные, которые с набега и не уразумеешь!
Простому народу, отринувшему когда-то веру в Создателя Единого, как в Многоликого, теперь было естественней превозносить лишь его Светлый Лик. Это же так легко и понятно нести свои горести и проблемы именно к Нему — Чистому и Сияющему! А потом, покаявшись, ожидать, что он Своим Светом очистит и их от малых и больших прегрешений.
А что Темный? В балладах тех перепетых и присказках пересказанных только-то и осталось, что Он многоженцем был, излишества разные насаждал, да магов не сотворил, как подобает божеству, а породил, как каждая человеческая пара своих детей рожает — через утехи постельные и утробу матери.
Чему там можно поклоняться?! За что челом об пол бить?!
Маги, они чужды простому люду — живут долго, дела творят такие, что косным умом и не понять, да и могущественны непомерно по человеческому разуменью. Страх от них один — да и только! Семь жен — это вообще непотребство несусветное! А излишества разные простому человеку и не по карману — так не нужны они вовсе. И, самое-то главное, благости в Темном нет и благолепия! Как такой прощением одарит, от грехов отмоет?
И давно уже осталось за гранью короткой человеческой памяти, что в облике Темном в Мир приходил Сам Создатель Единый, а Лик тот был всего лишь «одеждой» пригодной для выполнения определенной работы. Как кузнецу положен фартук из толстой кожи, а продавцу сладостей — из беленого льна, ну а пахарю вообще фартук непотребен — одевай что поплоше, да посвободней, чтоб движения не сковывало. Нет, не помнят этого уже — забыли все!
Забыли и то, что женщины, взятые Темным в супруги, были не для услаждения низменных желаний, а для обучения и порождения магов. Да и количество жен было обусловлено, собственно, не ненасытной чувственностью Его, а магией чисел. И забылось давно, что волшебники те были рождены для защиты всего рода людского от властных эльфов. Потому что Большая Битва ушла годами так далеко в прошлое, что для простых людей, с их кратким веком, отгремела в незапамятные времена. И если не забылось еще, что была она между людьми и эльфами — то и это счастье великое, а вот причины, приведшие к ней, вряд ли мог назвать хоть один человек из тысячи.
И уж тем более выпало из человеческой памяти то, что в народе давно числилось за «излишества». И были это совсем не блага, за деньгу покупаемые, а всего лишь чувства, владеющие людьми.
Это Любовь! К женщине, ребенку, брату или матери — не важно. Сострадание живое! Страх безбрежный! Гнев неуправляемый! Жадность затягивающая! И все проявления этих чувств — чистые, сами по себе, или частичные, замешанные в одно из многих, или подогреваемые извне, и есть тот дар, что был преподнесен простым людям Темным при сотворении.
А вот то, что людские яркие чувства часто зависят от тех самых материальных благ — вот это-то и вносит сумятицу и путаницу в понимание сего дара. И это уже от каждого человека зависит, что вызывает в нем эти чувства. Один порадуется, дав монетку нищей старухе, а другой напьется от счастья, что увесистый кошелек нынче в толпе срезал. Один разозлится, увидев ребенка обиженного, а другой изойдет злобой, если у соседа вдруг лошадь новая появится.
