Господин же проигнорировал и это, явно неуважительное действие. Он, вообще, вел себя так, как если бы поведение девушки было в порядке вещей, и не позволял себе выказывать ни одного недовольного чем-либо жеста. Вся его полноватая фигура, громоздящаяся в кресле, выражала спокойное величие — и крепкая осанка, и высоко поднятая, но не вздернутая голова, и расслабленно лежащие на подлокотниках руки. Как, собственно, и лицо его, строгое властное выражение которого говорило, что правитель на всякие мелочи и девчоночьи капризы реагировать не станет.
Но дама, сидящая с ним рядом, так крепка во власти над своими эмоциями не была и продолжала заметно нервничать. Ее рыхлое тело слегка вздрагивало, когда она снова и снова умащивалась в глубоком кресле, как если бы под ней была не мягкая набитая ворсом подушка, а мешок, наполненный камнями.
Вообще-то, при взгляде на нее, сразу можно было сказать, что стоящая перед ней девушка, скорее всего, приходится ей дочерью. И овал лица дамы, хоть и с провисшим уже подбородком, и нежно голубые глаза, и золотистые волосы, с легкой проседью — все говорило о том, что именно от нее девица унаследовала свою чудную внешность. Тогда откуда ее нервозность и плохо скрываемый страх?
А меж тем, мужчина заговорил, видно не желая затягивать явно неприятный для всех момент встречи:
— Дочь наша, принцесса Сордемия, хочу уведомить вас, что из Эльмерии прибыл гонец — ваша свадьба назначена. И не надо больше никаких возражений! Все решено окончательно! — повысил он голос в конце своего заявления, предупреждая недовольство девицы, которая при первых же его словах вскинула норовисто голову и открыла было рот, чтоб запротестовать.
— Вы знаете, что договоренность об этом браке составлена двадцать зим назад и более тянуть мы не можем, а то эльмерцы ее расторгнут. Они уже выказывали подобные намерения! Вам не пятнадцать зим, чтоб вести себя, как молоденькая несмышленая девушка! Вы принцесса из королевской Семьи! Я больше не приму никаких ваших возражений против этого брака! Все договоренности должны быть исполнены! — и, не желая ничего слышать в ответ, махнул рукой, выпроваживая девицу из комнаты: — Ступайте, дочь наша!
Та, меж тем, вся напряглась, руки ее сжались в кулаки, а глаза полыхнули холодным огнем:
— Думаете, что так легко от меня избавитесь?! И не надейтесь! — и, резко развернувшись на каблуках, вылетела из комнаты.
А не успели лакеи закрыть за ней дверь, как дама ударилась в слезы, схватила руку мужа, прижала к себе и принялась целовать:
— Гарл, миленький, ну давай не будем ее неволить?! Ну, хочет она вернуться в свой дальний замок — вот пусть и катится туда! А эльмерцам Алию отдадим, ей уже четырнадцатая зима пошла. Они столько ждали, так что еще пару несчастных годиков подождут! — слезы катились по ее щекам и стекали на обширную грудь, оставляя все более расползающиеся неопрятные пятна на синем шелке лифа.
— Милдрена, да как ты не понимаешь?! Дальний-то замок в нашем королевстве находится! Зачем нам нужно, чтоб она веками торчала под носом у наших наследников! А так будет далеко — за горами, в Эльмерии жить. Вот пусть они с ней и управляются! — заботливым тоном стал увещевать король супругу. Чувствовалось, что уж не в первый раз у них этот спор происходит.
— Да когда она еще съедет?! Я ж не за себя, а за детей боюсь! Особенно за Гарла младшего и малыша Джорри. Девочек она, может, и не тронет в злобе своей, слава Светлому пока ни одна из сестер ее красотой не превзошла, а вот мальчиков-наследников может и извести! А-а! — с новой силой завыла женщина, видно уже представив, как ее сыновья загибаются от страшных болезней. — С ее приезда, как ты год назад позволил ей в столицу вернуться, Гарлушка из простуд не вылезает, а малыш все животиком мучается! А ведь раньше крепенькие мальчики-то были! У-у! — все сильнее расходилась она.
— Не бойся милая, кровь-то у них одна, общая на всех — вот она детей и защитит! Не сможет Демия им сильно навредить, что б по ней в обрат не ударило. А я к ним еще того нового мага приставлю, что недавно из Академии ко двору прибыл — умелый парень видать. Да за той знахаркой, про которую сказывают, что в снятии порчи сильна, я уж послал. Так, глядишь, и переживем — несколько месяцев осталось, а к осени она съедет, — продолжал уговаривать жену король, поглаживая ее вздрагивающую ручку и стараясь не замечать все более удаляющийся грохот.
А девица, меж тем, вылетев из родительских покоев, стремительно неслась по длинной галерее. Глаза ее зло сверкали, губы что-то шептали, а руки мелькали в резких жестах. И при каждом их порывистом движении вдребезги разлеталось, то окно, то зеркало, а то и падал кто-то из закованных в доспехи охранников — вот и шум, который правитель старался не замечать. Видно, подобное поведение старшей дочери было для него не в новинку…
В то время, пока король успокаивал жену, сама Демия все дальше удалялась от родительских покоев. Пробежав по галерее, она также быстро пронеслась по коридору и лестнице, мимоходом скинув со ступеней какую-то служаночку с охапкой белья, отчего упавшая девушка осталась лежать и стонать от боли, а тряпки, вскинутые вверх, еще долго кружились, оседая на пол. Но принцесса всего этого не замечала, бешенство, клокотавшее в ней, застилало ей глаза и рвалось горячей волной наружу. И когда последняя вещь приземлилась на мраморные ступени, она была уже далеко — летела по дорожкам парка, а вокруг нее кружились не вскинутое тряпье, а молодая листва, лепестки цветов и гравийные камешки. Воин же в черном так и следовал за ней как тень, не обращая внимания на творящееся вокруг, лишь изредка прикрываясь рукой от летящих в лицо камней.
Путь этой странной парочки явно лежал к высокой башне, стоявшей отдельно от других строений дворца. Как и все они, башня была построена эльфами и издалека казалась изящной и легкой, почти игрушечной — вот только дунет ветер посильней и унесет ее под облака. И только когда девушка с воином приблизились к ней вплотную, стало понятно, что несмотря на хрупкий облик и кружевную вязь резного камня, насколько это громадное и монументальное сооружение.
В самый последний момент, на самом подходе к башне, воин обогнал девушку и распахнул перед ней дверь. Не приостанавливая шага и не поблагодарив мужчину, та забежала внутрь и устремилась через нижний зал к лестнице наверх.
А там ее, видимо, уже ждали — дверь была открыта, и стоило Деми ступить за порог, как к ней вышла женщина с полным бокалом в руках.
— О, Мустела! — воскликнула принцесса, но более ничего сказать не успела, потому что, казалось помимо воли, руки ее сами схватили предложенный бокал, и она прильнула к нему ртом. И только опустошив его, девушка добавила:
— Ты всегда знаешь, что мне надо!
— Конечно, знаю, я видела, как ты возвращалась, девочка моя! Что родители тебе такого сказали, что ты снесла весь цветник по дороге в башню? — спросила женщина, что встречала ее с бокалом.
Дама эта, меж тем, сама была только слегка взволнована, и то, скорее всего, из-за взвинченности девушки, а не того, что могло произойти там — в покоях короля и королевы. Она вообще, всем своим видом выражала спокойное достоинство, а разговаривала степенно, слегка растягивая слова и немного смягчая окончания.
