«— Может тоже пойти, пройтись пару кругов — хоть ноги размять…» — но, тут же вспомнив о девице со смешными кудряшками, от этой мысли отказался. Приглашать-то пару придется из девчонок, что его окружают, а тем самым, ненароком, выказывать свое якобы расположение к одной из них — так потом от ее родственников и не отделаешься!
Вон, хорошо эльфенку, уже час, как скачет — щеки румяные, глаза блестящие, волосы белоснежные развеваются — красавец, да и только! И никто за ним не следит, каждое движение не подмечает, каждую улыбку к своей дочурке в брачных фантазиях не прикладывает. Положено юному пажу дам развлекать — вот он и развлекает.
А Корр?! Этот тоже ногами кренделя выписывает, и даже каждой даме, с которой танцует, недвусмысленно в глазки заглядывает. И пары у него все — не юные девицы, а дамы постарше — мамашки тех куколок, что его, Вика, облепили. Ну, так оно и понятно — у этого одна проблема, вечно нерешенная! Как говорит Тай: «— В какую бы теплую щелку свой вертлявый стручок сегодня пристроить!»
Вспомнив, меж тем, про Тая, которого на придворных игрищах никогда и видно не было, Вику захотелось к нему — большому, спокойному и надежному. Опять с неумолимой силой потянуло в шатер.
И неизвестно, что бы он предпринял — толи, нарушая все предписанные этикетом правила ринулся с места, толи продолжал бы киснуть среди девиц и дальше, если бы не его светлейшество.
Рой подошел плавно и, если бы не его весьма мужественная фигура, можно было бы сказать, и грациозно. Наверное, такому впечатлению способствовала его струящаяся бело-серебряная мантия и манера поведения изысканейшего придворного. Самому-то Виктору именно этой манеры и не хватало, чтоб стать по-настоящему интересным объектом для кокетства окружающих его цыпочек. А вот с приближением Роя они все оживились, защебетали, завитые прядочки запоправляли, и это несмотря на то, что старший принц был облечен саном и достойную брачную партию составить не мог.
В общем, в очередной раз с «утертым братом носом», Вик ожидал окончания всех этих положенных щебетаний и кивков головы, в предвкушении, что же Рой скажет ему. Ну, не для того же тот подошел к ним, чтоб банальности с «птичками» перечерикивать, в самом-то деле?
И точно, когда тема приятности плавания на корабле была исчерпана, Рой обратился к девицам, с деланно виноватым видом:
— Милые дамы, я украду у вас на время вашего достойного кавалера?
«— Да, да! Укради меня! Стащи меня! Вырви меня из цепких ручек!» — возопило все внутри Вика в ответ на эти слова. А сам он, не сказав ни слова и наступив на пару раскинутых подолов, уже уходил с насиженного и такого надоевшего ему места.
И проследовал за братом в его шатер, благо и идти-то было три шага.
«— Как и повсюду, на этом только казавшемся громадным корабле!» — раздраженно подумал Виктор, когда молоденькие служки в белых балахончиках, исполнявшие роль пажей при Светлейшем, открывали перед ними полог.
Обстановка в передней комнате шатра старшего принца была такой же, как и у них, так что устроились они вполне ожидаемо — расселись в кресла по разные стороны стола, напротив друг друга. Служки тотчас же поднесли им графин с вином и чашу с фруктами.
Брат молчал, пока мальчишки мельтешили вокруг них, а потом жестом руки отослав служек, заговорил:
— Вот что, Вик, наблюдаю я за тобой не первый день и кажется мне, что тут, на корабле, ты совсем несчастлив стал…
— Да о каком счастье тут можно говорить?! Тут о простой нормальной спокойной жизни мечтать не приходится! — воскликнул тот. — Эти девицы совсем меня достали, я шагу ступить не могу, что бы пара из них рядом не оказалась! И в шатре порой скрыться не получается! Нет, конечно, девчонки ко мне туда не заходят — слава великая законам этикета! Но вот их папаши вечно суются! Значит, когда король уходит к себе отдохнуть, ни одна тварь его покой потревожить не может! А ко мне — пожалуйста, можно каждому встречному-поперечному вламываться — я ж не велика птица! Чё там, принц какой-то!
Рой, при этой его эмоциональной речи, сидел спокойно, трубку раскуривал и его не перебивал. Только короткие взгляды, бросаемые им между делом на брата, были очень даже насмешливыми. Эти-то взгляды и прервали распаленный раздражением монолог Виктора, а то бы он мог еще чего больше наговорить по данному-то поводу. Но насмешка в глазах старшего брата всегда заставляла Вика приостанавливаться и начинать соображать, а не лишнее ли он плетет.
Собственно, сегодня, слава Светлому, все сказанное было по делу, хотя… как подумалось младшему принцу, с эмоциями он, похоже, и в этот раз перебрал…
— Вот об этом я и говорю, — согласился Рой, когда Виктор все-таки сподобился заткнуться. — Устал ты тут, младший братец. И так как ты достойно проявил себя при дворе, а я позволил себе удалиться в Обитель, оставив на тебя и Рича с его горем, и проблемы дворцовые, то теперь, думаю, тебе положен отдых.
Вик вытаращился на брата. Он ушам своим не верил и мозгам — тоже! Потому что, слыша то, что он услышал и, делая логическое умозаключение, выходило, что… да-да, ему позволят удрать с этого плавучего дурдома, прикидывающегося королевским двором!
И вот, уже следующим днем, Вик сошел с борта королевской биремы, чтобы уже до самого завершения речной части путешествия больше на нее и не подниматься. Можно еще добавить, что мероприятие это проделывалось не только с великой радостью самим младшим принцем, но и при активной поддержке всей его компании.
И, когда весь остальной двор в очередном городке, что был у них на пути, собирался высаживаться на берег, чтоб поучаствовать в торжественном приеме, который организовали горожане своему королю, они уже спешно двигались в сторону предместий. А там, в соседнем с городком селе, им предстояло подняться на борт одной из конюшенных бирем. К слову, на самый последний корабль огромной свадебной флотилии.
Поспели они едва-едва, так как остановка была короткой, предусматривающей в городе только приветственную речь Совета и распитие пары бокалов вина, а потому на всех судах растянувшегося каравана народ лишь замер в ожидании, но сильно не расслаблялся. То есть, команды на берег не выпускались и животные на прогулку не выводились.
— Вот! — сказал Корр, широким жестом руки указывая друзьям на шеренгу мужиков, выстроившуюся перед ними. Впрочем, мужиков было трое, а вот четвертого вполне можно было назвать дином или даже настоящим господином — столько достоинства и даже можно сказать величавости, содержал в себе его облик. И это несмотря на его потрепанную, как и у остальных одежду, да совершенно «негосподскую» лопатообразную бороду. Лицо дина привлекало внимание своей значимостью и спокойствием. Подобное выражение обычно бывает у людей, безоговорочно разбирающихся в своем деле и имеющих полную уверенность в собственных силах.
И когда Ворон представил его, как капитана Волча, все вздохнули с облегчением — они явно оказались в надежных руках. Не то чтоб плавание по спокойной реке, пролегающей посередине королевства, предполагало какие-либо особые опасности, но под началом такого капитана «дышалось» все-таки спокойнее. Манера же его поведения вызывала безоговорочное уважение и подначивала, как адмиралу военного флота отдать честь: «— Есть, дин!».
