Чертыхаясь, мимо пробежал дин Волч, устремившись на нос корабля, и стал кричать оттуда в медный раструб. Что именно он кричал, тем, кто стоял на палубе его биремы, было совершенно непонятно — только гулкое нечленораздельное бу-бу. Но они надеялись, что тот, кому «бу-бу» предназначалось, все-таки разберет его. И точно, не прошло и минуты, как откуда-то с бирем, стоящих у причалов, ответили:
— Я «Речная красотка», отхожу от второго причала, «Зимняя сестра» готовься! — в другую сторону медный раструб звучал не в пример разборчивей.
Пока их бирема пристраивалась к мосткам под грозные окрики дина Волча, друзья нетерпеливо толклись у борта, ожидая, когда он даст отмашку на высадку.
— Знаете, что-то не хочется мне идти туда… — произнес Тай, кивая головой в сторону людской толчеи на берегу, но при этом глядя на принца.
— Да мне тоже, не охота… здесь где-то совсем недалеко должна быть деревня, уж больно быстро они набежали, — ответил тот, подразумевая, видно, бойко торговавших крестьян на импровизированном рынке. — А в деревне, наверное, таверна приличная есть, — добавил он.
Ли и Корр, не вмешиваясь в разговор старшего с главным, только молча кивали головами, соглашаясь со всем сказанным.
Когда они, наконец-то, ступили на деревянный настил причала, их радости не было придела.
Чтоб не мешать конюхам, начавшим сводить лошадей с корабля, друзья отошли в сторону, к краю довольно большой хорошо утоптанной площадки, на которую выходили причалы. Надо было решать — как бы так выйти на дорогу к деревне и при этом не попасть на берег заполненный народом. Не лезть же, в самом деле, на самый верх вала, чтоб обойти толпу.
— А может, все-таки, спустимся, прикупим чего-нибудь, а-а? Хоть молочка свежего… — от долгого ожидания начал поднывать потихоньку Ли. Он со своим эльфийским желудком больше всех страдал от скудного харча последних дней — бесконечной ухи с сухарями и пересоленного сала.
Еду с королевской кухни им, плетущимся в конце флотилии, в течение долгих шести дней, что они шли вдоль Леса, не доставляли, как было то прежде. А они, понадеявшись, ничегошеньки тогда на последней перед Лесом стоянке, так и не купили. И пришлось им довольствоваться тем же, чем питалась и команда биремы. А какая пища может быть на «оторванном» от мира корабле в жаркие дни? Да во-от… хорошо, хоть рыба свежая — прямо из реки в котелок!
Тут им навстречу выдвинулась интересная компания: один толстый на пони, двое воинственного вида на лошадях, три перегруженных мула и пятеро пеших парнишек, так же обвешанных поклажей не меньше бедных животин.
Наши-то друзья может и не обратили бы внимание на эту процессию — слишком много разного народа сновало и суетилось рядом, если б толстяк, возглавлявший ее, не разглядел бы их сам.
А толстяка этого звали дин Гульш, и помимо того, что он с большим достоинством и знанием дела много зим уже занимал должность Главного повара короля, сей достойный дин был еще умнейшим и проворнейшим придворным. А как же иначе? Вот смог бы он без этих качеств, да без знания лиц, имен и пристрастий в еде всех значимых лиц при дворе долго и успешно сохранять свою немаленькую должность? То-то же! Поваров с умелыми руками много, но Главный повар — всегда один!
И, конечно же, такой замечательный человек не мог не разглядеть принца царствующей Семьи, в каком бы неподобающем ему месте тот не находился.
— Ваше высочество! Господа! — он довольно ловко слез с пони и поклонами поприветствовал компанию друзей, кучкой стоящих у самого склона. — Какое чудесное утро! Как хорошо, что я вас встретил, а то меня совсем совесть замучила! — провозгласил он. — Хочу принести свои извинения за ваш скудный, как я подозреваю, рацион последних дней. Но, — он скорчил досадливую мину, — гребцы и лакеи, что отвечают за доставку еды, ни в какую не соглашались плыть в самый конец флотилии, пока мы следовали вдоль этого жуткого Леса. Я каждый раз чуть ли не пинками заставлял их везти еду на королевский-то корабль! Я накажу, конечно, этих оглоедов, но потом — сейчас во время путешествия мне и заменить-то их некем… — он горестно всплеснул руками:
— А между тем, как оказалось, местные-то в деревне — этих, что в Лесу обитают, с рогами и хвостами, совсем не бояться! Остерегаются — да, не любят — тоже, да! Но не бояться! Вот ужо я своим надаю, что б панику не раздували — а то мне с ними еще в обратный путь плыть! — и грозно потряс кулаком в сторону своей «кухонной» биремы.
— А вас господа, в искупление своего позора, приглашаю на мой корабль. Вам сей же момент чудесную утреннюю трапезу накроют: сырнички зажарестые, яйца в мешочке под масляным соусом, сырок со слезой, блинчики со свежей малиной и взбитыми сливками, — от его перечислений оголодавший Ли только успевал сглатывать слюну и кивать головой. «— Да, да!» — он на все согласен!
— Спасибо, дин Гульш, за приглашение. Но мы — вот, в деревню в трактир собрались уже, — за всех ответил Вик, чем вызвал злое голодное урчанье в возрадовавшемся было животе эльфенка. — Вот только не знаем, как на дорогу выйти, что б туда не заходить, — и принц кивнул вниз, на суетящуюся толпу.
— О, ваше высочество, деревенька крайняя тут недалеко совсем — меньше, чем в версте. И трактир там неплохой, чистенький — с краюшку самого стоит. А пройти туда можно, вон видите? — махнул рукой, показывая, дин. — На середине спуска от тропы, что к пляжу идет, другая отворачивает. Вокруг холма этого прям по склону пошла — она так до самой деревни и будет посредь насыпи-то идти, по над лугом. Но, вы не думайте — она широкая, утоптанная, по ней видно давно ходют. А пока идете… вот вам… — и, забрав из рук у одного из поварят берестяной коробок полный белой с чуть розоватым боком ароматной ягоды, подал Ли: — Клубника луговая в этих местах уж больно хороша! — заметил-таки голодные взгляды парнишки.
А затем, раскланявшись и пожелав им хорошего дня, бодро пошагал к своей биреме. Было заметно, что настроение у него отличное — доволен, видно, что терзавший его совесть недогляд в недокормленности принца благополучно разрешен. Охранники и замученные поварята, подтягивая за собой не менее уставших мулов, двинулись за ним следом.
А друзья, получив желанные указания, устремились в обратном направлении. Чуть спустившись по общей тропе, они свернули на боковую уходящую по склону размытого Вала дорожку.
Когда они уже удалялись прочь от шумного пляжа какая-то тетка, приметившая их компанию и решившая, что негоже потенциальным покупателям уходит с пустыми руками, попыталась было нагнать их — полезла в гору, что-то крича и размахивая связкой тушек ощипанной уже птицы. Но ускорив шаг, они быстро оторвались от нее. Тут еще и тропа вывела их на самый верх чаши маленького пруда, а открывшийся вид был всяко интересней какой-то тетки с все равно еще не готовой к потреблению пищей.
Впереди расстилался вид на луга и деревню, прижавшуюся к валу. А внизу, по правую руку, полностью открывался взгляду небольшой затон.
От протоки, что соединяла его с рекой, в сторону деревни тянулась тропинка, к которой прижались несколько мостков с привязанными к ним лодками. В том месте, где по другую сторону размытого вала располагалась импровизированная пристань для больших кораблей, прудик плотно зарос камышом и осокой. А вот большая часть чаши представляла собой насыпь из огромных гладких валунов. По-видимому, размывая затон в валу, река постепенно отодвигала камни, из которого он был построен, заодно основательно работая и над ними. Большие, обмытые водой за многие тысячезимия, они были похожи на черные яйца громадных неведомых птиц.
