Услышав это, Лион сник и более вопросов не задавал. Теперь уж Ворон вступил:
— Ну а тем, что все-таки воруют, вот так запросто это проделывать и позволяете? Вы ж говорите, что их не боитесь.
— Господин, дело-то ведь не в страхе. Вы вот нашу деревню-то видали? Большая, дома все крепкие да ладные, и корова не одна, и лошадки, и хрюши — овцы — в каждом дворе, уж про птицу разную и не говорю. И телега, и лодка — тож. У любой бабы не один платок расписной имеется, а у девок наших самые бохатые во всей округе сундуки с приданым. Хорошо живем мы, даже очень. А все откуда? Лесом мы живем — Лесом! Слышал я, что в других деревнях жадничали им, — трактирщик мотнул головой в сторону Леса, — да потом на самую ближнюю поляну ступить не могли. А кто ступал, тот потом год ломотой в костях мучался, аль струпьями чесучими покрывался. Ну, им-то можно и без Лесу прожить, у них и сады огромные, и огороды большие, — развел руками хозяин, — а у нас-то все топит по весне, ни одного деревца яблоневого, ни одного кустика крыжовенного не выживает. Только то и сажаем, что за одно лето вырастить можем. Да нам уж и не надо. В Лесу-то тебе и яблочек, и груш, и слив наберешь, да еще лучше, чем садовых — без червяка, без порчи болезненной. И даже персиков с абрикосинами, чего в обычном-то саду, вроде как, нам по природной прохладе и не положено — это ж Дриадов Лес! А в нем и лесная ягода крупней и ароматней, чем в простом, и грибов видимо — невидимо все лето, и орешков разных опять же… Так что вот и получается, что и заботы-то у нас не такие, как у других — что б свекла сахарная на заливных грядках хорошо взошла, да уксус яблошный в меру настоялся. А всякие там капусты да клубеньки — так только, себе по чутку сажаем, и все, — махнул он рукой, а потом значимо так, горделиво:
— К нам за вареньями да соленьями в конце лета торговцы со всей Эльмерии съезжаются. И под следующее лето тару да денюшку оставляють — чтоб значит, другой не перекупил. А вы сами-то попробуйте, попробуйте… вот айва с орешками — это еще с прошлого году, для айвы-то время по осени наступит. А вот это, с розовых лепестков, уже свеженькое. И это из земляники. Еще джемы: из смородинки и персиков — нежные да вкусные такие, что аж сами в горлышко проваливаются! — стал потчевать гостей трактирщик, видно надеясь, что гости, уходя, еще и с собой прихватят по горшочку сладостей.
«— А мы и прихватим! Обязательно!» — пообещал себе Ли, полной ложкой наяривая персиковый джем, который действительно был так хорош, что, как и обещал хозяин, ласково и нежно сам пролетал в обалдевший от такого счастья Лионов желудок.
— Ну, а то, что они ваших женщин обижают — это ж не крынку молока стащить… тут как дело обходится? — дальше продолжил расспросы о житье-бытье подле Дриадова Леса Вик.
— Да-а… тут, конечно, по-тихому дело не проходит… — с философской задумчивостью протянул папаша Крол, обдумывая, как бы подоходчивее обсказать дотошным гостям и эту ситуацию. — Ну, девок молоденьких мы в Лес, понятное дело, не пущщаем — чтоб эти их не попортили, а баб… всякое бывает. Уж больно оне, особенно сатиры, до энтого делу… ну, с бабами… сильно охочи. Но, как уж там часто это случается, никто не знает — бабаньки-то за себя, да за подружек своих, с коими по лесу ходють, помалкивают. А узнается, только когда уж рожать время придеть. Тут ведь до последнего не знаешь, что из утробы-то выскочит, мож и мужнино дитё-то… ну, человечье в смысле. А если нет, то, конешно, благоверный по деревне прилюдно дрыном погоняет ее разок, да и забудется — чей не раз и не два такое бывает. Что ж теперь и в лес по грибы, да по ягоду не ходить? А жить-то как? Где мы такое место еще доходное найдем? — вздохнул тяжело трактирщик, кося взглядом на приезжих — дошли ли до них доводы его убедительные, аль нет.
А поняв, что не очень, еще добавил:
— Вон, опять же, и река рядом. Только кораблик пристал, а наши — тут как тут! А с других-то деревень еще дойди надоть… или выпасать… пока сливки-то на солнце не скиснуть! — он показал рукой на южные окна, в которые хорошо проглядывалась дорога на склоне вала, по которой теперь тянулась цепочка крестьян с тачками, направляющихся к реке. — Ваша-то флотилия, когда уж пристала, а они только идуть… — пояснил папаша Крол свой жест.
— А вы женщин своих охранять не пробовали? — вернулся Виктор к предыдущей теме, пораженный таким прагматичным равнодушием местных жителей к этой проблеме.
— Э-эх, мил человек! Да как не пробовали, раз зим в пять какой-нибудь молодой муж, не слушая стариков, дружков кликнет да отправляется свою женку сторожить. Ну и че?! Раз обойдется да два обойдется, а потом выйдет на поляну рогатый, дунет — плюнет в сторону ревнивого муженька, да и спать отправит всех парней под куст, а сам ну гоняться за молодухами. А там уж, какую поймает… да они, вроде как, и не насильничають, бабаньки-то на болячки ни разу не жаловались… на них-то тож, наверное, ворожат, чтоб не брыкались.
— А дети… — никак не мог оставить эту тему Вик.
— Да какие тож дети, господин? Это выродки ужо! Их как кутят лишних — в ведро, да и все дела! Кому ж такие рогатенькие да лохматенькие нужны? — как на недогадливого воззрился папаша Крол на принца. Но тот не унимался:
— Что всех?!!
— Да-а-а… почти. Вон только ведьмы наши, что на опушке живуть, парочку можа забрали. Оно ж, ведь, когда подозрение есть, что дитё не человечье, их-то не зовуть на роды, только если уж молодуха совсем помирать наладится — тогда уж да-а. А выродков-то они топить не дают, а с собой забирають. Куда уж потом они их девають не скажу — не знаю, можа че сами ворожат на них, можа в лес к папашам отправляють… кто ж знает? Хлавное, средь людёв не живуть — и ладно. Да-а… вот только ихняя, ведьм значит наших, выродка такая одна по деревне и бегает — уж зим пятнадцать как…
Услышав это, друзья переглянулись, сообразив, что за девчонку у реки встретили. Как тут новую тему в разговоре не поднять?
— А что за ведьмы-то… — аккуратненько подступился к трактирщику Тайгар.
Тот, услышав вопрос, надолго замолчал, видно никогда и не задумывался раньше о них. Живут себе на опушке и живут…
«— Ох, не сделать бы худо! Так годами обитают рядом, а как растревожат они своими вопросами этот осиный улей и погонят дремучие крестьяне женщин с места!» — пронеслась у всех друзей одновременно в головах неприятная мысль. Но заслышав первые слова папаши Крола, все вздохнули с облегченьем.
— Да как у всех… только наши-то посильней других будуть. Знахарки хорошие — у них ни одна роженица, ни один младенчик еще не помер. Да и калеченных, и хворых выхаживают всех — если, конечно, позвать успели. Да и скотину могуть подлечить. Дождик, опять же, накликать, аль наоборот тучи многодневные разогнать. Еще погреба наши заговаривають. Мы ж к реке-то близко — копни на пару локтей и вот она сырость-то, а весной вода вообще под самый порог приходит… а без погреба-то куда? Ни молочка, не сохранить, ни овощичек там, ни соленьев. Так что нормальные у нас ведьмы… только вот девка их, выродка эта… — трактирщик как-то замялся.
— А что девка их? — подтолкнул его Корр.
