— А когда меня твои бабульки ругали?! — задорно ответил он, и подмигнул девушкам.
«— Конечно, кто ж отца ругать будет? Мама, чей поди, пожурит слегка, что пожалел их — дурех, не дал прочувствовать всю тяжесть безмагической жизни. А бабушка, так та, как обычно, вообще рукой махнет на доброту зятеву».
А отец тем временем аккуратно перенес похрюкивающих поросяток в соседний загон и переманил туда же и маму-свинку. А взявшись за дело, запел.
Сколько Эль себя помнила, он всегда себя так вел — делал то, что считал нужным, не оглядываясь на других, и всегда с веселой песней.
Нудных баллад про старые времена, битвы разные и героев с их подвигами он не любил. А пел все больше задорные и легкие песенки. Про веселого башмачника, который умел делать такие башмаки, которые кто не оденет, так в пляс в них пускается. Про жадного стражника, что стоя на городских воротах брал лишнюю деньгу со всех. А потом, не признав собственного графа, взял и с него, конечно же, поплатившись сразу за свою жадность. И как погнали того по улицам города по указу графа, а горожане, у кого он лишнюю монетку взял, норовили кинуть в него — кто гнилым помидором, кто тухлым яйцом, а кто и камнем.
Вот и сегодня отец затянул песенку про глупую, но добрую цветочницу:
Милая дева продавала цветы
На площади у фонтана
«— Купите! Купите!» — просила она:
«— Я утром их собирала!»
Предложила служке пару,
А он и говорит — дай мне даром,
Я спалю его на огонечке и вымолю тебе дружочка!
Ля-ля-ля, глупа она была и цветочки отдала!
Милая дева продавала цветы
На площади у фонтана
«— Купите! Купите!» — просила она:
«— Я утром их собирала!»
Предложила тетке пару,
А она и говорит — дай мне даром,
Я схожу на могилку к сыну, помяну его красиво!
Ля-ля-ля, добра она была и цветочки отдала!
Милая дева продавала цветы
На площади у фонтана
«— Купите! Купите!» — просила она:
«— Я утром их собирала!»
Предложила торговцу пару,
А он и говорит — дай мне даром,
Я посля приду и ленту тебе подарю!
Ля-ля-ля, глупа она была и цветочки отдала!
Милая дева продавала цветы
На площади у фонтана
«— Купите! Купите!» — просила она:
«— Я утром их собирала!»
Предложила парню пару,
А он и говорит — дай мне даром,
У меня подружка есть, ухажеров у ней не счесть!
Ля-ля-ля, добра она была и цветочки отдала!
Уже на втором куплете Эль и Рива подхватили легкий мотивчик и стали подпевать. А как отец и говорил — с песней дело и легче и быстрее делается.
А незамысловатая песенка была длинной и в каждой местности ее пели по-разному. Теперь же они вспоминали все когда-то слышанные куплеты да еще парочку придумали сами — по ходу. Собственно, с такими песенками всегда так и случается — кто-то что-то вспоминает, а подзабыв, придумывает свое.
Главное это запев про то, что цветочница отдает разным людям цветы даром, то по доброте своей, то по глупости. И всегда одинаковое окончание, что за ней в это время наблюдает бравый солдат, который сначала хочет взять пригожую девицу замуж, но увидев, как она все раздает, решает, что расточительная жена ему не нужна.
На последнем куплете они все дружно смеялись, не замечая усталости, а вот дело было сделано!
«— С папой так всегда — легко и весело!», — думала Эль, наблюдая как он, возвращая поросяток в родной загон, приговаривает что-то добрым голосом и чешет каждому между ушек.
Она очень любила отца. И если послушать тихий голосок, маленьким «жучком» живущий в ее душе, который она, конечно же, не слушала, то любила она его покрепче матери.
Мама была для нее — ясным солнышком, к которому стремишься и о котором мечтаешь. Но, к сожалению, в жизни Эль был период в котором, как и настоящее солнце, мама была далека и недоступна.
После, когда подросла, взрослым разумом девушка приняла и поняла причины заставившие мать покинуть их с отцом, но тот маленький и гадкий жучок в ее душе, который поселился там в день материного ухода, помимо воли самой Эль, норовил периодически вылезти и напомнить о себе тихим голоском.
А тот день, перевернувший все с ног на голову в ее жизни, Эль не забудет никогда.
Они — мама, папа и она, их маленькая дочь, жили в тихом приморском городке, в часе неспешной езды от Старого Эльмера. Да, еще с ними жил тогда кот. Обычный такой, рыжий — летом облезлый, зимой пушистый и толстый, в общем, какой в каждом доме на их улице имелся. И звали его Барс.
Их маленький городок когда-то образовался рядом с древним еще эльфийским поместьем, и даже свое название взял от нее — Литас, что на староэльфийском языке значило — взморье.
И состоял тот городишка из небольшой площади, где кроме храма Светлого, пожарной вышки и почтовой станции, высились еще с десяток вполне городских особнячков, а вот все остальные дома, вдоль разбегающихся в разные стороны улиц, как только обычными деревенскими коттеджами назвать было и нельзя.
Вот и их домик, в котором они тогда жили, был таким же — небольшим и скромным. Всего-то кухня и общая комната внизу да под самой крышей две спальни — ее и родительская. Но зато вокруг него был чудесный садик с самыми красивыми цветами в округе!
Само древнее поместье легкими воздушными строениями раскинулось чуть в стороне от городка на высоком обрывистом берегу и давно уж принадлежало кому-то из человеческой знати. Кому? Эль, в ее четыре зимы, было совершенно не интересно. А вот то, что недалеко от него располагалась вытесанная прямо в камне обрыва лестница, спускающаяся к самой кромке прибоя — очень даже! Они с мамой часто ходили туда гулять.
Их жизнь в этом тихом сонном городишке была спокойна и упорядочена. Но сказать или подумать так мог только взрослый человек, а для ребенка, которой другой и не знал, она была просто привычной — текущей изо дня в день по накатанной дорожке.
Отец обычно сразу после утренней трапезы уезжал в Эльмер, где, как знала Эль, у него была своя лавка. А они с мамой оставались хозяйничать дома.
Сразу после еды отец шел седлать лошадку, а они с мамочкой выходили на крыльцо его провожать. Папа никогда не уезжал без того чтоб не одарить своих любимых девочек, как он их называл, прощальными поцелуями. Маме доставался поцелуй в губы, а ей, Эльмери, целых два — в обе щечки.
А потом они стояли и махали ему рукой, пока он не скрывался за поворотом, и возвращались в дом к своим «женским» делам. Мама, спросив маленькую Эль какой танец она сегодня предпочитает — сарабанду или павану, отправляла по дому веник «танцевать» в предложенном ритме, а сама бралась за приготовление вечерней трапезы. Малышка же, по мере сил и умений ей помогала. Ну, а Бася, к тому времени напившись молочка, уходил заниматься уже своими делами — кошачьими.
