«— Мда, это все от тягомотины этой, которая зовется дорогой в составе королевского двора согласно строгому этикету! Мозги тупостью заплывают! Вот уже друзей в гадостях заподозрил! — злился Вик. — Просто нашли друг друга „два брата-акробата“ — экспансивный Корр и бесшабашная Льнянка. А что прикажешь делать таким буйным натурам? Кругом-то все в корсеты да в жесткие правила закованы. Вот они и развлекаются, как могут!» — всколыхнувшиеся было на эмоциях мысли опять успокоились и потекли дальше, неспешно переваливаясь из часа в час, как вода по камешкам в пересохших за лето ручьях.
Для него, Вика, вольные развлечения теперь под запретом. Тай слишком степенный и уравновешенный. А Ли день от то дня все более пасмурным делается:
«— Да, что-то с ним происходит, наверное, ревнует нас к Лёне — что теперь не один он, маленький эльфенок, в нашей компании. Надо быть к нему повнимательней, а то совсем смурной стал.»
И ведь почти прав был Виктор в отношении Ли. Но только «почти»…
Ехать бы так и дальше Вику еще несколько дней: придерживая резвого коня, с усилием растягивая губы в лицемерной сладенькой улыбке и тщательно подбирая слова при каждом высказывании, если б… не неожиданное, и этим еще более своевременное, предложение посла Эльмерского.
Барон Пратамский был послом от их королевства в Ламарисе уже зим десять. И это его усилиями данная свадьба, наконец-таки, почти состоялась. И, естественно, он примчался встречать своего короля на границу, не сумев отдать полностью это важное мероприятие в руки ламарских распорядителей.
Не особо фанатичный приверженец строгого этикета барон был вполне мил и легок в общении. А маленький рост, увесистый живот и обширная лысина, составляющие баронский незамысловатый образ, напоминали Вику незабвенного папашу Лайсо. Так что, в общем-то, посол Эльмерский был ему симпатичен. Но, находясь постоянно в дурном настроение, Вик сторонился и его.
Хотя, как говорит мудрая древняя поговорка — жизнь все расставляет по своим местам. И соответственно ей — замечательный человек не мог себя не проявить.
В тот вечер, когда они раскинули свою стоянку на самом выезде из Валапийской долины, барон, кланяясь, подошел к шатру короля, где тот трапезничал в ближнем кругу, и попросил разрешения говорить.
Заинтригованный Рич, конечно же, разрешил.
— Ваше величество, вы уже более месяца в пути, а дальняя дорога своим однообразием, как известно, утомляет не только тело, но и помыслы. Зная это, я посмел предположить, что вам вполне может захотеться поучаствовать в какого-нибудь более энергичном действе… — и склонил голову в ожидании реакции короля на свои слова.
Наверное, барон свое предположение вывел, потому что был внимательным, опытным, умным и вне всякого сомненья хитрым царедворцем. И понимал, что молодой король, только что взошедший на трон, должен хотя бы отчасти тяготиться такой медлительностью путешествия, утяжеленной кучей церемониальных условностей.
Что он в результате хотел получить от нового короля? Толи просто обратить внимание молодого правителя на свою персону, толи какое возвышение или благодарность по службе, толи что-то еще… Вик со своим малым опытом придворной жизни мог только гадать. Тем не менее, что бы там ни предложил господин барон, и что бы там не послужило стимулом к этому, сам он был заранее благодарен ему за подобную заботу. Проведя последние четыре дня подле брата, младший принц приметил, что все эти церемонии, сопутствующие каждому делу, постоянное иногда даже назойливое присутствие большого количества людей поблизости, стали утомлять и его.
Да, Рича готовили к этому, и нрав у него был соответствующий — вдумчивый, не подверженный излишним эмоциям, да и возраст самый подходящий — не юность уже, но и не утяжеленная годами старость. Но все же, что не говори, а королем брат стал всего несколько месяцев назад и вот так, сразу угодил в это путешествие, где не шагу ступить, ни слово сказать, ни кусок съесть без внимания посторонних невозможно.
— И что барон вы можете предложить нам, чтобы развеять скуку дальней дороги? — с достоинством, подобающим его сану, спросил Рич. Но от знающих короля людей не укрылась большая доля заинтересованности в его голосе.
«— Да-а, тяжела она все же ноша королевская!» — в очередной раз посочувствовал брату Вик.
— Акселл, столица Ламариса, как вы знаете ваше величество, расположен не настолько далеко от выезда из Валапийской долины, как Золотой Эльмер у нас. Пути до него, после сегодняшней ночи, останется всего пять дней. По Главному тракту мы должны будем еще день ехать через предгорья. А потом повернуть строго на юг и, двигаясь вдоль Гномьего Хребта уже по равнинным землям, подъехать к городу в том месте, где река Лэта соприкасается с ним. Так вот, у меня есть предложение — пусть весь большой караван своим чередом движется по этому пути. А мы с вами и несколькими близкими вам людьми можем немного разнообразить свое путешествие. Завтра, после того как тронемся, где-то через час, не выезжая из предгорий, от Тракта будет ответвление в сторону. Эта дорога тоже когда-то была проложена эльфами, и хотя ее не прикрыли в свое время древней магией, но до сего дня она остается вполне пользуемой. А проезжая по ней можно и лошадей вскачь пустить, и на страну с вершин посмотреть. А уж вид на сам Акселл, открывающийся из Врат Хилар, признан самым впечатляющим даже такими ценителями прекрасного, как эльфы. И еще, при всем более сложном пути, мы сэкономим время и прибудем к городу на целых полдня раньше вашего кортежа, — озвучил свое предложение господин посол и опять склонился в ожидании.
— Подожди Пратам! — воскликнул Рой. — Но ведь для въезда короля готовится какая-то встреча — фанфары там, лепестки роз, толпы нарядных горожан! Да и ждут его, как я понимаю, со стороны реки, а не гор!
— О! Если его величество согласиться на мое предложение, все это я беру на себя — отправлю нарочного вперед, и все устроиться как надо. Главное-то представление все равно готовят на отбытие вашего величества — когда вы уж с невестой уезжать станете. Вот тогда-то праздник устроят повышенной великолепности! Я все разузнал! — ответствовал тот.
— Ну, раз так, то думается… мы примем ваше предложение барон. Нам давно следует размяться и проветриться, — степенно сказал Ричард, а глаза его так и заблестели от предвкушения. — Сколько человек мне следует взять с собой, как вы думаете?
— Ваше величество, я так рад, что сумел-таки предугадать ваше желание! А в надежде на это взял на себя смелость и подготовил стоянки по тому пути. Исходя из этого, я думаю, что вам можно будет взять с собой человек десять, двенадцать. Ну, и Восьмерых — конечно, — выдав это он покосился на герцога Турфанского, нависшего над ним с грозным видом.
Тот же, в свою очередь, в течение речи посла все сильнее сводил брови и прямо на глазах наливался грозно-красным цветом, явно собираясь придавить вольную идею на корню. И не быть бы барону послом, если б не был он умным человеком — так что, оценив угрозу своим планам по достоинству, он поторопился добавить:
— Это не считая охраны. Солдат, само собой, можете брать сколько угодно, пусть только палатки и харчи берут для себя сами, — и, поклонившись, отступил, давая возможность королю самому решать этот вопрос со своим генералом.
