Я не заметила этого. Я вообще не замечала тогда ничего кроме одного: его больше нет; его больше нет, и, возможно, я — причина того, что его больше нет.
Я постоянно испытывала неловкость.
Вечное и постоянное чувство вины и неловкости перед всеми, кто был рядом со мной и с ним когда-то, и перед всеми, кто появлялся передо мной в тот момент моей жизни.
Мне кто-то звонил, выражал соболезнования, говорил слова утешения — а мне было неловко.
Неловко перед ними за то, что я понимала, каково этим людям, которые что-то говорят, хотят меня как-то приободрить, утешить и понимают, что все их слова на самом деле пусты, что они ничего не могут сделать, что они никак не помогут моему горю.
Мне казалось, что я не достойна их внимания и сочувствия, — и со слезами на глазах была благодарна за каждый жест, сделанный ради того, чтобы хоть как-то помочь мне.
Славка, который открыл мне счет, если вдруг мне нужно будет хоть как-нибудь, хоть что-нибудь в его салоне красоты.
Магазин «Рич» в Атриуме, которые просто подарили мне все женские вещи, которые Ричи отложил для меня за несколько дней до своей смерти.
Паша-Фейсконтроль, который молча раздвигал охрану и толпу людей на входе, увидев меня никакую и пьяную, пытающуюся найти забвение в клубах среди веселья — людей, и протаскивал меня внутрь «Лета», и понимающе не спрашивал: «Ты как?», а потом усаживал меня в такси, когда я, еще более пьяная и никакая, этого забвения не находила.
Ваня Хэнсон, вечно шумный, веселый, буйный и неспокойный, завидев меня в этом самом «Лете», всегда просто подходил ко мне и обнимал, гладя по голове и приговаривая: «Ты прорвешься, малышка. Ты прорвешься, потерпи еще чуть-чуть».
Лева, который почему-то всегда звонил и оказывался во всех местах, где мы были с Алисой, и незаметно оплачивал наши счета.
Алиса, которая выхаживала меня, кормила и поддерживала не только словами, но и просто своим постоянным присутствием, Алиса, которая берегла меня, заботилась и опекала мое пустое неживое сознание, пытаясь хоть как-нибудь вернуть меня к жизни.
А до меня долетал лишь отзвук проходящей мимо жизни, сквозь пелену неумолчного круглосуточного грохота слов: «Ты прости меня, ну почему так случилось все, ну почему ты, ну как мне понять, почему это все — вот так, прости меня, прости, прости…»
прости…
Отступление
15 мая 2006
раз, два, три
я считаю дни
минуты
годы
и секунды…
Завтра.
В 8 отведу ребенка в сад.
в 8:30 прикурю сигарету
и буду отсчитывать минуты
раз, два, три
интересно, о чем ты думал эти три минуты, пока умирал этот вопрос не дает мне покоя уже
да, уже 2 года врачи сказали, ты был в сознании
о чем ты думал, умирая целых три минуты
я считала
за три минуты в мыслях проносится целая вечность
это очень долго
три минуты
последние три минуты жизни…
Я знаю, что уже прошло 2 года.
Я знаю, что надо жить дальше.
И я живу.
Я знаю все, что можно сказать в такой ситуации.
Я все это слышала.
Но еще я знаю, что время не лечит.
Оно просто загоняет боль куда-то в самый дальний уголок сердца.
И боль становится частью тебя самой.
Ты это скрываешь даже от себя, но это все равно проявляется.
мне так неловко все время говорить людям, что у меня муж разбился
мне кажется, я их ставлю в очень неудобное положение — непонятно, кто больше смущен, собеседник или я, тем, что я-то живу с этим, а человеку неловко…
не хочу я ехать завтра на кладбище вместе со всей твоей семьей, хотя я ее очень люблю, вместе с друзьями, хотя это и мои друзья тоже…
знаешь, мне кажется, все не хотят ехать вместе…
не потому, что нам уже все равно…
а потому, что для каждого это свое личное горе, и хочется просто приехать и просидеть с тобой наедине столько часов, сколько получится…
не хочется разговоров-воспоминаний, спрятанных слез твоих родителей, сдерживаемых слез своих и растеребленного болью сердца…
в одиночестве боль естественнее, ее легче пережить…
с другими людьми боль всегда сильней, аккумулируется она что ли, когда всем сразу больно?
раз два три
вдох
выдох
вдох
выдох вот и еще год прожит
отпусти меня, Ричи
и помоги мне захотеть тебя отпустить
потому что я так больше не могу
прости
блядь, так много слов, чтоб тебе сказать
а мыслей сколько
а эмоций
а слез
а чувств…
три минуты — это ровно выкуренная сигарета
это время, которое ты умирал
в 8:30 утра
16 мая
я прикурю сигарету
и очень много мыслей пронесется за эти три минуты в моей голове
потому что когда я ее потушу
ты умрешь
ровно 2 года назад
Глава 8
Прошло уже пять лет, и столько всего уже случилось в моей жизни.
Знаешь, иногда мне кажется, что тебя и не было вовсе. А иногда — что ты все еще рядом и не отпускаешь меня.
Наша жизнь и твоя смерть многому научили меня — и я благодарна тебе за это.
Ты научил меня любить и научил отпускать.
Это было так сложно. Научиться отпускать.
Научиться не винить себя.
Научиться любить.
Иногда мне казалось, что ты мне мстишь.
Всякий раз, когда мои любовные отношения не ладились, я винила тебя и думала, что ты так мстишь мне за то, что наша жизнь не сложилась.
И я покорно воспринимала это как наказание.
