Затаив дыхание, я снова взглянула в его блестящие металлическо-алые глаза, ожидая, что будет дальше.
– Я как раз хотел поговорить с вами об этом, – сказал он жестко, глядя на меня без каких-либо эмоций.
– Об… “этом”? – переспросила я, чувствуя себя совершеннейшей дурой, потому что предыдущий разговор наполовину вылетел у меня из головы. Зато я прокручивала по десятому кругу собственные мысли, выбирая, какая из них могла бы стать “этой”:
“Злость. Расстройство. Отчаяние. Страсть…”
“Ждать. Бояться. Желать…”
– О дополнительных занятиях, – ответил он, сдвинув брови и глядя на меня так, словно я и впрямь туго соображаю.
– А, да, конечно, – кивнула я, слегка покраснев.
– Поскольку внеклассные занятия не приветствуются в Самоцветах ввиду большого количества лекций и практик у разных потоков, нам придется заниматься поздно вечером. Здание академии будет пустовать, мы не займем ничье время и никому не помешаем. После девяти часов преподавательский и лаборантский состав Самоцветов уходит по домам, поэтому именно в это время мы будем заниматься.
– В девять… вечера? – выдохнула я, представив, как это будет выглядеть. Где-то в это же время над золотой Шейсарой опускается солнце.
– Да, буду ждать вас в лаборатории Белладонны, – кивнул он. – Это самая хорошо оборудованная лаборатория во всем здании. И начнем сегодня же. Незачем тянуть.
С этими словами он слегка кивнул мне, явно собираясь уйти, но в последний момент вдруг добавил:
– И… раз уж такое дело… прошу не распространяться о том, что у вас со мной будут проходить индивидуальные занятия. Вам это популярности не прибавит. А мне доставит хлопот, потому что я отказал в подобных услугах не менее чем сотне академистов из гораздо… гораздо более благородных семей, чем ваша.
Я хотела было что-то сказать, но, открыв рот, тут же закрыла его, кивнув.
Он был прав.
– Конечно. Как скажете, мастер Риш.
Астариен еще раз едва заметно кивнул мне, развернулся и ушел прочь.
А я вдруг поняла, что сегодня меня ждет очень и очень непростой вечер.
Глава 7
Я вернулась в волшебное древо общежития так быстро, как только смогла. В голове все окончательно перепуталось! А сердце так быстро гоняло кровь по венам, что иногда казалось, будто я задыхаюсь.
Это сводило с ума. А еще это было ужасно странно! Я могла, не дрогнув, напасть на взрослого мужчину, который был старше меня и гораздо мощнее по комплекции. Я могла без особенного страха драться даже с вооруженным преступником и подозревала, что моих скромных сил хватит не только на человека, но и на мильера. Хотя спарринговаться с нелюдями мне, признаться, никогда не приходилось. Тогда, в кабинете с ректором, когда я напала на гарпия, это было впервые… Но дело не в этом! Все вышеперечисленное меня ни капли не пугало и не смущало.
Но меня смущал мастер Астариен. Одним своим взглядом он добивался того, что меня изнутри начинало колотить, дрожь опутывала позвоночник, а во рту становилось так же сухо, как в пустынных долинах Шейсары.
И я не знала, почему это происходит. Было ясно, что этот мирай перестал быть мне безразличен после нашей первой же встречи. Было совершенно понятно, что мое сознание переклинило, замкнуло и полностью зафиксировало на этом мужчине, но почему?
Прижав золотой листик клена к гладкой деревянной поверхности стены, я почувствовала, как пол дрогнул и повез меня вверх. Тихое шуршание магии казалось необычным, удивительным, однако оно успокаивало. Точно так же, как умиротворял приятный древесный запах, ароматы листвы и цветов, которые были разлиты повсюду в этом удивительном общежитии.
Как только дверь в наши с Ханной комнаты открылись, я обнаружила внутри свою соседку.
– Ты уже вернулась! Как прошла встреча с мастером ядов? – весело спросила девушка, которая в данный момент уже выглядела вовсе не как девушка.
Передо мной стоял парень, чьи камышовые волосы были забраны в тугой хвост с тонкой золотой заколкой. Очки валялись на аккуратном комоде с полукруглыми, какими-то “кудрявыми” ножками, на бедрах соседа низко сидели широкие штаны-шаровары с тонким поясом-веревкой из серебристо-золотых нитей. Грудь оставалась полностью обнаженной, а в одном ухе сверкала маленькая серьга-гвоздик.
Но в этот момент я не могла толком думать ни о том, во что одет Джерхан, ни о его обнаженном торсе, который, кстати, выглядел довольно вызывающе из-за рельефных, перекатывающихся под кожей мышц, ни о вопросе, который парень мне задал.
– Ты же мирай, да? – выдохнула я с ходу, быстро пересекая комнату и падая на свою кровать.
Низкие деревянные ножки скрипнули, мягкий матрас, набитый какой-то душистой травой, спружинил. А в изголовье заколыхался легкий полог-балдахин, свисающий вниз прямо с потолка.
Джерхан хмыкнул и, неторопливо прошагав к распахнутому окну, из которого в комнату лился янтарный свет, уселся прямо на широкий подоконник.
– Славное наблюдение, Фи, – ответил он. – До тебя только сейчас дошло, да?
Он явно смеялся надо мной, но меня это не слишком беспокоило. Я хотела узнать правду.
– Скажи, ты ведь знаешь лучше, чем кто-либо другой: от укуса мирая бывают… последствия?
Зеленый взгляд соседа ярко вспыхнул, и на миг мне показалось, что я вижу в их болотно-изумрудном дне вертикальное лезвие зрачка. Однако через мгновение все исчезло и передо мной снова сидел словно бы совершенно обычный человек. Ну… насколько Джерхан вообще мог казаться обычным.
– Смотря что ты подразумеваешь под последствиями, – улыбнулся он как-то хитро и игриво. – Хороший секс, например. Или детей.
– Что?! – ахнула я. – Каких, к гессайлахам, детей?
Парень громко рассмеялся мягким низким смехом, который так не был похож на голос “академической” Ханны.
– Ну, ты же понимаешь, что мы не кусаем всех подряд? – наконец, отсмеявшись, проговорил он, однако все еще продолжая улыбаться. – Мираи кусают либо перед очень жаркой ночкой, либо для того, чтобы убить.
По его лицу скользнула какая-то призрачная мысль, от которой мне мгновенно стало неловко.
– И так как ты явно интересуешься этим вопросом применимо к самой себе, а не в теории и поскольку ты жива, остается только два варианта, Фи. Либо жаркая ночка, либо…
– Джерхан!!! – крикнула я, не выдержав и швырнув в него подушкой.
Парень увернулся, легко поймал мой снаряд и, сдвинув брови, коротко глянул в окно, вниз.
– Я же предупреждал не называть мое имя, даже когда мы будем наедине, – покачал головой он и отбросил подушку на свою кровать. Затем, проследив за моим удивленным взглядом, добавил: – Это чтобы ты больше не кидалась. А то, знаешь, бои подушками в одной комнате между мужчиной и женщиной редко заканчиваются задушевными разговорами.
