Кроме нас, вербованных, среди местного населения было немало народу, не имеющего права выезда: сосланные или отсидевшие срок поволжские немцы, бандеровцы, власовцы. Некоторые из них трудились в нашем СУ и даже в нашей бригаде. Люди как люди, их никто не тревожил лишними расспросами – это как-то не было принято среди нас, – они спокойно работали.
Были среди сосланных также греки, чеченцы и ингуши. Чем занимались те из них, кто постарше, не знаю, а вот молодых крепких парней часто можно было видеть праздными – похоже, что они нигде не работали. Ходили они обычно обособленно, группами по несколько человек и держались независимо.
Мы с Мишкой довольно долго брели по унылой каменистой дороге и часам к девяти вечера пришли в Желдор. Вдоль главной улицы тянулись трех- и черырехтажные серые шлакоблочные дома. Один из них, на котором работал и я, был совсем новый: мы недавно сдали его госкомиссии.
Наконец вышли к освещенному пятачку перед четырехэтажным общежитием, на котором толклись человек сто парней и девушек. Из «ведра» на столбе доносилось проникновенное «Бэса мэ мучо». Мишка некоторое время шарил взглядом в толпе и, наконец кого-то высмотрев, устремился вперед. Еще пару раз я видел его с девицей, которая, прижимаясь, едва доставала ему до подмышек, – это, вероятно, и была его «профура». Больше я не видел своего кореша до следующего утра.
Я почти никого здесь не знал и уже начинал злиться, что потащился в такую даль за дешевыми радостями. Переминаясь с ноги на ногу, я равнодушно рассматривал толпу. Вот несколько поодаль стоящих девушек из бригады отделочниц, их лица и внешний вид выражали ожидание: может быть, кто-то ждал своего милого дружка, кто-то – сказочного принца, а кто-то, может, просто – мужичка в койку. Вот – четверо чернявых парней: один из них пальцем указывал на кого-то в толпе, остальные громко хохотали. Вот мелькнул какой-то офицерик, лейтенант, галантно ребром ладошки поддерживая талию субтильной красотки.
Обычная публика на обычном пролетарском мероприятии того времени.
Из «ведра» полилась забористая мелодия: то были «Брызги шампанского». Мне нравился бодрый ритм этого танго.
– Разрешите? – Круглолицая, плотно сбитая девушка в цветастом ситцевом платье тронула меня за руку. Ого! Выходит, меня уже заметили.
– Конечно, – сказал я, с радостью подхватив незнакомку за талию.
Несмотря на небольшую полноту, девушка танцевала превосходно, чутко улавливая каждый звук музыки и каждый посыл, идущий от партнера. Я бережно вел ее, и все было так хорошо, так ладно, что я подумал: почему я раньше не заметил ее, не познакомился?
У девушки было простоватое улыбчивое лицо с ясным взглядом голубых глаз, несколько конопушек на маленьком носу, ямочка на правой щеке и светло-русые гладкие волосы с пробором посредине. Все просто, без прикрас. Все мило. Хотя, может быть, не мешало бы немного яркости. Перцу.
Однажды, в кажущейся такой далекой прошлой жизни, – еще в девятом классе одноклассница Алла, которая взялась обучать меня бальным танцам, дала интересный совет, я почему-то запомнил его: «Если хочешь узнать, подходит ли тебе девушка, потанцуй с ней. Если танцуется хорошо, значит и в остальном все будет хорошо».
С ясноглазой девушкой танцевалось хорошо, и я приободрился. Начало было обнадеживающим. Возможно, и «в остальном» все сладится, – подумалось тайком.
– Слушай, тебя зовут Клава, верно? – спросил я. – Ты бригадирша у отделочников, так?
– Да. А тебя я тоже знаю. Тебя зовут Павел.
Я был немного удивлен, но, конечно, обрадован тем, что пользуюсь известностью в среде маляров-штукатуров.
С Клавой оказалось все просто еще и потому, что она была своя, из нашего строительного мира, простого как шлакобетонные дома, которые мы строили. И хотя я чувствовал, что она немного не в моем вкусе, вежливо слушал ее рассказ об учебе в рязанском ПТУ, а сам обдумывал, как вести себя дальше.
Мы с Клавой стояли и беседовали. Она узнала, что я родом из Молдавии, но после отработки срока вербовки должен буду ненадолго вернуться в Москву на экзаменационную сессию, а куда двинусь потом – не знаю. Я, в свою очередь, узнал, что ее родители живут в рязанской глубинке, что она – тоже заочница одного из рязанских техникумов и тоже пока не представляет, где окажется через полгода.
– Короче, мы пока скитальцы. И то ли мы выбираем свою судьбу, то ли она нас выбирает, пока неясно, – заключил я.
Клава в ответ только вздохнула.
Наверное, мы бы и дальше беседовали в таком же духе, если бы не обстоятельства, которые резко изменили ход дальнейших событий.
Неожиданно кто-то сильно дернул Клаву за руку так, что она чуть не упала на меня.
– Абдулла! – вскрикнула Клава. – Отпусти руку, мне больно.
Коренастый, плотно сбитый парень, которого девушка назвала Абдуллой, нагло ухмыляясь, продолжал тянуть ее к себе:
– Будешь танцевать со мной! Поняла?
Девушка растерянно посмотрела на меня.
– Ты поняла? Со мной, – повторил парень.
И тут мой мужской инстинкт сработал быстрее, чем рассудок. Не говоря ни слова, я схватил запястье Абдуллы своей пятерней и сжал. Надо сказать, что после многомесячных упражнений в укладке двадцатикилограммовых шлакоблоков в «проектное положение» каждый мой палец стал толщиной с сардельку и приобрел благодаря мозолистым наростам твердость наконечника отбойного молотка.
– Отпусти ее! – как можно спокойнее произнес я.
Абдулла отпустил руку девушки и, уставясь на меня, резко спросил:
– Ты кто такой?
– Человек, – все еще спокойно, но уже напрягаясь, ответил я.
Абдулла вплотную подошел ко мне. Был он ростом с меня, но плотнее и массивнее.
– Ты не человек, – злобно щерясь, сказал он. – Ты не человек… – уже задыхаясь от ярости, повторил Абдулла.
Я давно не встречал такого звериного выражения лица и «недержания» эмоций.
Было видно, что он ищет слова, чтобы посильнее оскорбить меня. Я же со своей стороны как раз к этому не стремился.
Тут подошел другой парень, постарше, с красной нарукавной повязкой «Народный дружинник», и с ходу – на меня:
– Ты зачем оскорбляешь моего друга?
Я молча пожал плечами: разве я оскорбляю?
– Шамиль, – начал пояснять «оскорбленный» Абдулла, – ты сам видишь, этот мудак устанавливает здесь свой порядок…
– У нас тут свой порядок, – жестко отрезал «дружинник» Шамиль. Ростом он был выше меня, немного сутуловат и смотрел на меня с каким-то необъяснимым презрением.
Похоже, что меня угораздило попасть в плохую компанию.
Вид у обоих парней был предельно агрессивный. По-видимому, я был для них не просто чужаком, но еще и нарушителем каких-то их правил.
