– Не совсем, – покачал головой хозяин. – Для привыкшего взгляда они столь же различны, как для тебя современные «А» и «О».
– А зачем тогда? – спросила она. – Оставили бы как было, не пришлось бы книги переписывать.
– Тебе действительно интересно?
– Очень! – честно призналась она.
– Ну, тогда слушай. Давным-давно, почти двести лет назад, люди и Драконы жили врозь, едва зная друг о друге. Они говорили на одном и том же языке, сохранившемся совсем уж с давних времен, но писали по-разному. Мы – вот этими, как ты их назвала, закорючками, драконья кровь – нашими нынешними буквами. Потом случилась война, в которой сначала удача была на стороне Драконов, но потом люди собрались с силами и одержали победу. Под властью Драконов осталась лишь пара десятков звездных систем, названных Драконьим Углом. Но в ходе войны люди многое узнали о Драконах. И на многих произвела сильное впечатление их древняя необычная культура. Среди таких был и сын тогдашнего короля, принц Артур. Свое восхищение Драконами он сохранил на протяжении всей своей жизни и, заняв престол, распорядился сменить бытовавший в Королевстве алфавит на «драконьи буквы». Что и произошло в 424 году и осталось в истории как Реформа орфографии Артура Второго.
– Странный король, – проговорила Саша, когда он закончил свой рассказ. – Драконы же были его врагами…
– Но, как ты верно заметила, «драконьи буквы» несколько удобнее, – улыбнулся Франц. – К тому же, на самом деле Артур Второй отнюдь не был наивным идеалистом-драконопоклонником, каким его рисуют легенды, и его реформа преследовала не только и не столько цели выразить восхищение недавними врагами – в самом деле не слишком уместное.
– И какие же? – спросила девочка. – Цели.
– В ходе реформы книги, написанные старым письмом, обычно изымались, взамен же выдавались новые. Скоро в Королевстве почти не осталось книг, написанных до 424 года.
– Ну и что? – не поняла Саша. – Если новые были точно такими же…
– А вот были ли они точно такими же? – вопросом на вопрос ответил хозяин.
– А они не были? – нахмурилась девочка, силясь понять, к чему клонит собеседник.
– Отчасти – были, а отчасти – нет. События, связанные с Узурпацией Ли, реконкистой Драконов и первым прорывом Чужих, были описаны так, как того пожелал Артур Второй.
– Зачем же ему нужно было писать неправду? – спросила Саша.
– Мало ли причин может найтись у короля? – неопределенно ответил Франц.
– И что, в этой книге, – девочка указала на лежащий на столе раскрытый том, – написано, как все было на самом деле?
– Нет, – покачал головой хозяин. – В этой – нет.
– Зачем же тогда ее переписывать?
– Видишь ли, – медленно проговорил Франц, – это необычная книга. В ней не про то, что было, а про то, что будет. Что будет с человеком, если он будет жить праведно, то есть правильно, и что – если посвятит себя служению хаосу. Поэтому и нужно, чтобы как можно больше людей смогли ее прочесть и исправиться – пока не поздно.
– А в ней точно все верно написано? – усомнилась девочка, но тут же одернула себя, – хотя – да, она же старыми буквами написана, значит, все верно…
– Дело не в буквах, – неожиданно возразил хозяин. – Дело – в истине, о которой книга несет весть забывшим о ней людям.
– Истине… – повторила Саша, пробуя слово на вкус. Ей вдруг ужасно захотелось попросить Франца прочесть ей что-нибудь из таинственной книги, но озвучить такую просьбу она не решилась. – А правдивые книги про то, что было, значит, не сохранились? – спросила она вместо этого.
– Но почему же? – усмехнулся хозяин. – Сохранились.
– Их вы тоже переписываете?
– Нет, – покачал головой Франц.
– А почему?
– Видно, время еще не пришло.
– А когда придет?
– Я не знаю, – пожал плечами ее собеседник.
– Но они тоже здесь, у вас? – спросила она, оглядываясь по сторонам. Однако иных книг, кроме двух лежащих на столе открытых томов, в комнате не было. – А! – догадалась девочка, вспомнив про вторую лестницу. – Они там, внизу, да?
– Да, – кивнул Франц. – Но не много и не самые важные.
– А самые важные где?
– А вот этого тебе пока знать не нужно, – заявил хозяин строго.
Саша сникла.
– А хочешь, я научу тебя читать? – видно, решив подсластить пилюлю, спросил Франц. – И писать?
– Да! – просияв, девочка аж подпрыгнула на месте. – Конечно, хочу! Только бейте не очень сильно, – добавила она, вспомнив жестокие уроки Марты. – Я и так буду стараться изо всех сил, правда-правда!
– С какой стати мне тебя бить? – растерялся Франц. – Я же тебя читать учить собираюсь, а не драться… – и Саша подумала, что он, наверное, не очень опытный учитель, раз не понимает таких простых вещей.
– Когда мы начнем? – спросила она, тут же прогнав неуважительные мысли вон.
– Да хоть прямо сейчас, если ты готова.
– Готова! – закричала девочка, с огромным трудом подавляя желание броситься новоявленному учителю на шею. – Еще как готова!
6
Эдуард
Переход из тьмы к свету был подобен рассвету на лишенном атмосферы астероиде: вот еще мгновение назад здесь было безраздельное царство ночи, и внезапно – яркий, полный красок день.
Первое, что увидел Эдуард, открыв глаза, был каштановый локон склонившейся над ним Саши. От неожиданности девочка отпрянула, но мимолетный испуг тут же сменился на ее лице радостной улыбкой. Наверное, с минуту они молча смотрели друг на друга. Эдуард сбирался с силами, чтобы заставить обленившийся язык снова произносить слова, Саша же словно боялась спугнуть долгожданную удачу.
– Где мы? – пробормотал, наконец, рыцарь. Голос звучал, словно чужой, но вышло вполне разборчиво.
– У Франца! – радостно сообщила девочка.
– У какого еще Франца? – не понял Эдуард. Казалось, Саша немного удивилась этому вопросу.
– Ну, у Франца, – повторила она немного растерянно. – У него дома. Он нашел меня… то есть, нас… в лесу, – принялась объяснять она. – Застрелил двух кроликов, которые меня съесть хотели! Дерево почти перегрызли! И лечил тебя тоже он. У тебя же была карская лихорадка! А он лекарство сварил! А еще он старые книги переписывает! А меня читать учит!
Абсурд какой-то. Кролики-людоеды, дерево, лихорадка, книги старые…
– А где… Где он живет, этот Франц? – решил зайти с другой стороны молодой рыцарь.
– Здесь живет, где же еще? – снова поразилась его непонятливости девочка.
Эдуард думал закатить в досаде глаза, но тем самым словно приоткрыл форточку, через которую, пользуясь случаем, в мозг немедленно заползли рваные клочья липкого тумана, и вынужден был сомкнуть в миг потяжелевшие веки.
