– И каков же он? – не дрогнув ни одним мускулом лица, спросил юноша.
– Вы адепт Церкви Ксенофилии, – выпалил рыцарь.
– Вы необычайно проницательны, сэр Эдуард, – негромко проговорил хозяин, неспешно поднимаясь с ложа больного и оправляя сутану.
– Беру пример с вас, отец Франц, – ответил тот, неотступно следя глазами за перемещениями юноши и на всякий случай прикидывая, как быстро успеет дотянуться до лежащего у изголовья кортика. Тем временем хозяин сделал шаг к высокой полке на стене, подняв руку, взял с нее какой-то сверток и вернулся с добычей к кровати.
– Вот ваш разрядник, сэр Эдуард, – произнес хозяин, протягивая рыцарю оружие в кожаной кобуре. Случайно или нет, но ремень портупеи был обмотан вокруг разрядника таким образом, что выхватить его быстро становилось едва ли возможным. – Вы, как и я, правы в главном, но тоже ошиблись в деталях. Первая: мы никогда не называли себя Церковью Ксенофилии – этот ярлык на нас навесили уже после запрета, среди прочий лжи и клеветы. Просто Церковь, зачем лишние слова? Вторая: у меня действительно был налаженный канал связи с иными мирами, но вот уже скоро год, как я его лишился, и боюсь, что навсегда. Ну и третья: я родился на Вессее. Мой батюшка служил здесь Переписчиком, мать какое-то время жила с ним. Но Путем я все-таки прошел, будучи еще в детстве направлен на обучение в наш Центральный Храм. После вернулся в этот скит и занял место батюшки – глаза у него были уже не те, чтобы закорючки различать, как их называет наша милая Александра. Но окончательно посвящение я так и не прошел, поэтому, увы, не могу называться отцом Францем. Брат Франц, к вашим услугам, сэр Эдуард!
7
Эдуард
Бурая уродливая туша наплитанского кролика уже начала разлагаться и источала жуткий смрад, перебить который оказался не способен даже терпкий аромат лесного воздуха. Зажав пальцами нос, Эдуард осторожно приблизился к ней и с минуту внимательно рассматривал.
– Странно, что его до сих пор не обглодали падалыцики, – проговорил он, возвращаясь к спутнику, стоявшему возле накренившейся кареты с арбалетом наготове. – И того, я смотрю, тоже, – он указал на второй труп, лежащий чуть поодаль.
– Мясо наплитанских кроликов ядовито, – пояснил Франц. – Его даже горные крысы не едят. А они металлические гвозди грызут – и не давятся.
– Досадно, – покачал головой рыцарь. – Вышла бы неплохая замена консервам.
– Да уж, – кивнул юноша.
– А как тут насчет другой дичи? – поинтересовался Эдуард. – Когда мы только вышли, мне показалось, я видел на скале наверху что-то длинноногое и рогатое.
– А, козлик, – усмехнулся Франц. – Я его тоже заметил. У них есть какое-то специальное название, но я зову их просто козликами. Кстати, это у них не рога, а окостенелые спинные отростки. Своего рода недоразвитые крылья.
– Надо же, крылатые козлы, – хмыкнул рыцарь. – Они-то хоть съедобные?
– Вроде бы да, но козлики – они очень осторожные, никогда не подпустят на расстояние выстрела… Честно говоря, я вообще неважный охотник, – признался юноша. – Случись голод, одним арбалетом не прокормлюсь.
– Однако с кроликами у вас неплохо получилось, – заметил Эдуард.
– Там нужно было просто попасть в голову или туловище, наплитанского кролика способна свалить малейшая царапина. Это с виду они такие страшные, а на самом деле почти беззащитны. К тому же, они были увлечены охотой, так что мне удалось подойти почти вплотную… Ну так что, займемся делом или так и будем обсуждать мои охотничьи навыки? – спросил он.
– Ваша правда, брат Франц, – кивнул Эдуард, делая шаг к «седлу».
На первый взгляд, оно было в порядке – по крайней мере, та его часть, что торчала из земли. Карета тоже выглядела неповрежденной, а вот сцепка между ними немного погнулась, что вполне могло сказаться на ее прочности, а также на целостности проложенных внутри кабелей. Впрочем, внешний осмотр тут мало чем мог помочь, и, откинув бронеколпак, рыцарь нырнул в кабину.
Диагностика систем «седла» заняла неполные десять минут и не выявила никаких серьезных неполадок, если не считать вполне ожидаемого повреждения посадочных опор – но они в полете и не нужны – и обрыва канала голосовой связи с каретой, без которого так же легко будет обойтись. Сцепка же, за которую Эдуард опасался более всего, оказалась в более или менее рабочем состоянии, хотя эксплуатировать на предельных нагрузках ее теперь и не рекомендовалось.
Проверка была завершена, но рыцарь не спешил покидать кабину: пользуясь случаем, он прокручивал в памяти разговор, состоявшийся у него с Францем во время недавнего похода через лес. Начался тот с заданного вроде бы невзначай вопроса:
– А что вы знаете о Церкви, сэр Эдуард?
– Немногое, – вынужден был признать рыцарь. – Лишь то, что в древности она имела немалый вес в Королевстве, но потеряла его при Артуре Втором, когда была запрещена. С тех пор существует в подполье. Досужая молва еще совсем недавно была склонна видеть плод ее интриг во всех мало-мальски значимых политических событиях – от убийства короля Артура Третьего или призвания Владык до внезапного лишения прав наследства безвестного баронского недоросля из какого-нибудь захолустья, но моя госпожа, леди Анна, утверждала, что все это полная чушь. А она – леди Анна – слов в вакуум не бросала.
– А что вам известно о причинах, по которым Церковь была запрещена? – задал новый вопрос Франц.
– Ну… – неуверенно протянул Эдуард. – Это было как-то связано с Великим Походом. Первым Великим Походом. Вроде как Церковь Ксенофи… Прошу прощения, брат Франц, просто Церковь… Так вот, вроде как она тогда встала на сторону Чужих. Звучит нелепо – как человек, видевший орду Чужих воочию, не могу себе представить, как такое возможно в принципе, но, если не ошибаюсь, основное обвинение звучало именно так. Кроме того, на Церковь возлагали вину за смерть короля Владимира Третьего, отца Артура Второго, и приписывали намерение вовсе свергнуть династию.
– Именно что приписывали, – кивнул юноша. – Чем абсурднее звучали обвинения, тем проще оказалось похоронить под их грузом репутацию Церкви. Тогда как, напротив, во время первого прорыва Чужих собственно Церковь и возглавила сопротивление. Орден Человечества, якобы учрежденный Артуром Вторым, изначально был не чем иным, как нашим вооруженным крылом. Сейчас не время вдаваться в детали, но не будет преувеличением сказать, что именно Церковь спасла тогда Королевство, а с ним – и весь Новый Мир. Я к чему все это вам сейчас рассказываю, сэр Эдуард… Хочу, чтобы вы понимали: Церковь, что в древности, что нынче, – вовсе не враг короны. И никогда не поддерживала и не поддержит ее врагов, будь то Чужие, будь то… кто угодно.
Знать бы, что стояло за этими словами – помимо понятного желания преподнести себя и дело, которому ты служишь, в наиболее выгодном свете. Но не было ли здесь приглашения к встречной откровенности? Намека на то, что юноша знает или, по крайней мере, догадывается о том, кто такая его юная гостья? С него станется… Как бы то ни было, Эдуард сделал вид, что никакой двусмысленности не уловил – а может, ее и вправду не было, – и разговор как-то сам собой сошел на нет.
