– Да, конечно, скажи, – согласилась ее сестра.
– А ты что думаешь, Белка?
– Да, надо, – быстро, но как будто бы без особой уверенности, подтвердила Изабелла.
– Вот тогда ты, Белка, и скажешь, – решила Кристина, стягивая ночную сорочку.
Изабелла покорно кивнула.
Пока соседки переодевались в платья и ждали прихорашивающуюся перед зеркалом Кристину, Саша так и стояла, замерев, в своем укрытии. И лишь когда дверь за отправившимися к завтраку девочками с хлопком закрылась, позволила слезам хлынуть из глаз.
* * *
Леди Матильда застала ее за возней с засовом входной двери. Как она подошла, Саша не слышала.
– Далеко собралась, Александра? – поинтересовалась учительница.
Вздрогнув, Саша обернулась, но ничего не сказала: к горлу снова покатил тугой давящий ком. Руки ее беспомощно опустились.
– Ты не была на завтраке, – заметила леди Матильда. – Почему?
Уставившись в пол, Саша продолжала угрюмо молчать, понимая, что если проронит хоть словечко, может не сдержать слез.
– Та, что желает именоваться принцессой – нашей будущей королевой, – должна быть сильной и не пасовать перед первыми же трудностями, – наставительно проговорила женщина.
– Принцессой?! – вырвалось у Саши. От возмущения даже слезы ненадолго отступили. – У нас же Кристина – принцесса, разве нет?!
– Может быть, – кивнула леди Матильда. – Может быть. А может быть Беатриче. Или Изабелла. Или… Александра. Одна из вас. Но точно не та, что бежит сломя голову прочь от своего долга.
– Пусть Кристина! – зло бросила Саша. – Пусть Бетти! Пусть даже Изабелла! Не я! Я не гожусь!
– Почему? – спросила учительница. – Что случилось? – она протянула руку, очевидно, желая взять девочку за локоть, но та резко отстранилась. – Что случилось? – повторила свой вопрос леди Матильда.
– Они… – нет, слезы никуда не ушли, они просто ненадолго затаились – и вот подкатили вновь. – Они узнали… Узнали, что я была рабыней! – выкрикнула Саша так громко, что, наверное, слышно было и в соседних домах.
– И что такого? – невозмутимо поинтересовалась женщина.
От такого вопроса Саша даже немного растерялась. Как это – что такого?!
– Они… Они называют меня рабой!.. Говорят, что это навсегда… Что я никогда не стану им ровней… – сил сдерживаться более не было, и она разразилась рыданиями.
– Послушай меня, – воспользовавшись тем, что девочка совершенно ослепла от слез, учительница-та-ки взяла ее за руку. Вырываться Саша не стала: что толку? – В Королевстве нет рабства. Нет и никогда не было. Тебя взяли в плен враги. Это и с самым доблестным рыцарем может случиться, что уж говорить о маленькой девочке? Это враги надели на тебя ошейник. В этом нет ничего позорного. Позорно – смириться. Позорно – сдаться. Продолжать бороться – наоборот, почетно. Когда мы свергнем Владык, очистим наши системы от Драконов, мы вновь уничтожим рабство. Тогда никто не будет носить ошейник. Так сделает новая королева. Одна из вас.
– Они считают иначе! – проговорила сквозь плач Саша.
– Кто они?
– Кристина, Бетти… Изабелла…
– Кристина? – усмехнулась леди Матильда. – А кем, по-твоему, она была, прежде чем ее нашел сэр Павел Кольский?
– Кем? – подняла на учительницу мокрые глаза Саша.
– Такой же рабыней, как и ты. Как и Беатриче. Другой судьбы под властью Владыку девочки-нарты просто не могло быть: или смерть, или рабство!
– Кристина была рабыней? – ахнула Саша. – И ее сестра тоже?
– Едва ли они в самом деле сестры, – покачала головой учительница. – Кристина может оказаться пропавшей принцессой, Беатриче – тоже, но они вместе – почти наверняка нет. Да, Кристина была рабыней.
Она не носила ошейник, но у нее было кольцо. И у Беатриче тоже. Вот Изабелла жила свободной – она полукровка и внешне не похожа на нарту. Если бы не ее документы, я бы вообще сказала, что она чистая асата.
– Вот как… – пробормотала девочка.
– Вынь палец изо рта! – потребовала леди Матильда – Саша сама не заметила, как засунула его туда. – Леди так не поступают! Ну как, успокоилась?
Саша кивнула. Едва ли это можно было назвать спокойствием, но слезы из ее глаз больше не текли, и дышалось ровно. Почти.
– Тогда пойди умойся и сразу же приходи в класс, – велела учительница. – Уроки никто не отменял. Иди.
Снова кивнув, Саша засеменила по коридору к лестнице.
* * *
На уроке Изабелла демонстративно отодвинулась от нее на самый край парты, но Саша даже не сразу это заметила – лишь когда леди Матильда сделала соседке замечание, чтобы та села ровно. Учительницу Саша почти не слушала – потом даже не смогла вспомнить, какой был урок. Вместо этого она рисовала в голове картины, того, как Эд заходит в класс, забирает ее, сажает в карету и увозит, куда – неважно. Главное – подальше отсюда. И так раз за разом. Иногда в этих грезах наяву появлялся еще и Франц, иногда – нет. С Францем выходило даже лучше.
Кристина с Бетти в присутствии леди Матильды не позволяли себе ничего предосудительного, а та, словно нарочно, все время была рядом – сначала на уроке, потом в трапезной, за обедом (ни за какой отдельный стол никого, разумеется, не отсадили). Даже на тихий час – обязательный дневной сон – учительница не оставила Сашу наедине с девочками, забрав в класс и устроив ей проверку в чтении и счете. Когда же та подошла к концу – как раз наступило время полдника. И лишь после ужина девочки, наконец, оказались предоставлены сами себе.
Поначалу, впрочем, ничего не происходило. Кристина с Бетти болтали, взобравшись с ногами на кровать младшей из «сестер», Изабелла деловито копошилась в своем уголке, Саша, скорее довольная, нежели огорченная тем, что на нее не обращают внимания, тихонечко сидела, погруженная в мысли об Эде и Франце.
Увлеченная своими мечтами, она не услышала, как к ней обращаются, и очнулась, лишь когда говорившая повысила голос.
– Что?
– Я говорю: свет погаси, раба! – повторила Кристина – это была она.
Саша осела, словно от удара по лицу, но тут же воспрянула:
– Сама раба! Сама и гаси! – сказала – и тут же сама испугалась вырвавшихся из уст слов, но отступать уже было поздно.
– Я-то? – несколько опешила Кристина. – С какой стати?
– С той самой! – заявила Саша, вскакивая на ноги – так она смотрела на развалившуюся на кровати соперницу сверху вниз. – Леди Матильда мне все рассказала! Ты тоже раньше была рабыней! И Бетти! Вот!
– Неправда! – взвизгнула младшая «сестра», стремительно краснея – не то от гнева, не то от стыда.
– Ты все врешь! – Кристина села на кровати, и их лица оказались на одной высоте. – Она врет! – повторила она, почему-то оборачиваясь при этом к Изабелле, но та спряталась за одеялом, всячески показывая, что происходящее не имеет к ней никакого отношения. – Ты все врешь! – Кристина вновь повернулась к Саше.
