– Саша, – юноша пересек салон и опустился на сиденье рядом с девочкой, – расскажи нам, пожалуйста, что такого произошло в Убежище, что вы решили сбежать?
– Ничего не произошло, – хмуро проговорила та.
– Видишь ли, если и в самом деле ничего, то сэр Эдуард прав: вам необходимо вернуться, – сказал Франц.
– Нет, – упрямо мотнула головой Саша. – Нет!
– Тебя там кто-то обидел? – не отступал книгочей. – Кто?
Девочка не ответила.
– Это леди Матильда? – предположил юноша. – Мне она показалась довольно-таки суровой особой. А тебе?
– Нет, – снова мотнула головой Саша. – Она строгая, да, но незлая.
– А кто злой? – ухватился за высунувшийся кончик ниточки Франц.
Насупившись, девочка промолчала. Ниточка оборвалась, толком не размотавшись.
– Пойми, если ты не поможешь мне во всем разобраться, нам точно придется вернуться, – продолжил свои увещевания книгочей.
– Нет, – Саша по-прежнему была лаконична.
– Ну что ж… – вздохнул юноша, делая попытку подняться. – Эдуард не понял, действительную или мнимую, – но девочка схватила его за руку и удержала на диване. Франц повернулся к ней, очевидно, ожидая продолжения, но слов за действиями не последовало. – Что случилось, Саша? – начал он снова.
– Это все Кристина! – Саша так рта и не раскрыла – заговорила, внезапно вскочив со своего места, Изабелла. – Они с Бетти издевались над ней! Да! Как до этого надо мной!
– Бетти – это такая шпингалетка? – с усмешкой поинтересовался от двери Эдуард, но Франц, не оборачиваясь, резко махнул на него рукой, и молодой рыцарь умолк, дабы не мешать.
– Продолжай, пожалуйста, – обратился юноша к Изабелле.
– Они все время ее обижали! – заявила та. – Смеялись, обзывали по-всякому… А потом вообще написали ей на лбу…
– Не надо, – остановила ее Саша, хватая второй рукой за рукав ночной сорочки – первой девочка так и держала Франца. – Не говори, что!
– Нехорошее слово написали! – закончила асата. – Несмываемой тушью!
Что ж, теперь, по крайней мере, стало понятно, откуда эти ранки у Саши на лице.
– Леди Матильда дала мне лосьон, и все оттерлось, – сказала тем временем Саша. – Только лосьон кончился. Пусть теперь Кристина попрыгает!
Было не очень понятно, почему отсутствие лосьона должно стать проблемой для Кристины, если надпись оттирала Саша, но Эдуард решил пока больше не перебивать – кажется, картина понемногу начинала проясняться.
– Если мы вернемся, Кристина ее убьет! – заявила между тем Изабелла. – И меня тоже – за то, что я ей помогла.
– Эта Кристина – она такая опасная? – без малейшей доли иронии в голосе спросил Франц.
Обе девочки дружно кивнули.
– А что леди Матильда? – поинтересовался юноша. – Нельзя было ей пожаловаться?
– Она ругала Кристину, но той хоть бы что! – сказала Изабелла. – А ночью в спальне – что она может сделать? Она на первом этаже спит.
– Ясно, – кивнул книгочей. – И тем не менее, вот, смотрите: вас двое. А Кристина одна. Ладно, пусть их тоже будет двое – посчитаем еще эту Бетти. И что, вы вдвоем не могли дать им отпор?
– Мы… Мы не были вдвоем, – призналась Изабелла.
– Ну, это многое объясняет, – понял Франц. – Но теперь-то вы вдвоем? Так чего вам бояться?
– Предлагаешь нам убить ее? – спросила Саша таким тоном, что Эдуарду оставалось лишь теряться в догадках – серьезно говорит девочка или вдруг решилась на шутку.
– Почему сразу убить? – Франц, похоже, тоже несколько опешил от такого вопроса.
– Потому что иначе она убьет нас, – заявила Изабелла.
– Так уж и убьет? – нахмурился юноша.
– Вы ее не знаете, сударь! А мы знаем!
– Хорошо, а если такой вариант, – предложил книгочей после короткого раздумья. – Допустим, вы станете только ходить на уроки к леди Матильде, а есть и спать будете в другом месте? Так ведь можно сделать? – он обернулся к Эдуарду.
Тот пожал плечами.
– Можно, наверное. Если поговорить с сэром Анжелом, все ему объяснить…
– А в каком другом месте? – спросила Саша. – С вами?
Юноша вновь вопросительно посмотрел на Эдуарда.
– С нами вряд ли получится, – покачал головой тот. – Во-первых, мы должны будем улететь – миссию нам никто не отменял. А во-вторых, рыцарская казарма – не самое подходящее место для юных леди. Но что-нибудь наверняка можно будет придумать, – поспешил заверить он, заметив тень разочарования на лице девочки.
– Что-нибудь придумаем, – повторил за ним Франц. – Но на уроки надо будет ходить обязательно, – добавил он строго. – Это ваш долг!
– Уроки – это даже интересно, – сказала Саша.
– То есть, ты согласна вернуться? – быстро спросил Эдуард.
– Если другого выхода все равно нет… Но только чтобы не жить вместе с Кристиной! И чтобы вы с Францем приходили к нам в гости. Каждый день! Ладно, через день! – поправилась она, видно, решив, что требует слишком многого.
– Обещаю! – ответил книгочей прежде, чем успел Эдуард. – Но только если мы не будем в это время на миссии.
– Миссия – это понятно, – вздохнула Саша. – А ты привезешь мне красивое платье? – спросила она вдруг, обращаясь к Эдуарду. – Мне и Изабелле? А то я его уже себе представила. Такое, знаешь, с оборочкой, и…
21
Эдуард
Каждый рыцарь чувствует Путь по-своему.
Говорят, есть несчастные, кто каждый раз заново вступают с ним в противоборство. Вызывают на бой, атакуют, гибнут и снова возрождаются до новой бесплодной попытки одержать окончательную победу или же до решающего проигрыша. Каждый раз – одно и то же, по кругу. Эдуард бы, наверное, так не смог – отступился бы.
Есть и иные – однажды пройдя Путем, в дальнейшем они вообще не ощущают разницы между ним и обычным, доступным каждому крестьянину пространством, ориентируясь сугубо по приборам. Никаких преимуществ перед прочими это им, как правило, не дает, и, тем не менее, этих рыцарей издревле считают лучшими. Таков был сэр Гуго. Сэр Павел Кольский тоже любит рассказывать, что совершенно не чувствует Путь, но сэр Павел Кольский много чего любит порассказать.
Большинство же, не глядя ни на приборы, ни на обзорные экраны – да что там, вовсе с закрытыми глазами, – уверенно скажут, летит «седло» внутри системы или зашло на Путь. Но спроси – все опишут свои ощущения по-разному. Если вообще подберут подходящие слова. Эдуард, к примеру, чувствовал себя плавно погружающимся куда-то. Нет, не тонущим, как в тот, памятный первый раз, не захлебывающимся – просто неудержимо увлекаемым в некий абстрактный бездонный «низ». Сопротивляться было бессмысленно – что бы он ни делал, падение от этого не замедлялось, но и не ускорялось. Но стоило Пути остаться позади, как странная иллюзия растворялась без следа. Молодой рыцарь уже настолько привык к этому, что почти подсознательно использовал для контроля положения «седла»: вынырнул из бездны – значит, пора заняться пилотажем.
