– Постороннему найти Центральный Храм не так-то просто, еще сложнее попасть внутрь, если не знаешь, как, – проговорил Франц, когда они вновь остались вдвоем. – К тому же, вы сами рассказывали о попытках Владык пробудить Верфь в Столице. Будь в их руках другая, стали бы они это делать?
– Одна Верфь хорошо, а две – лучше, – пожал плечами молодой рыцарь.
– Сомневаюсь, что это так работает. Не уверен, но, вполне возможно, что действующая Верфь может быть только одна.
– Это вы в своих умных книгах прочли? – буркнул Эдуард.
– Ну а где же еще?
С полминуты молодой рыцарь размышлял над его словами.
– То есть, вы предлагаете забыть о том, что произошло в Убежище, и спокойненько отправиться в Центральный Храм? – спросил он затем.
– Зачем же забыть? – вздернул вверх брови книгочей. – Не надо ни о чем забывать. Наоборот, следует помнить все, что случилось, – хотя бы для того, чтобы не повторять совершенных ошибок. А так – да, отправиться в Центральный Храм. Как мы и планировали.
– С Сашей и Изабеллой? – уточнил Эдуард. – Вы помните, что у них нет документов?
– Неужели с этим ничего нельзя поделать? – задал встречный вопрос книгочей.
– Был у сэра Гуго один знакомый человечек… – признался молодой рыцарь после коротких раздумий. – Пару раз делал для нас кое-какие бумаги. Но все дела с ним сэр Гуго вел сам, я лишь однажды присутствовал при их встрече. Но попробовать можно! – вскинул он голову.
– Вот видите! – просиял юноша. – А где этот человечек живет?
– Неблизко. Но это не проблема, – заявил Эдуард, с каждой секундой вновь обретая былую уверенность. В самом деле, что это он так раскис? Ничто еще не потеряно окончательно! Главное, что принцесса по-прежнему жива и в безопасности – благослови космос эту злюку Кристину, из-за которой Саша решилась на побег! А раз так, рано опускать руки: пока в «седле» последний из королевских рыцарей, у Королевства в самом деле есть будущее! – Это не проблема, брат Франц, – повторил он, отставляя кружку и пододвигая к себе остывшее блюдо. – Подкрепимся – и в путь!
– Надо будет девочкам захватить перекусить, – заметил книгочей, также принимаясь за еду.
– Непременно, – кивнул, уже жуя, молодой рыцарь.
22
Эдуард
Человека, к содействию которого собирался прибегнуть молодой рыцарь, звали публикан Фаустус. Где его нужно искать и что следует говорить при встрече, Эдуард приблизительно себе представлял, но вот беда: уверенности в том, что тот не то что выполнит его просьбу, но хотя бы выслушает, не прогнав, у рыцаря было не много. И по мере приближения вожделенной встречи, ее, уверенности этой, почему-то становилось все меньше и меньше.
Из того, что о публикане рассказывал сэр Гуго, Эдуард помнил, что тот питт, когда-то числился Мастером Торговой Гильдии, но незадолго до прорыва Чужих был оттуда исключен не то за какие-то махинации, не то наоборот, за то, что попытался разоблачить жульничество коллег, но потерпел неудачу. Сэр Гуго больше склонялся к первой версии, сам публикан Фаустус, разумеется, придерживался второй.
После изгнания из профессии для него наступили, было, тяжелые времена, законно вести торговые дела экс-Мастер больше не мог, но хлебопашество – традиционное занятие жителей его родной планеты в герцогстве Альтер, так и называвшейся – Нива, где он поселился, получив свой «волчий билет», Фаустуса вовсе не привлекало, и он занялся торговлей нелегальной – но вовсе не контрабандой, как кто-нибудь другой бы на его месте. Его товаром стали документы – паспорта, лицензии, патенты и тому подобное – внешне практически не отличимые от подлинных, но вышедшие отнюдь не из официальных канцелярий, а из глубокого трехуровневого подвала дома Фаустуса. Благодаря старым связям, отбоя от клиентов не было, и подпольный бизнес процветал.
После реконкисты и отмены монопольных прав Большой Торговой Гильдии у изгнанника появилась возможность вновь легализоваться как купцу, что он и сделал, получив статус публикана. Но и прибыльного занятия, ставшего уже привычным, не оставил.
В своем большом доме на окраине городка – даже не одного из административных центов Нивы, а самого что ни на есть заштатного поселения – публикан Фаустус жил один, хотя, вероятно, мог себе позволить содержать целый штат прислуги. Работники у него имелись – кажется, среди них даже были один или два раба, – но все они трудились в здании фактории, по деликатным же вопросам, как помнил Эдуард со слов сэра Гуго, к разгильдяю следовало обращаться лично и на дому.
На трель электрического звонка – забавного устройства, которому в свое время, как говорят, прочили полное вытеснение дверных молотков, но давно вышедшего из моды – дверь Эдуарду открыл невысокий человечек в классической республиканской тоге синего цвета, намотанной, впрочем, немного небрежно, словно второпях. Был он лысоват, обладал загнутым вниз носом, непропорционально большим для его узкого лица, из-за чего немного походил на лишенную крыльев птицу, пухлыми, все время находящимися в легком движении губами – словно их хозяин непрестанно шептал что-то про себя, и внимательными, почти абсолютно черными глазами. Это и был публикан Фаустус.
– Чем могу служить, молодой человек? – тоном человека, которого бесцеремонно оторвали от сонмища праведных трудов, поинтересовался хозяин, оценивающе оглядывая гостя с ног до головы.
– Я к вам по делу, публикан Фаустус, – проговорил Эдуард. От волнения его слегка колотило, и заставить голос звучать ровно и беззаботно стоило ему немалых усилий.
– Обратитесь в контору к моему приказчику, – не слишком любезно предложил хозяин.
– Прошу прощения, но мое дело сугубо личного характера, – поспешил сообщить рыцарь, одновременно выставляя вперед ногу – на случай, если публикан вдруг решит захлопнуть дверь перед его носом. – Я был у вас полтора года назад с моим партнером, всадником Гуго…
Хозяин оглядел его еще раз, особое внимание почему-то уделив уровню пояса – там под плащом у гостя была укрыта кобура разрядника, но видеть ее сквозь плотную лазоревую ткань публикан никак не мог, – и, кажется, что-то припомнил – по крайней мере, выражение его лица несколько смягчилось.
– Проходите, – буркнул он, отступая вглубь дома.
– Благодарю, – рыцарь шагнул через порог.
– Всадник Эдуард, если мне память не изменяет? – полуутвердительно произнес публикан, провожая рыцаря в просторную, богато обставленную гостиную и жестом указывая ему на одно из кожаных кресел возле тлеющего углями камина. Во второе, такое же, он опустился сам, оборотясь взором на гостя.
– Всадник Спурий, – вынужден был поправить молодой рыцарь.
– Вот как? – вздернул брови хозяин. – А позволите взглянуть на ваши документы, всадник Спурий?
– Разумеется, – кивнул Эдуард, торопливо извлекая из-за пазухи удостоверяющие его личность бумаги и протягивая их публикану.
