– Что, виселицу заменили плахой? – буркнул Эдуард, глядя на стражника исподлобья.
– А я что, обещал вам виселицу? – удивился тот. – Что-то не припомню… Но это я сгоряча, наверное! – усмехнулся он затем. – Так у нас здесь казнят только всякую шваль, виновную разве что в нарушении правил дорожного движения! Наказание за убийство гораздо занимательнее, поверьте!
Молодой рыцарь мысленно сделал себе пометку никогда и ни за что не нарушать на Таганне правила дорожного движения. Если, конечно, ему когда-нибудь еще представится такая возможность.
– Шучу! – тут же, впрочем, испортил весь эффект от нечаянной профилактики правонарушений Фертор. – Виселица у нас вовсе не в заводе. Так сказать, пережиток темного прошлого. Но вы – в самом деле счастливчик. По мне, так был уверен, что казни вам не избежать, – уж больно лихо все складывалось. Признаю: ошибся. Идемте, сударь, вы свободны. Нашелся настоящий убийца.
– Что? – не веря своимушам, выпалил Эдуард. – Кто?!
– По дороге расскажу, – заявил офицер. – Ну идемте же! Или думаете, раз дело раскрыто, у меня сразу же баржа времени освободилась? Как бы не так! Идемте!
Поспешно поднявшись с неструганых деревянных нар, вторые сутки служивших ему и ложем, и скамьей, и столом – те грустно скрипнули на прощанье, видать, сожалея о столь скором расставании, – молодой рыцарь сам не заметил, как оказался в коридоре.
– А Франц? – спросил он, опомнившись. – Он… Он тоже свободен?
– Стюард ваш? – рассеянно переспросил центурион, возясь со скрипучими засовами.
Молодой рыцарь сжался в ожидании услышать в продолжение что-нибудь наподобие «Вот он-то и есть убийца!», однако обошлось.
– Что ж мне, разорваться прикажете? Вот закончу с вами – отпущу и его, – сообщил Фертор.
От сердца Эдуарда отлегло.
– Так кто же убийца? – спросил он, выдохнув.
– Некий всадник Жером, – поведал, отворачиваясь, наконец, от двери, офицер. – Да вы его знаете! Знали, то есть.
– Жером? Он арестован? – не понял последней оговорки центуриона Эдуард.
– Увы, теперь это уже не в моей власти, – развел руками стражник. – Негодяй свалился с лестницы в собственном доме и пробил себе башку. Теперь ему судья только сам хаос!
– Вот как? – протянул молодой рыцарь. – А как вы узнали, что это именно он убийца?
– В чулане его дома – почти на самом виду – нашлись ножны от того самого кортика, которым был зарезан всадник Ярослав. Кроме этого, в столе мы обнаружили пропавшие из комнаты убитого вещи – тот самый так и не подписанный контракт и… еще кое-что, – он выдержал короткую паузу, словно размышляя, стоит ли продолжать, и заговорил вновь: – У всадника Ярослава имелся старинный перстень. Поговаривают, что работа еще Ветхого Мира. Так это или нет – не мое дело, но перстень в самом деле необычный и, по заверению нашего экспертуса, публикана Гая, весьма дорогой. После убийства он, перстень то есть, пропал, а теперь вот счастливо нашелся в доме Жерома. И я полагаю, именно он-то и стал истинной причиной, толкнувшей того на преступление. Не контракт же, в самом деле, согласитесь!
– А зачем тогда он вообще взял этот контракт? Это же бессмыслица! – спросил Эдуард, тут же, впрочем, на чем свет стоит мысленно обругав себя за этот вопрос: плодить у стражника любого рода сомнения было сейчас вовсе не в его интересах.
– Боюсь, что точно теперь мы этого никогда уже не узнаем, – невозмутимо пожал плечами тот. – Но надо полагать – для отвода глаз, дабы запутать розыск. Однако не вышло – на ваше счастье.
Они прошли в комнатку близ входа в здание, где дежурный стражник вернул освобожденному узнику «драконий коготь», а также отобранные у него при аресте деньги и изъятые в карете документы.
– Пересчитайте, если желаете, – кивнул центурион на туго набитые кошели. – И распишитесь в получении.
– Благодарю, полностью доверяю городской когорте, – заявил Эдуард, вешая мешочки с монетами на пояс, после чего, взяв протянутый стражником стилус, поставил подпись на подсунутом бланке.
– Это правильно! – одобрительно заявил офицер. – Сейчас дождетесь вашего стюарда – и отвезем вас на станцию, – продолжил он. – Там найдете публикана Фульфия. Бедняга уже все пороги нам обил – не знает, с кем подписывать свой многострадальный контракт: один претендент убит, второй под арестом, теперь вот и третий убыл, не предупредив нанимателя, в чертоги хаоса… Ну да все хорошо, что хорошо заканчивается!
– Это верно, – охотно согласился со стражником молодой рыцарь.
* * *
– Сказать по правде, в какой-то момент я почти поверил, что Ярослава убили вы, – признался Францу Эдуард – впрочем, не раньше, чем, покинув вездеход Стражи, они остались на улице одни.
«Почти» – это было еще мягко сказано. Молодой рыцарь немало размышлял об этом последние часы – все одно никаких иных занятий каменный мешок тюремной камеры предложить ему не мог – и чем дальше, тем больше, сам того не желая, убеждал себя в виновности товарища. Нет, но не мог же он, в самом деле, подумать на бородача Жерома! Тот с Ярослава свое получил – деньги с клиентов привык брать заранее, – что им после этого делить? Да, конечно, старинный перстень, но про него-то Эдуард до сегодняшнего утра ничего не знал! А мотив Франца был прост и понятен. Как, собственно, и его, Эдуарда. Но сам-то он Ярослава не убивал! Значит, остается книгочей.
– Вот как? – вздернул брови юноша. – Любопытно. Что до меня, то я был совершенно уверен, что это не вы. Будь иначе, вы бы себя вели совершенно по-другому – тогда, вернувшись из мансиона Юлия.
– Что ж, выходит, вы оказались правы, а я ошибся, – без сожаления заметил молодой рыцарь.
– Хорошо, что не наоборот, – улыбнулся Франц.
– Да уж… Вам бы в Страже служить – вместо этого самодовольного хмыря Фертора…
– Увы, – развел руками юноша. – На Жерома же я тоже не подумал, хотя и был у него, вероятно, сразу после убийства. Хотел узнать адрес Ярослава. Жером вел себя совершенно естественно – у меня и мысли дурной в его сторону не зародилось, ни тогда, ни потом, когда я уже знал об убийстве. Вообще – он бегло огляделся по сторонам, словно проверяя, не слушает ли кто их беседу, но поблизости не было ни души, – в этом деле полно странностей, – сообщил он, понизив, тем не менее, голос. – Зачем, к примеру, он взял в мансионе контракт?
– Да, я тоже обратил на это внимание, – согласился Эдуард. – Центурион Фертор считает, что для отвода глаз.
– Каких глаз? Кому? Я еще понимаю, если бы он в самом деле подбросил его нам или еще кому-нибудь – так ведь нет, держал у себя зачем-то!
– Не успел просто, – предположил молодой рыцарь.
– Возможно, – безо всякой убежденности кивнул книгочей. – А само это его роковое падение? Я же был у него дома – там всего одна лестница – та, что ведет на чердак. Ну да, соглашусь: крутая, но в каком состоянии нужно быть, чтоб с нее упасть, да еще так неудачно…
