– Не годится, – покачал головой книгочей. – Это же Храм, а не скит, вроде моего, на Вессее. Если вход в него перекрыт, то он перекрыт – хоть сверли, хоть взрывай.
Шахту пробить можно, но в Храм она не приведет. Или приведет, но Храма там уже не будет. И книгохранилища, соответственно, тоже.
– Хорошо, – кивнул молодой рыцарь, хотя хорошего в услышанном было пока что немного. – Допустим. Но вы сказали, есть запасные проходы, так?
– Совершенно верно: четыре. Но пройти можно лишь по одному из них, три других с уходом братии ведут теперь прямиком в незримые чертоги хаоса. У главного входа должна была остаться подсказка, какой именно путь оставлен безопасным – относительно безопасным, я имею в виду, – но я ее не нашел. Или не понял.
– Не поняли?
– Я все осмотрел. Там на стене есть надпись: «центр». Насколько могу судить, свежая. Это вполне могло бы быть подсказкой, но та должна указывать на одну из стихий: воду, воздух, землю или огонь. «Центр» не годится.
– Звезда как центр системы, нет? – на «автомате» предложил Эдуард первое, что пришло ему в голову. – То есть, огонь?
– Ну, звезда – это не совсем огонь… И почему тогда не земля? Для большинства людей центр мира – его родная планета. Или вода – на иных планетах ее больше, чем суши.
– Но не здесь, на Йаззе, – заметил молодой рыцарь.
– Не здесь. Но ответ должен быть очевидным и однозначным – слишком велика цена ошибки.
– А вы точно хорошо осмотрели подвал? – спросил Эдуард после короткого раздумья. – Там не может быть иных подсказок?
– Я не нашел. Хотите, сами спуститесь и посмотрите.
– Хочу, – заявил молодой рыцарь, протягивая руку за фонарем.
Деревянные ступени жалобно поскрипывали под подошвами дорожных сапог. Всего их, ступеней, насчитывалось полторы дюжины, дальше – пол, в самом деле, земляной. Наклонившись, Эдуард потрогал его пальцами – тот был холодным и как будто бы слегка влажным. Вода? Чем не вариант…
Сам подвал оказался куда больше, чем комната над ним, и, казалось, весь состоял из одних ниш и закоулков. На то, чтобы осмотреть их все, у Эдуарда ушло с четверть часа – Францу до того хватило куда меньшего срока. Впрочем, результат вышел тот же: никаких намеков на стихию. Нет: вообще никаких намеков – ни на что. Молодой рыцарь и надпись-то, найденную книгочеем, едва не проглядел: та была бледной, шла возле самого пола и, к тому же, оказалась выполнена этими дурацкими буквами-закорючками. На всякий случай Эдуард кликнул сверху юношу – а ну как надпись другая?! – но, спустившись, тот подтвердил, что та самая.
Вдвоем они еще раз обошли подвал, что, впрочем, имело мало смысла при их единственном фонаре, и, не обнаружив более ничего, поднялись наверх.
– А подсказка обязательно должна быть в подвале? – спросил молодой рыцарь, когда они вновь оказались в комнате.
– Скорее всего, – почесывая шрам на щеке, ответил книгочей. – Но не обязательно. Может, и здесь где-нибудь, – он обвел широким жестом помещение.
Эдуард огляделся.
– Стекол в окнах нет. Воздух проходит.
– Угу, – невесело бросил юноша. – А также вода – если дождь. И солнечные лучи. Я об этом уже думал.
– Потеки на стенах – вода.
– А еще трещины, и из них сыплется песок…
– Листья на полу. Сгниют – получится земля…
– Я все же думаю, что подсказка в слове «центр», – проговорил книгочей. – Вот только центр чего?
– О звездной системе мы уже думали… Центр комнаты? Центр подвала?
– Я смотрел: там ничего нет. Ни здесь, ни внизу. – Аесликопнуть? Пол-то земляной…Кстати – земля!
– Копнуть… – пробормотал Франц. – Можно попробовать… – особого энтузиазма в его голосе, впрочем, не было.
– А если центр города? – спросила внезапно сзади Саша.
– Какого города? – оглянулся к ней Эдуард.
– Ну, вот этого… Как вы его назвали? Форта! – вспомнила она. – Там, в центре, я видела, когда подлетали…
– Пирамида! – понял молодой рыцарь.
– Пирамида… – пробормотал юноша. – Камень… Ну, не знаю…
– А если на нее взобраться? – предложила Саша. – Она же высокая! Сверху много чего можно увидеть!
– Нам нужно не много, – покачал головой Франц. – Наоборот, что-то одно.
– А мне идея нравится, – заявил Эдуард. Ему та пирамида сразу приглянулась, еще на подлете, просто потом за всей этой суетой с подвалом он о ней позабыл. – Там есть какие-нибудь ступеньки наверх?
– Едва ли, – сказал книгочей. – Но там наверху – ровная площадка, хватит и для «седла», и для кареты.
– Ну так отлично! – обрадовался молодой рыцарь. – Полетели!
– Давайте слетаем, – пожал плечами юноша. – Здесь мы все равно ничего нового уже не увидим…
Площадка на вершине пирамиды в самом деле оказалась просторной – четыре кареты можно было поставить, не то что одну. Здесь, казалось, было даже еще жарче, чем внизу, так что «огонь» – было первым, что пришло в голову Эдуарду, когда он откинул бронеколпак. Выбравшись из «седла» на грубо отесанные плиты, в стыках между которыми здесь и там росли сухие серые колючки, молодой рыцарь подошел к краю площадки, бросил короткий взгляд вниз, пожав плечами, огляделся. Форт отсюда был как на ладони, да не только сам форт, но и все подступы к нему: поросшая кустарником каменистая равнина, сменяющаяся на горизонте скалистыми горами, полуразмытыми в лиловой дымке марева. Справа вдалеке сверкала извилистая лента реки или ручья, слева начинался лес, желтый и выгоревший, почти без зелени.
Спору нет, вид был великолепен, но никаких полезных намеков не содержал.
– Смотрите! – раздалось сзади.
Эдуард оглянулся: присев на корточки, Саша показывала пальцем на заднюю посадочную опору «седла». Даже не на саму опору – на каменную плиту под ней. Молодой рыцарь поспешил к девочке, с другой стороны к ней уже подбегали Франц и Изабелла.
– Это же буквы, да? – спросила Саша, тыча в глубокие кривые царапины на полу. Подняв голову, она посмотрела на Эдуарда, затем на Франца.
– Буквы! – просиял книгочей. – И еще какие! Для верности надо бы чуть подвинуть «седло», но, в общем, все и так очевидно!
– Очевидно? – переспросил молодой рыцарь, вглядываясь в закорючки. – И что же тут написано?
– «Вода!» – торжественно провозгласил юноша. – Тут написано: «вода»! Ай да Саша!
– Да, я такая, – расплылась в гордой улыбке юнга.
* * *
– Плавать все умеют? – поинтересовался Франц.
Они стояли возле реки – той самой, что Эдуард приметил сверху. В этом месте она ближе всего подступала к стене форта – на какие-то триста ярдов, не больше. Их берег, правый, был пологий, другой, левый, – крутой и обрывистый.
