Очередной стук донышком пустого стакана по столу заставил Александру отвлечься от своих мыслей. Подхватив кувшин, девушка поспешила вернуться к своим обязанностям пажа.
Сэр Роджер между тем витийствовал вовсю.
– Мне пятьдесят лет, юноша, свое «седло» я получил в пятнадцать, в год коронации Луи Первого, в шестнадцать первый раз принял участие в турнире, одолев нескольких гораздо более опытных соперников и уступив только будущему победителю, блистательному герцогу Ану, не нынешнему, разумеется, его двоюродному дяде. С тех пор в течение добрых пятнадцати лет я путешествовал с турнира на турнир, одерживая славные победы, но, бывало, терпя и обидные поражения. Достигнув же тридцатилетия, я внезапно осознал, что победы мои были следствием природного таланта, безупречной техники, благосклонности космоса и слабости противников – чего угодно, но не подлинного владения искусством турнирного боя. Я немало размышлял над этим – как в «седле», так и в тиши покоев, изучал труды древних авторов, беседовал с самыми выдающимися из рыцарей Королевства, но прошло еще почти десять лет, прежде чем мне, наконец, открылся фундаментальный принцип, лежащий в основе рыцарского поединка. Вы спросите, в чем же он состоит? Охотно отвечу. При обучении рыцаря принято основное внимание уделять технике пилотажа. Бесспорно, техника важна. Сидя в «седле», ты управляешь «поводьями», заряжаешь щиты, ведешь огонь. Все это требует быстрых, до автоматизма отработанных движений. Но этого мало. У вашего противника также имеются «поводья», щит и излучатель. Мы можем просто игнорировать его присутствие, выстраивая собственную стратегию – в этом случае при равной или близкой по уровню технической подготовке наши шансы на победу будут пятьдесят на пятьдесят. Мы можем попытаться строить тактику, отталкиваясь от противника, зная его излюбленные приемы, или пытаясь осознанно реагировать на его действия, но последнее обычно возможно лишь теоретически. Даже если мы верно прочтем намерения оппонента по едва заметным глазу видимым признакам – мерцанию щита, например, ритм которого меняется по мере накачки энергией, – времени на то, чтобы кардинально скорректировать собственные планы, у нас не будет. Поэтому принципиально важным является не сковывать свой ум, привязывая его к противнику, а напротив, освободить его. Если направить внимание на щит противника, ум будет скован этим щитом. Если направить внимание на траекторию движения противника, ум будет скован этим движением. Если направить внимание на собственный излучатель, ум будет скован излучателем. Если направить внимание на мысль о том, как предупредить атаку противника, ум будет скован этой мыслью. Не существует места, на котором можно сконцентрировать внимание так, чтобы ум при этом не оказался скован. Как же тогда следует поступить? Отринуть мысли и рассуждения, забыть о противнике, о «седле» и даже о самом себе, не фиксируя ум ни на чем, позволяя ему свободно перетекать туда, где он в данный момент необходим. Не позволять вашему вниманию, вашему уму пребывать ни в одном месте – вот главное, к чему следует стремиться в ходе тренировок! Не позволять ему останавливаться! Если же вы не помещаете ваш ум нигде, он находится везде! Если всемогущий космос в этот момент заглянет вам в голову, он увидит, что вы вовсе отказались от концентрации внимания. Но это не то же самое, что рассеянность новичка, впервые увидевшего «поводья» и излучатель и понятия не имеющего, с какой стороны за них взяться. Конец во многом подобен началу, но не тождественен ему, так как здесь мы имеем дело не с кругом, а со спиралью. Древние сравнивали человека, постигшего этот принцип, с пугалом в поле. Его изготовляли в виде человека, держащего в руках оружие – с целью отпугнуть от урожая зверей и птиц. Никаких собственных намерений у такого пугала нет, но животные не подойдут к нему близко. Таким образом, поле останется нетронутым, а значит, задачу свою оно решит.
Стакан снова стукнул по столу, и Александра поспешно принялась его наполнять.
– Разумеется, все это бессмысленно без глубокого овладения техникой – той самой, которую все обычно и изучают, – провозгласил сэр Роджер. – Без этого ваше тело просто не будет правильно работать и не сможет выполнить того, что потребует от него освобожденный ум. Но техника без овладения принципом механистична, малопродуктивна. За счет ее одной великим бойцом не стать. Техника и принцип – вот те две ноги, на которых стоит настоящий рыцарь!
15
Эдуард
Вопреки первоначальному впечатлению, сэр Роджер оказался хорошим учителем. Даже очень хорошим – особенно если не слишком заморачиваться всеми этими «Освободи свой ум!» и «Уподобься пугалу огородному!». Всей этой высокой философии Эд не понимал, как ни старался, и в итоге стал просто пропускать ее мимо ушей. В конце концов, разве Инструктор сам не говорил, что все свои славные победы одержал задолго до того, как открыл эту свою универсальную истину?!
Что же касается побед, то их Эд теперь одерживал куда больше, чем терпел поражений, завершая в свою пользу восемь-девять, а то и все десять из десяти поединков. Единственное, чего он так и не смог добиться, – одолеть в учебной схватке того самого загадочного рыцаря, бывшего ученика Инструктора. Не самого рыцаря, конечно, – компьютерную модель. Узнавал его Эд на ристалище безошибочно (пару раз сэр Роджер подтвердил его догадку, а после юноша уже и спрашивать перестал), но что бы он ни предпринимал, какую бы тактику ни избирал – неизбежно оказывался бит. В какой-то момент Эд даже начал подозревать, что Инструктор ведет с ним нечестную игру и таинственный непобедимый противник – лишь специальная программа, априори неспособная проиграть. Делиться своей догадкой с сэром Роджером он, разумеется, не стал, а вот Алексе однажды проговорился.
Они с девушкой сидели в гостиной у камина, с виду совсем как настоящего: огонь грел, а при попытке дотронуться до алых пляшущих язычков вполне мог и обжечь, даже едва уловимый запах дыма чувствовался, но ясно было, что это лишь очередная хитрость, не могло в герметичном жилом куполе быть открытого пламени. Инструктор, сославшись на головную боль, удалился в свои запретные чертоги раньше обычного, оставив их коротать вечер одних. Эд потягивал из стакана густой эль, Алекса задумчиво смотрела на огонь. Как-то так само собой и вышло, что юноша поведал своему оруженосцу о неуязвимом компьютерном рыцаре.
– Понятия не имею, зачем сэру Роджеру это может быть нужно, – закончил он свой рассказ. – Разве что, чтобы я не расслаблялся от постоянных побед?
– Ну, расслабляться действительно не стоит… – заметила Алекса, не отрывая взгляда от пламени.
– Так… а я разве расслабляюсь? – в голосе девушки ему послышались какие-то странные нотки. – Вкалываю, как поденщик в страду! По полсотни боев в день, где уж тут расслабляться?! Но согласись: успехи налицо! Ну согласись!
– Соглашусь, – не стала спорить Алекса. – Но всегда остается, к чему стремиться.
– Вот-вот, про это я и говорю, – подхватил Эд. – Это как морковку перед осликом повесить: он ее видит, тянется за ней и идет, куда нужно погонщику, а что достать не может – так оно и задумано.
– Не думаю, что этот рыцарь действительно непобедим, – с улыбкой проговорила девушка, наконец обернувшись. – Сэр Роджер не стал бы опускаться до такого мелкого обмана. Возможно, он просто сильнее прочих. Или бывает еще так: просто неудобный соперник. Вроде и не самый сильный, другим проигрывает постоянно, но тебе с ним не везет, хоть о стену замка расшибись.
