За 170 лет бессистемная версия перемещений Кох-и-Нура, описанная Тео и основанная на базарных сплетнях в Дели, никогда не была должным образом пересмотрена или оспорена. Вместо этого произошло прямо противоположное: в то время как о других великих могольских алмазах позабыли все, кроме специалистов, любые упоминания о важнейших индийских камнях в таких источниках, как мемуары могольского императора Бабура или «Путешествия» французского ювелира Тавернье, стали считаться отсылками к Кох-и-Нуру. Со временем мифы о нем становились все вычурнее, все волшебнее, обрастая все новыми вымыслами.
Тем не менее любой, кто пытается отделить в этой истории факты от вымыслов, заметит, что четкие упоминания об этом знаменитейшем из драгоценных камней, как выразился Тео Меткалф, «крайне скудны и несовершенны» – то есть подозрительно редко встречаются. Нет никаких конкретных отсылок к Кох-и-Нуру ни в одном источнике времен Делийского султаната или правления Моголов, несмотря на огромное количество письменных упоминаний о больших и очень ценных бриллиантах, появляющихся на протяжении всей индийской истории, особенно ближе к периоду наибольшего могущества Моголов. Некоторые из них вполне могут относиться и к Кох-и-Нуру, но слишком мало подробных описаний, чтобы быть в этом уверенным.
Ни в одном историческом документе нет четких и однозначных упоминаний этого алмаза до того момента, когда персидский историк Мухаммед Казим Марви со всеми подробностями и деталями не упомянул камень в истории вторжения Надир-шаха в Индию в 1739 году. Марви написал свой труд в конце 1740-х, через десятилетие после того, как камень был вывезен из Индии. Немаловажно, что текст Марви, где единственная хроника того времени среди дюжины с лишним подробных отчетов, составленных персидскими, индийскими, французскими и голландскими очевидцами, в которой упоминается Кох-и-Нур, хотя остальные тексты содержат подробные и скрупулезные описания драгоценностей, захваченных Надир-шахом.
Более того: Кох-и-Нур никак не может быть тем удивительным драгоценным камнем, который могольский император Мухаммад Шах Рангила тайком мог спрятать в своем тюрбане и который позже достался Надир-шаху благодаря хитро задуманному обмену тюрбанами – как то утверждается в одной из историй Тео, у которой нет надежных источников, но которую повторяют до сих пор. Марви свидетельствует, что император не мог таким образом спрятать Кох-и-Нур, поскольку на тот момент алмаз был центральным элементом Павлиньего трона императора моголов, Шах-Джахана, – самого дорогого и красивого предмета мебели из когда-либо сделанных. Кох-и-Нур, как пишет Марви на основе личных наблюдений в тексте, содержащем первое четкое упоминание о камне и до сих пор не переведенном на английский язык – был помещен на крышу этого необыкновенного трона, изготовление которого обошлось вдвое дороже, чем строительство Тадж-Махала. Марви так описывает трон: «Восьмиугольник в форме европейской шляпы с круглыми полями и пологом был позолочен и усыпан драгоценными камнями. На вершине находился павлин, сделанный из изумрудов и рубинов; на его голове крепился бриллиант размером с куриное яйцо, известный как Кох-и-Нур, или Гора Света, цену которого никто не знает кроме одного Аллаха. Крылья павлина покрыты драгоценными камнями: множество жемчужин размером с голубиное яйцо было нанизано на проволоку и прикреплено к колоннам, поддерживающим трон. Все части трона украшены золотом и драгоценными камнями… на покрывале, накрывающем сиденье, по краю идет жемчужная кайма. Трон и его перила состояли из отдельных частей, которые можно было разбирать при транспортировке, а затем вновь собирать в надлежащем порядке… Автор видел этот трон, когда победоносные войска покинули Дели и направились в столицу Герат, а трон был, по королевскому указу, помещен в шатре Надира вместе с двумя другими необычными дарами: Дарья-и-Нур, или Морем Света, и рубином, известным как Айн аль-Хур, или Глаз гурии»
[12].
Есть одна странность в отчете очевидца Марви: в более ранних описаниях трона присутствуют не один, а два павлина. Возможно, шах Надир в Герате собрал детали трона в другом порядке? Может, павлина, содержащего Кох-и-Нур, уже убрали к тому времени, как Марви увидел трон, чтобы шах Надир мог носить драгоценный камень на руке, подобно всем следующим владельцам. Или Марви просто видел трон сбоку? Как бы то ни было, к 1750 году бриллиант, судя по всему, уже убрали с Павлиньего трона, и появляется все больше упоминаний об этом драгоценном камне, который носят уже вставленным в браслет, в ранее не привлекавших особого внимания и не переведенных персидских и афганских источниках, а после 1813 года – в сикхских хрониках и европейских рассказах о путешествиях.
Император не мог таким образом спрятать Кох-и-Нур, поскольку на тот момент алмаз был центральным элементом Павлиньего трона императора моголов, Шах-Джахана, – самого дорогого и красивого предмета мебели из когда-либо сделанных.
Благодаря всем вышеперечисленным источникам, а также работе команды современных геммологов во главе с Аланом Хартом и Джоном Нелсом Хатлбергом, воспользовавшимися лазерной и рентгеновской технологиями сканирования для реконструкции первоначальной формы Кох-и-Нура до переогранки по прибытии в Британию, появилась возможность полностью переписать историю бриллианта. Дальнейший текст – первая попытка извлечь Кох-и-Нур из тумана мифов и легенд, многие из которых прочно прилипли к нему еще 170 лет назад благодаря докладу Тео Меткалфа.
В первой части этой книги, «Сокровище в троне», Уильям Далримпл реконструирует раннюю историю Кох-и-Нура. Он изучает индийские упоминания алмазов в древних текстах, всевозможные свидетельства очевидцев эпохи Средневековья и раннего Нового времени – в период правления Моголов – вплоть до его захвата Надир-шахом; с этого момента его история прослеживается относительно ясно. Далее он описывает историю камня: его пребывание в Иране, Афганистане и, наконец, в Пенджабе, и его временное исчезновение после смерти Ранджита Сингха. Бриллиант к тому моменту перестал быть просто предметом вожделения, превратившись в могущественный символ суверенитета.
Анита Ананд во второй части книги, «Сокровище в короне», продолжает историю Кох-и-Нура и дает самое подробное описание наиболее противоречивой части истории бриллианта: как драгоценный камень забрали у мальчика, потерявшего свое королевство в борьбе с колониальной державой, и вставили в британскую корону, которая находится в лондонском Тауэре.
В результате получилось повествование не только о жадности, завоеваниях, убийствах, ослеплениях, пытках, захватах, колониализме и грабежах на фоне значительного периода истории Южной и Центральной Азии, но также и об изменениях вкусов и моды на ювелирные украшения и о различном понимании роли, алхимии и астрологии драгоценных камней. Книга раскрывает некоторые неожиданные и ранее неизвестные моменты в истории бриллианта, такие, например, как месяцы, проведенные в трещине на стене тюремной камеры в отдаленном афганском форте, и годы недооцененности, когда драгоценность, об истинном названии и стоимости которой никто не подозревал, использовалась на столе муллы как пресс-папье для благочестивых проповедей.
