Я разозлился на тренера. Дело в том, что я предупреждал, что такая смена ноги при вращении считается ошибкой, но Людмила Георгиевна заметила, что другие так делают – и ничего. Им – «ничего», нам – ноль очков. Тогда я сделал вывод, что не надо смотреть на соперников, а следить только за своим исполнением элементов. После чемпионата я высказал все, что накипело. Тем более изначально было ясно, что мы едем третьей парой в роли пушечного мяса, чтобы две первые пары могли бороться за более высокие места.
Еще обиднее было то, что якобы за низкие результаты нас лишили олимпийской стипендии, которую мы заслужили, выиграв юниорский чемпионат мира. Хотя попасть в основной состав сборной в первый же взрослый сезон – уже само по себе было большим достижением. Мы остались без денег…
Между тем на чемпионате к нам подошла Тамара Николаевна Москвина и предложила свою помощь, «если что». Это был намек, что она не против с нами поработать. Мы задумались. В мире фигурного катания роль тренера очень важна. Есть величины, с которыми считаются, подопечных которых при равных шансах скорее выберут на престижные соревнования, на недочеты которых на льду не обратят внимания. Есть тренеры, которые не хватают звезд с неба. И у них могут быть величайшие из талантов, но на соревнованиях их будут судить строже и придираться сильнее при отборе. Просто потому, что авторитет и вес в спортивном мире – важнейшая составляющая. Москвина была в фигурном катании звездой среди тренеров.
Это же был и возможно последний чемпионат Петровой – Тихонова, чемпионов мира и чемпионов Европы, которые тоже были у Великовой. Их очень любил зал, но всегда недооценивали судьи и не ставили на высокие места. Мы тренировались с ними бок о бок, у одних тренеров, я очень многому учился у Леши. И вот ребята там показали свой лучший прокат. Они взяли свою лучшую программу «Времена года» Вивальди, с которой выиграли в 2000 году чемпионат мира. Отработали чисто, очень хорошо, а две китайские пары, которые допустили грубейшие ошибки, падали с прыжков, откатали ниже своих возможностей раза в два, почему-то заняли 1-е и 2-е места Петрова – Тихонов – третьи.
Мне стало настолько обидно за Лешу с Машей, что на меня снизошло понимание, что наш тренер, хотя и была очень сильной в плане технической базы и обучала хорошо, являлась не самым сильным игроком на высоком уровне. В силу своего мягкого характера она не могла продавить федерацию. Мне стало ясно, с нами будет то же самое, что с Петровой и Тихоновым. Нас все будут любить, а вот выигрывать мы вряд ли будем, по крайней мере, на постоянном уровне. Маша была согласна и неоднократно подчеркивала, что нам надо уходить от тренера, раз нас пригласила Москвина: «Надо поговорить с ней, зачем нам такие результаты, так кататься нет смысла».
Мы пошли к Москвиной, и после был очень тяжелый разговор с Людмилой Георгиевной Великовой. Она на эмоциях не хотела слышать наших доводов, говорила, что воспитала чемпионов Шишкову – Наумова и Петрову – Тихонова, я объяснял, что это чемпионства скорее вопреки, чем закономерность.
Самое сложное было сказать все Николаю Матвеевичу. Он был в отпуске, и когда приехал и узнал о нашем решении, то говорил с нами только на повышенных тонах, не сдерживаясь. Осложнялось все тем, что Москвина – вечный раздражитель для тренеров: лучшие уходили к ней, и это не могло не бесить. Великов выговаривал мне, что такого от меня не ожидал. Мне было обидно, что он не понимает, почему мы приняли такое решение. Я воспринимал его чуть ли не как второго отца: он очень многому меня научил с мужской точки зрения, мне нравилось его отношение к жизни, он всегда давал мудрые советы. И именно он осуществил мою мечту – я выиграл чемпионат мира среди юниоров. Потом мы, конечно, помирились и даже сейчас, когда его ученики выигрывают, я стараюсь обязательно позвонить, чтобы поздравить. Но тогда психологически решиться на уход было сложно.
В этот же момент начали происходить странные вещи вокруг фигурного катания в России – образовалась первая в истории интернациональная пара. Фигурное катание – элитный вид спорта, мы всегда выигрываем, и тут пара японка – русский, Кавагути – Смирнов. Саша Смирнов – тот самый, с которым я как раз жил в общаге. Его долго уговаривали кататься с японкой, а пока он думал, даже мне предлагали встать в пару с Юко. Мне на тот момент показалось это странным: сложности с российским паспортом будут очевидны, плюс языковой барьер. В общем, я отказался, и не жалею об этом. Произошла рокировка: Москвина отдала Юко Великову, куда перешел и Смирнов, а нас забрала себе. Так мы начали тренироваться в команде Москвиной.
Великов за лето проделал очень хорошую работу: скатал японку с Сашей, и они поехали на контрольный прокат, где сразу же произвели фурор. И хотя разговоров было много о том, как японка будет кататься за Россию, многие относились к этому скептически, они заткнули всех, начав выигрывать.
Но Москвина победила и в этот раз. Юко захотела вернуться к ней – у Великова ей категорически не нравилось, так что у Москвиной образовались две пары, на что, думаю, у нее и был расчет. Хитрый ход – Юко ей была как родная и явно должна была вернуться домой.
Мы с Машей продолжали скандалить. Она могла меня поцарапать, я тоже был не подарок – все как в юниорах. Наверно, если бы мы встали в пару, когда мне было бы года 23, тогда я бы по-другому реагировал, чем в 18–19. При этом за пределами льда мы общались нормально, а как выходим – все…
У нас были ежегодные летние сборы по ОФП на юге России, в поселке Бетта под Геленджиком. Ранняя зарядка, мы пришли на стадион, вся группа в сборе, а Маши нет. Она тогда начала встречаться с Ильей Ткаченко, танцором, сейчас он выступает за сборную Израиля. Я знал, где ее искать, пошел к нему в номер – они там.
– Маш, а ничего, что у нас тренировка и мы тебя ждем?
– Да пошел ты! Илья сегодня уезжает, мне важнее быть с ним, а не с вами.
Я ее хватаю за шкирку и тащу на стадион. Это видела вся команда – стыдно, нормальными такие отношения назвать было нельзя.
Мне, конечно, стоило задуматься о смене партнерши, и волей-неволей я думал об этом, но других кандидатур просто не было. Только Татьяна Волосожар. Правда, была одна проблема – она выступала за Украину. Еще в 2006 году я просил тренеров поговорить с Таней, вдруг она согласится вместе кататься, но мне тогда сказали, что Таня не поедет – она встречалась в то время со своим партнером Станиславом Морозовым и якобы менять ничего не хотела. Позже выяснилось, что это неправда, и она готова была бы подумать над моим предложением, но это я узнаю только потом. Других подходящих партнерш, подготовленных, чтобы быстро сделать результат, не было. И при отказе встать с Юко у меня был только один выход – оставаться с Машей.
Москвина перестала видеть в нас возможность создать хоть что-то и пригрозила отказаться работать с нами, если мы не прекратим скандалы: мы плохо тренировались, а у нее не было времени нас воспитывать. «У меня катаются чемпионы», – говорила она. Москвина вообще любила кичиться своими учениками, знакомствами, тем, что она – почетный гражданин Питера. Для нее всякие высокопоставленные знакомства и приемы были теми благами, к которым надо стремиться, для меня – нет. В общем, в тот момент мой голос для нее не имел веса, да и результат мы с Машей показывали плохой.
