Не самый приятный опыт выступлений на домашнем этапе в прошлых сезонах, конечно, заставлял чуть-чуть нервничать, но мы были хорошо готовы, и тренер внушал уверенность. В короткой программе, правда, не обошлось без ошибок, но мелких. Тем не менее по итогам мы обошли Кавагути – Смирнова, заняв третье место. Произвольная. Ошибка на каскаде, у Кавагути – Смирнова тоже недочеты, но эмоционально мы были лучше. Навсегда запомню зал в «Мегаспорте», свист в сторону судей и крик Татьяны Тарасовой, которая комментировала выступления. «Несправедливо!» – кричала она. Нас выкинули из призовой тройки и лишили шансов на финал. И правда, совершенно несправедливо!
А самое главное, появилось чувство, что федерация делает ставку на других спортсменов – какие уж тут амбиции…
К слову, Кавагути – Смирнов на финал Гран-при попали, но с треском провалились, заняв последнее место.
Мы стали готовиться к чемпионату России. Проходил он в тот год в Питере. Все ждали нашего противостояния с Кавагути – Смирновым, и в то же время Васильева с Москвиной на тренерском мостике.
Короткую наши соперники провалили, и мы вышли на первое место, обыграв их второй раз за сезон в этом виде программы. Произвольную же мы с Машей начали с серьезной ошибки на параллельном прыжке, но справились с эмоциями и закончили в целом удачно. Юко и Саша же решили попробовать четверной выброс, с которого Юко сильно упала, выбив плечо. Ребята вынуждены были остановиться, взять медицинскую паузу, но все же вернулись на лед и завершили выступление. Мы уже практически праздновали победу, и каково было наше удивление, когда мы увидели, что они получили выше баллы и мы остались позади. Обидно было ужасно. От истерик нас удержало только спокойствие Васильева. Он как-то умел внушить нам желание работать дальше, несмотря ни на что, за что я ему благодарен.
Чемпионат Европы в Загребе стал нашим триумфом. На тот момент фаворитами были наши будущие с Таней постоянные соперники – немцы Алена Савченко – Робин Шолковы. А вот за второе-третье место была борьба между двумя российскими парами – нами и Юко и Сашей – и украинским дуэтом Волосожар – Морозов.
Международные судьи отдали предпочтение нам с Машей, показав, насколько субъективным было судейство в России. А для нас дебютный чемпионат Европы стал счастливым. Мало того, что мы взяли медали, так еще и наконец обошли Кавагути – Смирнова. Они стали третьими.
По окончании чемпионата Европы пришла еще одна новость, от которой мы были в восторге. Нас позвали на самое крутое ледовое шоу в мире Art on Ice, которое проходит в Швейцарии. Мы с Машей – молодая, делающая первые успехи пара, и уже такое признание, можно сказать, авансом. Конечно, подфартило. Выбыли по болезни олимпийские чемпионы Солт-Лейк-Сити 2002 года Джеми Сале – Дэвид Пелетье. Срочно на замену вызвали нас. Приехав в Цюрих, мы чувствовали себя на седьмом небе от счастья, что можем кататься и перенимать опыт у лучших из лучших из мира фигурного катания и увидеть и услышать вживую мировых звезд шоу-бизнеса. В тот год хедлайнерами шоу были Sugababes. И пусть мы не катались под живое исполнение, а служили прикрытием для установки рояля Дэниела Паутера, все равно это был успех! Как мы думали, начало признания.
К сожалению, на этом везение закончилось. Дело в том, что еще при подготовке к первому этапу Гран-при во Франции на льду был инцидент: Маша не докрутила элемент и заехала мне локтем в лоб, я ее поймал и тут же свалился на лед в легком обмороке. Встал на колени, смотрю на руки, а у меня кровь капает со лба. Начал вставать и не могу, будто в тарелке с супом крутит. Олег меня поднял, врач посмотрела рану, подлатала, вроде бы все хорошо. Мы прошли все элементы еще раза три. На следующий день выходной, а в понедельник я проснулся от того, что болит шея. Думал, что отлежал или продуло. Приехал на тренировку, пытаюсь кататься и не могу. А в среду нам улетать на Гран-при. Я грею, мажу, делаю массаж – ничего не помогает. Сделали блокаду, чтобы в среду я смог полететь. Надели ошейник, в котором надо было постоянно ходить, снимая только на льду.
Об ударе я благополучно забыл, как и о том, что меня «продуло», но после Европы вдруг при любой нагрузке начала отекать рука. Провели множество обследований. Я полтренировки прокатываю, и все, локоть не сгибается. О выступлении на чемпионате мира принимали решение вместе с Федерацией фигурного катания. Решили, что обязательно нужно ехать, ведь нельзя было потерять квоту для российских пар. В случае, если рука опухнет, мне было разрешено остановиться для медицинской помощи. Вдобавок мне поменяли костюм – сделали более широкий рукав.
На произвольной я все-таки вынужден был остановиться, понимая, что рука опухла. Елена Чайковская, комментируя, сказала, что я не спортсмен, другие говорили, что я слабак, не могу докатать программу, а я лишь был заложником ситуации. Мне разрезали рукав, и в таком виде я завершил программу.
Мы с Машей заняли 7-е место, конечно же проиграв Кавагути – Смирнову. Это означало, что на следующий сезон борьба за первое место в сборной будет еще более сложной для нас.
Впрочем, о следующем сезоне я пока не думал, потому что надо было понять, что происходит с рукой. Мне сделали полностью МРТ, стало понятно, что когда Маша локтем попала мне в лоб, у меня образовался обратный хлыстовой перелом. Есть такая травма, обычно ее получают в машинах при резком ударе, когда сильно дергается шея. У меня обратный перелом, потому что голова резко откинулась назад и сломался позвонок. Мне поставили позвонок на место, опять надели ошейник, и была одна надежда, что образуется костный блок. И в этот момент, как я потом узнал, Олег искал на мое место другого партнера… В пару к Маше приезжал пробоваться мой друг Жером, пока я был в больнице.
МЕЖДУНАРОДНЫЕ СУДЬИ ОТДАЛИ ПРЕДПОЧТЕНИЕ НАМ С МАШЕЙ, ПОКАЗАВ, НАСКОЛЬКО СУБЪЕКТИВНЫМ БЫЛО СУДЕЙСТВО В РОССИИ.
Глава 5
К предсезонке в Чикаго я полностью восстановился. Правда, голова влево поворачивалась с трудом, но работать это не мешало, болей не было. Можно было тренироваться.
Нас поселили уже у другой семьи, тоже у выходцев из СССР. Я снова жил в подвале, с той разницей, что теперь я был совершенно один. Я, конечно, уже сам водил машину и сносно говорил по-английски, но общения не хватало. Все-таки в прошлый раз мы много времени проводили с Жеромом, а сейчас на выходных было тоскливо. Маша постоянно проводила время с Олегом, общаться по большому счету было не с кем.
Когда становилось совсем скучно, я брал машину и ехал куда глаза глядят. Мог кататься по нескольку часов. Останавливался в каком-нибудь маленьком городке, ужинал и возвращался домой с помощью навигатора. Так себе развлечение…
Иногда звонил по скайпу в Детройт своему другу Дейвидасу Стагниунасу, выступающему в танцах на льду за Литву. Мы болтали часами, и иногда я уговаривал приехать в Чикаго, потому что тут жили его родители. Между тем отношения Маши и Олега перешли в то русло, когда окончательно пропала субординация, что мешало работе.
К новому сезону в этот раз мы поменяли обе программы. Короткая – «Nobody Home» Pink Floyd в исполнении Лондонского симфонического оркестра. Мне очень нравилась постановка, потому что в ней была определенная идея, и я всегда любил программы, где есть сюжет. Маша была бабочкой-однодневкой, а я был птицей, которая охотится за ней. Но когда в конце я ее ловил, то понимал, что бабочка живет один день, и мне становилось ее жаль.
