Меня Декс побаивается, признает за старшего в стае, а Таней он просто одержим, как настоящий маньяк. Декса невозможно вывести погулять, если Таня остается дома, только вынести сопротивляющееся тельце на руках. Он не отходит от нее ни на шаг. Спит рядом с ней. Если Таня готовит, он сидит около ее ноги. Куда бы она ни пошла, он бежит за ней как на веревочке.
И вырос он не в карливового померанского шпица, как хотела Таня, а в среднего. Хотя так даже лучше. Декстер – не карманный вариант собачки, а настоящая собака. Сегодня ему уже 7 лет, и он полноправный член нашей семьи, у него даже есть собственный аккаунт в «Инстаграме».
Глава 2
Стас приехал с целью стать нашим тренером в команде Мозер. Она – старший тренер на катке, он отвечает за наш результат. Но прежде всего нам нужен был летний сбор, безо льда, чтобы отработать все на полу. Стас предложил совместить поездку куда-то на юг, поближе к морю или океану, с работой. Сказал, что Тане необходим отдых, но так как на него нет времени, то, может быть, удастся совместить. Мозер согласилась и отправила нас в Португалию, на хорошую легкоатлетическую базу. Я был с Сашей, Таня со Стасом, кроме того, с нами тренировалась молодая пара, с которой работал Стас, – Екатерина Крутских – Владимир Морозов, сегодня он в паре с Женей Тарасовой – наша надежда в парном катании. Мы с Вовой как раз тогда подружились: я хоть и был старше, но возраст для меня никогда не играл большой роли. Надо сказать, что у Мозер всегда была отличная атмосфера в команде – все, кто у нее катался, до сих пор общаются или близкие друзья.
Мы с Таней в Португалии проделали отличную работу. Во-первых, мы набрали огромное количество вариаций оригинальных поддержек, во-вторых, мы доработали подкрут – фирменный элемент Стаса и Тани, который им всегда удавался и по праву считался лучшим в мире. На полу мы отработали этот подкрут так, что в будущем он стал уже нашей визитной карточкой.
Одно но – в планах у Стаса стоял пункт накачать меня. Он буквально заставлял меня есть, работать со штангой и снова есть. Хлеб, макароны, хлеб… Бесполезно. Со сборов я приехал всего лишь на 1 килограмм больше, чем уехал туда. Не сработало.
Надо ставить программу, выбирать музыку. Тут я оторвался: с Машей мы всегда катались под «сопли», а я изображал страдающего героя. И вдруг мы обсуждаем номера, и спрашивают моего мнения. Я с радостью включился в выбор музыки.
На короткую я предложил взять Карла Орфа – часть «Carmina Burana» «О, фортуна». Музыка забирала нас, вела за собой, мы катались на такой скорости, что судьи говорили потом, что они чувствуют ветер после нашего проезда. Скорость катания стала еще одной нашей визитной карточкой.
На произвольную Таня очень хотела взять главную мелодию из фильма «Ромео и Джульетта» – Нино Рота, я было расстроился – снова лирические страдания. Вмешался наш постановщик Николай Морозов – если «Ромео и Джульетта, то только Прокофьев. Я был за.
Это была моя первая работа с Николаем Морозовым. Он многим делал шикарные программы, но в то же время о нем была молва, что он не самый положительный персонаж. Таня же имела опыт работы с ним, и именно она предложила Морозова. На короткую Нина Михайловна настояла взять своего друга – постановщика Игоря Чиняева из Канады. Ему досталось самое сложное – поставить программу для еще нескатанной пары, которая всего две недели как вышла вместе на лед. Короткая получилась интересной, а после того, как Николай Морозов эту программу доработал, она стала еще и куда более выигрышной.
Морозов сразу произвел на меня впечатление трудоголика. На первой же тренировке мы отработали 5 часов без перерыва, с учетом того, что он сам с 7 утра уже тренировал и остался после нас. Для меня это было шоком: как человек на кофе и сигаретах может весь день так, с горящими глазами, работать.
Как только мы начали вместе ставить программу, Морозов объявил, что кататься я не умею, даже обычную елочку не могу нормально сделать – это простейший шаг в фигурном катании. Конечно, кататься я умел, но это беда многих российских школ – мы катаемся тяжело, и это неправильно. Есть отдельные трудные элементы, а само катание должно быть легким, так что он начал убирать русскую классическую школу, начал расслаблять меня, и где-то недели через две я понял, что кататься – это кайф, а не тяжелый труд. К постановке программы он тоже подошел неординарно. Мы могли отрабатывать нашу программу под какую угодно музыку, меняли темп, чтобы потом нам было легче кататься, чтобы не надоедала музыка, тема, и мы развивались в плане хореографии. Другой ритм все равно диктует свои нюансы в движении.
Питерская школа катания – это серьезная база, и убрать совсем ее сложно, поэтому моя техника эволюционировала в некую современную историю. Остались плавные линии, катание стало более легким, на нас было приятно смотреть. Начались разговоры, как мощно и легко мы работаем на льду. Конечно, хватало скептиков, которые кривили нос: утверждали, что я горбатый, что Таня – украинская деревня, что мы никогда не станем чемпионами. Даже забавно, что эти же люди после наших побед подходили к нам, обнимали и целовали, поздравляли, рассказывали нам, какие мы молодцы.
В этот же момент мы попали в мясорубку: федерация придумала, что контрольные прокаты надо изменить. Обычно мы приезжали, показывали федерации программу, и те решали, что плохо, а что хорошо. В этот раз объявили, что прокаты будут в течение недели перед зрителями, каждый день. Это было нелегко: мы только встали в пару, разучиваем элементы, а надо уже что-то показывать на льду перед зрителями. И система Стаса по накачке меня в этот момент дала сбой. Мы поняли, что она категорически мне не подходит, может быть, если бы мы с Таней были скатанной парой, это было бы действенно, но нам в процессе пришлось еще и разучивать элементы. На одной из тренировок у нас обоих случился эмоциональный срыв. Нина Михайловна Мозер не вмешивалась в процесс и молча наблюдала за нами. Увидев наше с Таней недовольство, она пригласила обоих на разговор.
– Ребят, вы понимаете, что в вас вложены неплохие средства, что есть люди, которые в вас поверили, и есть уже обязательства, а у вас ничего нет. Давайте возьмем мой опыт, и я с вами лично поработаю. А Стас будет корректировать технику. Я напишу вам тренировочный план на две недели, посмотрим.
Еще в нашу первую встречу с Ниной Михайловной мы договорились, что работать будем вместе всего год, а дальше без обид – остаемся или нет по результату. Всем выгодно было как можно скорее его показать.
Программы поставили Чиняев и Морозов, но дальше ее надо доводить до ума, откатывать, а для этого нужен хореограф рядом постоянно. Надо признать, что в Москве было куда сложнее найти хореографа. В Питере хорошая школа, еще и Мариинка под боком – мощные хореографы-постановщики в том числе оттуда. Мозер нам нашла Аллу Викторовну Капранову – невероятную экстравагантную женщину, жену прославленного баскетбольного тренера. Она уже успела поработать до нас с Кирой Ивановой, Владимиром Ковалевым, Еленой Соколовой и Ильей Куликом и другими спортивными звездами.
Капранова создавала нереальную, потрясающую атмосферу на тренировках. Все было легко, весело. Она, как никто другой, понимала мои настроения и умела совладать с ними, если что: где-то выслушивала и шла навстречу, где-то умела найти убедительные доводы и доказать свою правоту. Причем Алла Викторовна еще и невероятной скромности человек, но каким-то образом оказывала влияние на всех, изменив даже наших с Таней мам. Они начали перенимать ее стиль в одежде, внешнем виде. Алла Викторовна всегда прекрасно одета, ходит в солярий, делает интересные прически, и люди, общаясь с ней, это немного копируют. За короткое время мы с ней сроднились, она нам и сейчас – близкий человек.
