Чемпионат Европы тоже прошел на фоне скандалов. И вот в Сент-Морице я понял, что мне надоело выяснять отношения и доказывать, что я не верблюд…
О том, что шоу в Сент-Морице проходит на льду прямо на озере я до момента приезда на это самое озеро даже не знал. Мы приехали на машине и прямо на ней же и поехали по льду. Я уже говорил о том, что у меня страшная фобия воды, когда подо мной нет дна. Я некомфортно чувствую себя, даже просто стоя в реке или море, а тут лед и под ним озеро. Когда понял, что мы едем по льду, у меня начался приступ паники: «Я не выйду. Я не могу кататься». Наш менеджер Марк просто отмахнулся, подумал, что я шучу. И тут дверь открывается, а я не могу выйти. Кое-как заставил себя и стою, вцепившись в него, белый, ноги дрожат, какое тут катание. Тут он понял, что дело плохо. Кое-как я доковылял до шатра для артистов. Он тоже на льду, но при этом там стоят печки, не видно, где мы, я кое-как попытался прийти в себя. Мне налили чай, успокаивают, а у меня в голове только один вопрос – как кататься-то?
Я буквально заставил себя выйти из шатра, огляделся – небольшой посадочный зал, где-то на 200 человек, тоже на льду, ресторан, где традиционно собирается очень богатая публика. Начинаю кататься, понимаю, что вокруг все как на обычном шоу – привычная атмосфера меня как-то успокоила. И, конечно, помогло мое начальное психологическое образование, я как раз учился на факультете психологии и педагогики: занимался самовнушением, и к концу дня уже прыгал, не боясь провалиться. Ночью вышли катать программу и, сами не ожидая того, получили невероятное удовольствие. Живое оперное пение, вокруг огни, горы, близко-близко звезды, чистый свежий воздух – ледяная сказка. Наверно, это шоу останется со мной как одно из самых красивых воспоминаний.
НА ИНТУИТИВНОМ УРОВНЕ Я ОТ СЕБЯ ЛЮБЫЕ МЫСЛИ О ТАНЕ ОТГОНЯЛ. МОЖЕТ БЫТЬ, СКАЗЫВАЛОСЬ ТО, ЧТО В НАШЕМ ВИДЕ СПОРТА ЕСТЬ УБЕЖДЕНИЕ, ЧТО МЕЖДУ ПАРТНЕРАМИ НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ НИЧЕГО БОЛЬШЕ ДРУЖБЫ, ЛИЧНЫЕ ОТНОШЕНИЯ, ВЫХОДЯЩИЕ ЗА ЭТИ ГРАНИЦЫ, МЕШАЮТ.
В Москве меня не было 3 недели. Было много ярких впечатлений, которыми не терпелось поделиться с Сашей. В нашей маленькой съемной квартирке на площади Ильича, помню, стоял шкаф и коробка из «Икеи» с вещами. Захожу: вкусно пахнет, значит, Саша что-то приготовила к моему приезду, но при этом коробки в прихожей почему-то нет, и собака не выбегает навстречу. Я прошел в комнату: открываю шкафы и вижу, что все пусто. Саша приготовила ужин, оставила его и ушла. Конечно, я сразу позвонил, но она сказала, что все кончено, потому что я ей не писал, никаких слов слышать не хотела, никаких объяснений. Никаких компромиссов. Все должно было быть только так, как хочет она. Я решил, что с меня хватит условий.
Впереди была подготовка к чемпионату мира, а у меня такая ситуация – тяжело, я переживаю, меня ломает, не могу спать. Я не могу понять, правильно ли я все сделал, или стоило все-таки найти пути к примирению… Настроения нет никакого, и как себя собирать, совершенно не ясно. Тане было чуть легче, она уже пережила момент расставания, а мне еще это предстояло.
Глава 12
Ницца, где в тот год проходил чемпионат мира, была еще одним городом, который я знал вдоль и поперек. Мы там выигрывали с Машей два раза. И вот мое возвращение туда – уже с Таней.
Лазурный Берег, чудная погода. Март, на дорогах уже лежат созревшие апельсины, упавшие с веток. Я всех повел есть свежайших морских гадов в любимый ресторанчик. К этому моменту, уйдя с головой в работу, я уже пришел в себя, впереди был важный старт, и надо было максимально сконцентрироваться на нем. Тем более что мы с Таней наконец набрали форму – лучшую за сезон.
Все три наших пары: Кавагути – Смирнов, Базарова – Ларионов, мы – оказались в одной разминке. Кавагути – Смирнов были первые. Мы – последние. И вот выходят на лед Кавагути – Смирнов и нелепо падают после поддержки. Все расстроились. Базарова – Ларионов катают хорошо и уже в финале… падают вдвоем с заключительной позе. Выбегает физиотерапевт нашей команды Тамара Григорьевна Гвоздетская: «Да что это такое, все падают сегодня!» Мы с Таней переглядываемся, начинают закрадываться ненужные мысли, потихоньку уходит боевой настрой, и так еле наработанный, появляется неуверенность в себе. И вот наш выход…
Прыжок. Все хорошо. Выброс – не на 100 %. В общем, в первой половине программы мы зажаты. Смена ритма. Дорожка. Мы начали кататься, как у нас говорят, на разрыв аорты. И вот заходим на предпоследний очень красивый тодес. Если честно – это не самый сложный элемент, на нем обычно отдыхают. Мы делаем оборот, смена руки и в какой-то момент у меня вылетает зубец… и мы на льду. Упали вдвоем – третья пара, и опять падение. Мы остались без элемента. 8-е место по короткой. Если бы было 9-е, то в произвольной катались бы уже в начале, в другой разминке.
Потом мы много думали, что же случилось. Почему такое падение? То ли из-за тепла в Ницце был очень тяжелый лед – его постоянно намораживали, но он все равно крошился, и при переносе веса просто откололся. То ли из-за морского воздуха соль разъедала лед. То ли из-за того, что соревнования проводились не на катке, а в неприспособленном для этого выставочном центре. Но это все отговорки…
Между короткой и произвольной был небольшой перерыв. Выйдя на тренировку, мы оба были разбиты морально, и, конечно, в таком настроении у нас не получалось ничего – мы просто развалились эмоционально: все выигрывали, даже с травмами, и тут такая подстава.
Сейчас я думаю, что в каком-то смысле это было даже хорошо. Такой психологический стресс – это большая школа, перед Олимпиадой мы все должны были испытать. И удачи, и неудачи. Мы должны были стать закаленными бойцами.
Помню момент: Таня плачет после тренировки, я ее успокаиваю, мы должны кататься в произвольной, должны как-то прийти в себя. И вдруг я в задумчивости подхожу к информационному стенду, смотрю на список парников и понимаю, что нам с 8-го места до 3-го не хватает всего 3–4 баллов, и их точно можно отыграть. Я срываю этот листок и бегу к Тане: «Если чисто откатаемся – точно в призах», – тычу я в листок. Она смотрит на список, потом на меня, прекращает плакать. Это стало своего рода поворотным моментом для нас обоих. Это завело нас и настроило на борьбу.
Интересно, что перед тем, как поехать на чемпионат, мы с Таней пошли в Большой театр на «Лебединое озеро». Для меня это был любимый балет, а вот Таня увидела его впервые. И она тогда решила, что ей надо поставить руки, чтобы двигаться так, как увидела это на сцене, чтобы было похоже на взмах крыла. Она много работала в зале, постоянно тренировалась, и получилось очень красиво, – номер был сформирован, наконец, на 100 процентов. И мы его очень любили.
ОНА СМОТРИТ НА СПИСОК, ПОТОМ НА МЕНЯ, ПРЕКРАЩАЕТ ПЛАКАТЬ. ЭТО СТАЛО СВОЕГО РОДА ПОВОРОТНЫМ МОМЕНТОМ ДЛЯ НАС ОБОИХ. ЭТО ЗАВЕЛО НАС И НАСТРОИЛО НА БОРЬБУ.
НА ПРОИЗВОЛЬНУЮ МЫ ВЫШЛИ НЕ ПРОСТО ЗЛЫМИ, МЫ БЫЛИ НАСТРОЕНЫ УБИВАТЬ – НИКОГДА ТАКОГО НАСТРОЕНИЯ БОЛЬШЕ НЕ БЫЛО.
На произвольную мы вышли не просто злыми, мы были настроены убивать – никогда такого настроения больше не было. И это было очень правильно для «Черного лебедя» – мы откатали его, вложив все наши эмоции, все накопленное, все пережитое. Мы выиграли произвольную: немцы уже выходили под давлением и волновались, видя нашу сумму баллов. Тут уже с ними нервы сыграли плохую шутку – откатали они неважно. У них второе место в произвольной. У меня появляется надежда – мы еще можем побороться с ними, непобедимыми. И тут загорается общее место, и по сумме баллов они первые… Конечно, нереально прыгнуть с 8-го места на 1-е. Я иду в раздевалку и вдруг понимаю, что мы проигрываем 11 сотых балла… 11 сотых, это даже не 18 сотых, как в прошлый раз… То есть когда мы катались на равных, то проиграли 18, а тут с провалом мы проигрываем всего 11 сотых. Конечно, они заняли первое место, но мы заняли второе, отыграв провальную короткую программу! А самое главное, мы их достали, догнали, дышали им в спину. И если на следующий год мы поставим хорошую программу и будем хорошо кататься, то сможем побороться!
