НАШЛИ НЕПЛОХУЮ МУЗЫКУ, НО В ТО ЖЕ ВРЕМЯ КОРОТКОЙ МЫ ВСЕГДА ВЫДЕЛЯЛИСЬ, ОНИ У НАС БЫЛИ РАЗНОПЛАНОВЫЕ. НАМ ОПЯТЬ ХОТЕЛОСЬ УДИВЛЯТЬ.
Надо делать короткую программу. Нашли неплохую музыку, но в то же время короткой мы всегда выделялись, они у нас были разноплановые. Нам опять хотелось удивлять. Мы нашли хорошую обработку «Сарабанды» Генделя и снова полезли в трагедию. Начали ставить, но что-то не срасталось. А у меня была когда-то идея сделать вальс из балета «Маскарад» Арама Хачатуряна на тему пьесы Лермонтова. Мне нравилась эта сильная музыка – победная, русская, и одновременно армянская – все-таки Хачатурян, – что для Сочи неплохо из-за большой армянской диаспоры, которой будет приятно прийти на Олимпиаду и услышать музыку своего великого соотечественника. Помню, я в какой-то момент поставил всем вальс и попросил просто послушать.
Пока играла музыка, Коля нас попросил прокатать уже поставленные на Генделя куски. Мы с Таней начали танцевать. Коля посмотрел на нас и сказал – берем. Нина Михайловна снова с сомнением – в фигурном катании пары не катают вальс, только в танцах, – но согласилась. Опять же не хотелось уходить в драму на льду. Мы решили, что это будет история не Арбениных, а знакомства Звездича и баронессы Штраль. У нас князь Звездич приглашает баронессу Штраль, и она дарит ему браслет. На «Маскарад» Лена сделала лучшие костюмы – недаром они стоят в олимпийском музее в Швейцарии. Это был шедевр. Она приехала к нам в Америку, мы съездили на Манхэттен в квартал дизайнеров, где Лена купила рулон синей плотной хорошо тянущейся ткани. Ткань была блестящей, и Лена вывернула ее наизнанку. Сшила китель, где были настоящие аксельбанты с железными набалдашниками. Лена умело их пришила, чтобы не поранить во время катания Таню. Из коробки из-под кроссовок сделали эполеты. К брюкам пришила майку, а сверху пристегивался китель, тоже к брюкам, чтобы ничего не сползало во время катания.
Когда я появился после примерки на льду, то было ощущение, что вышел настоящий офицер. Все ахнули, как мне идет форма. У меня перекачанная спина, и мне трудно развернуть лопатки, так что я всегда чуть сутулился, но не в этот раз. Форма будто держала меня – я все-таки внук офицера и сын наездника, у меня есть выправка.
Тане сшили голубое платье с ожерельем: открытые плечи, белые аппликации. Каждый камень и бисеринку пришивали вручную. Тане специально сделали браслет, который она мне отдавала в конце вальса.
При этом наши костюмы были на грани: в фигурном катании запрещена излишняя театральность в выборе одежды. Катая розовую пантеру, ты не можешь выйти с хвостом, можешь быть просто в розовом. К нам были у некоторых вопросы, но мы доказали, что у нас спортивные костюмы – все тянется, все пришито.
Мы начали накатывать номер: где-то что-то меняли, потому что переоценили свои возможности и не могли разогнаться, изменили дорожку – она была по прямой, а мы сделали по кругу, все-таки у нас вальс. Нина Михайловна не хотела, как обычно, ничего менять, я с ней спорил – в процессе родилась программа.
Глава 2
Как обычно, сбор в Италии был тяжелый, но мы знали, к чему идем. Оставалось чуть до самого важного старта. Впрочем, свою истерику в среднегорье я все-таки устроил – что никуда не поеду, что ненавижу фигурное катание, что мне ничего не надо. Это было очередным душевным переливом с моей стороны. Но в это раз его свидетелями стали наши с Таней мамы, которые в этом году поехали с нами и в Америку, и в Италию, – оставшись равнодушными к США, они влюбились в эту ненавидимую мной глушь, собирая там ягоды и гуляя по горам. Я старался, чтобы маме было проще. Папа умер, и я хотел, чтобы она развеялась. Ей надо было это пережить, привыкнуть быть одной.
И вот я и при ней отличился. Меня бесило все. Что Интернет плохой: ни фильм посмотреть, ни звонки сделать. Что церковь рядом и бил колокол каждые полчаса. Что собаки лаяли. Я плохо спал, засыпая под утро и отключаясь днем под шум воды, когда в бассейне включали водный каскад. Я просился в другой отель, но мне говорили, что тут выгодные условия и хорошие владельцы, которые всегда шли нам навстречу. Каждый год я ехал туда, как на каторгу.
В Италии люди начали замечать, что у нас с Таней отношения. Даже наши друзья, тогда юниоры Женя Тарасова и Володя Морозов, до этого ничего не видели. Женя призналась, что именно там начала что-то подозревать: однажды мы идем, как она рассказывала, и вдруг Таня за руку меня взяла, секунда, и все как обычно, но сомнения у нее закрались. Нина Михайловна все понимала. Хотя я и делал вид, когда мы останавливались в одной квартире, что сплю на диване. Даже специально его разбирал, накидывая подушек и пледов. Но мы с Таней продолжали скрываться, избегая ненужных разговоров, особенно в олимпийский сезон.
За итальянским сбором сразу был сбор в Сочи на свежих олимпийских объектах. Все судьи приехали, технические специалисты. Мы, как нам казалось, уже были в форме. У нас в Италии была открытая тренировка: приходили все бабушки, дедушки окрестные. Мы доработали там нашу короткую программу целиком – сыро, но собрали. Нам все очень нравилось. Зрителям тоже.
Мы знали, что у нас крутая программа и костюмы, так что, выйдя на лед на контрольном прокате, ожидали услышать с трибун «вау» и, конечно, услышали. Это и правда было красиво. Стас купил в военторге белые парадные перчатки, и я в них выходил на разминку. Все равно я всегда надевал перчатки – так зачем мне спортивные, когда можно сделать шоу. Потом я их снимал красиво и оставлял за бортиком. Таня в своем невероятном платье просто расцвела. Мы себе нравились, и мы нравились зрителям. Всех соперников убирали уже внешним видом.
Такого же «вау» мы ждали и на разборе катания. Они проходят сразу после вида. Собрался круг критиков – старшие тренеры, твой тренер, хореографы, почти всегда Татьяна Анатольевна Тарасова, председатель технического комитета танцев на льду Алла Шеховцова, жена Писеева, почетного президента фигурного катания, генеральный директор федерации Коган Александр Ильич и президент Федерации фигурного катания Горшков Александр Георгиевич, как я уже говорил, чемпион в танцах на льду, который катал с Пахомовой «Маскарад». Плюс технические специалисты во главе с председателем Техкома ИСУ Александром Рафаэловичем Лакерником. Мы приходим с Таней в предвкушении, как нас сейчас похвалят.
Нам пошагово на видео показывают наш прокат, и вдруг начинается тотальная критика. «Маскарад» ужасен. Тарасова говорит, что нет трагизма. Я отвечаю, что мы играем других персонажей. Она: я знаю, как писалась музыка, она трагична. Я всегда прислушивался к Тарасовой, но тут был категорически не согласен и начал заводиться. После вступила Шеховцова и подсказала весьма правильную вещь: в парном катании «Маскарад» не идет, потому что дуэт делает все под счет 1–2–3–4, а вальс – это 3 счета, поэтому вальс катают только танцоры. И что наше 1–2–3–4 режет глаз.
Программе – крах. Мы выходим полностью разбитые. Так много работали. Соревнования через неделю в Германии, а нам надо что-то менять. Что делать? Надо найти танцоров, чтобы исправить катание. Где-то внутри я настраиваюсь, что после произвольной нас совсем размажут – с нашим американским мюзиклом. Неоднозначный выбор музыки, и тут я еще в желтых свежекупленных и еще недоделанных и недосостаренных штанах.
