Неудачная попытка распространить восхищение публики из Торонто в другие кинотеатры мира и превратить ленту в коммерческий хит разочаровала создателей ленты. Но ЛеБрону и группе его друзей все же удалось заработать кое-какие деньги на аукционе по продаже дистрибьюторам права на показ и получить много ценных знаний в процессе.
Поездка на конференцию Allen & Company стала следующим шагом в этом направлении. Картер и ЛеБрон поняли, что серьезные люди из мира медиа хотят вести с ними дела. Бизнесмены и люди из индустрии развлечений иногда на время давали ЛеБрону в пользование свои частные самолеты, чтобы укрепить свои отношения с ним или добиться встречи.
Брайан Грейзер, один из самых успешных голливудских продюсеров последних двадцати пяти лет, был ярым поклонником ЛеБрона, настолько, что даже вышел на связь с Картером в попытке устроить себе встречу с игроком. На нее он взял с собой своего младшего сына, тоже большого фаната ЛеБрона. После пары встреч с Картером и ЛеБроном они замыслили кинопроект, построенный вокруг идеи о некоем вымышленном баскетбольном лагере, которым по задумке должен был заправлять ЛеБрон.
Грейзер подключил к проекту нескольких именитых сценаристов и объявил о его запуске такой статьей в Variety, словно речь шла о новом материале для Тома Круза. Вот так один из самых влиятельных людей в бизнесе – за плечами Грейзера на тот момент были такие проекты, как The Cinderella Man, The Da Vinci Code и Frost/Nixon, – сам вышел на ЛеБрона в попытке превратить его в кинозвезду. Эта концепция не была чем-то принципиально новым – десятилетиями спортсмены участвовали в создании фильмов в тех или иных качествах, – но для ЛеБрона и Картера это был способ стать партнерами в новом бизнесе. Дело было не только в актерстве; они хотели контролировать весь процесс и заработать на нем. More than a Game был лишь первым шагом; новый проект станет следующим большим прорывом. Проект Грейзера под рабочим названием Fantasy Basketball Camp был принят на баланс летом 2010-го, когда и должны были начаться его съемки.
Затем ЛеБрон получил теплый прием в Сан-Вэлли, где его зачастую встречали как главную звезду мероприятия. Он только что выиграл титул MVP лиги. А в предыдущем сезоне Nike запустил новую рекламную кампанию с его участием, в которой он сыграл четыре разных версии самого себя, показав в процессе кое-какие актерские задатки, подогревшие разговоры о том, что он может пойти дальше и исполнить главную роль в полноценном фильме.
Борьба за чемпионский титул NBA была тяжелой. ЛеБрон еще пока не сумел покорить эту вершину. Поиски спортсменов, чьи интересы могла бы представлять его компания, тоже оказались сложным делом. А поиск успешных бизнес-проектов, в которые можно было бы удачно инвестировать, был сродни поиску иголки в стоге сена. Но управляя продашкн-компанией, ему часто даже не приходилось искать новые идеи – люди сами приносили их ему. ЛеБрону и Картеру предстояло набраться терпения, но зато они могли выбрать подходящий вариант из многих. К этой сфере был серьезный интерес.
Тем временем, ЛеБрон качественно расширял свое портфолио спонсорских соглашений. Отношения со Стивом Стаутом и его нью-йоркским рекламным агентством, Transaltion, начали приносить свои плоды. В сотрудничестве со Стаутом Картеру удалось в 2008 году закрыть крупную сделку с компанией State Farm. Она привела к появлению новых рекламных роликов с участием ЛеБрона, Мимса и Пола, показанных во время Супербоула. State Farm искала доступ к более молодой аудитории и выбрала его в качестве одного из своих доверенных лиц в этом стремлении. В условиях контракта, заключенного Картером, также были прописаны существенные благотворительные обязательства: State Farm обязывалась выделять деньги на ремонт баскетбольных площадок от имени ЛеБрона.
К моменту приезда ЛеБрона в Сан-Вэлли Картер и Стаут вели серьезные переговоры, завершившиеся в итоге заключением ЛеБроном многолетнего контракта с McDonald’s. Картер вел переговоры с компанией почти четыре года, а Стаут посодействовал их успешному завершению – по условиям контракта ЛеБрон должен был зарабатывать свыше 3 миллионов долларов в год. Их партнерство началось с очередного рекламного ролика во время Супербоула, снятого с отсылкой к легендарной рекламе с участием Майкла Джордана и Ларри Берда, в которой они играли друг против друга в HORSE на биг мак.
Кроме того, Картер смог возобновить сотрудничество с Microsoft, заключив контракт на разработку именной видеоигры ЛеБрона для консольной платформы компании, Xbox. Они получали и более щедрые предложения от таких фирм, как EA Sports и 2K Sports, каждая из которых хотела поместить его на обложку своих раскрученных баскетбольных видеоигр. Свой выбор в пользу Microsoft Картер объяснял студентам гарвардской школы бизнеса, подробно разбирая для них то, как они с ЛеБроном заключают партнерские соглашения. У Картера на руках были предложения о многолетних контрактах, которые приносили бы ЛеБрону порядка 350 тысяч долларов ежегодно в обмен на использование его облика в видеоигре. Вместо этого Картер согласился на предложение Microsoft в размере 250 тысяч долларов в год, которое, однако, предусматривало также получение ЛеБроном определенного процента от продаж – он мог достигать 20 % в зависимости от цифр, которые покажет новая игра. Вновь налицо стремление к контролю и получению доли в бизнесе.
Все это стало лишь предтечей к заключению Картером самой важной сделки, которую он вел, или, как он сам объяснял мне в то время, «сделке, к осуществлению которой я двигался всю свою жизнь».
А именно новой сделке с Nike. В 2003 году ЛеБрон подписал семилетний контракт с компанией, который должен был истечь весной 2010-го. С тех пор многое изменилось: Картер не только сменил Аарона Гудвина в статусе ведущего переговорщика по маркетинговым контрактам ЛеБрона, но и успел проработать в Nike на протяжении ряда лет. Ему предстояло садиться за стол переговоров с некоторыми из своих бывших коллег и противостоять одному из своих учителей, Линну Мерритту.
Первые шесть лет продажи именных кроссовок ЛеБрона шли неплохо, но не потрясающе. Согласно данным аналитиков индустрии, годовые доходы от продаж его именных моделей обуви в Соединенных Штатах, как правило, не превышали отметки в 100 миллионов долларов. Впрочем, Nike удавалось генерировать миллионы на продажах его кроссовок на международном рынке, что помогло ЛеБрону получить от компании бонусные выплаты, предусмотренные условиями контракта. В целом можно было сказать, что сделка получилась выгодной для обеих сторон, но ни о каком «втором пришествии» Майкла Джордана здесь и речи не шло.
Для сравнения: к началу 2000-х годов продажи продукции под брендом Jordan приносили Nike свыше миллиарда долларов прибыли, а к началу 2010-х перевалили за отметку в $2 млрд, если верить аналитикам обувной индустрии. Джордан получает свой процент с каждой продажи, что ежегодно приносит ему десятки миллионов долларов в виде роялти.
«Ситуация с Майклом Джорданом была настолько уникальной, что повторить ее, пожалуй, было невозможно, – говорил Рик Ангилла, бывший вице-президент Nike. – Это все равно что отправить второго человека на Луну. Совсем не то же самое».
