У меня есть еще одна фотография, где я прыгаю в попытке спасти ворота во время матча пару лет спустя. Мне нравилось играть в воротах. Если бы я не стал форвардом, я бы стал голкипером – некоторые именно так объясняют мою склонность к «ныркам».
И все же мне не доводилось становиться вратарем в профессиональных матчах. Однажды была возможность, когда я играл за «Ливерпуль». Пепе Рейна был удален с поля незадолго до конца матча с «Ньюкаслом» в апреле 2012-го, и мы уже истратили все замены. Я попросил Кенни Далглиша поставить меня, но он сказал, что вратарем будет Хосе Энрике. Он был прав, ведь мы проигрывали со счетом 2: 0, и я нужен был на другом конце поля. Но если при других обстоятельствах мне выпадет такая возможность, я с удовольствием предпочел бы надеть вратарские перчатки.
Итак, когда я увидел, что мяч летит мимо меня в матче против Ганы, я автоматически отошел назад за линию ворот. Я видел, как вратарь Фернандо Муслера вышел встретить мяч, а ганский игрок пробил головой. Я находился на линии и отбил мяч коленом. Затем мяч снова отлетел в меня, я не успел опомниться и вынес его рукой.
Прямо передо мной был партнер по команде, поэтому я подумал: «Никто этого не видел». Но судья дал свисток. Не то чтобы Хорхе Фусиле был похож на меня, но он тоже был темненький, и мы стояли совсем рядом, кроме того, у него уже была желтая карточка и он понимал, что ему не играть следующий матч в любом случае, поэтому я повернулся в судье и стал показывать ему, что это был не я, а Хорхе. Я должен был попытаться.
Рефери не купился. Красная карточка.
Я вышел с поля подавленный. Я плакал, а в голове была только одна мысль: «Мы вылетели из чемпионата мира, мы вылетели из чемпионата мира…» Меня удалили, мы возвращаемся домой. Гьян вот-вот будет бить пенальти, и он уже забил пару таких голов в чемпионате, реализовав каждый из ударов безупречно, поэтому я был уверен, что и на этот раз он не промахнется. У нас не было шансов. Я дошел до туннеля и подумал: «Ну, я все равно посмотрю». Я направлялся в раздевалку в сопровождении представителя ФИФА, но остановился посмотреть на удар. Я видел, как мяч пролетел над перекладиной. Он промахнулся. То чувство, ощущение высвобождения, было схожим с тем, будто мы забили. Невероятно.
Себастьян Эгурен встал со скамейки и крепко меня обнял. Это были сильные объятия, полные благодарности и надежды. Я никогда их не забуду. Тогда я понял, что я сделал; тогда я понял, что мой вылет из матча был оправдан. Я предотвратил гол, он не забил пенальти, и у нас все еще есть шансы.
Одна южноафриканская газета назвала это «Рукой Дьявола», изобразив меня с рогами, но я все еще не считаю, что то, что я сделал, было чем-то действительно ужасным. Я не забил гол рукой, как это сделал Диего Марадона в 1986 году. Я предотвратил гол и заплатил за это сполна. Я лучше буду наказан за игру рукой, чем отправлен с поля за то, что кого-то травмировал. Я никому не навредил. Я сыграл рукой, получил красную карточку, и у противника был шанс забить пенальти. Гораздо хуже кому-то навредить и уйти с поля из-за этого, но травма игрока уже никуда не денется. Гьян промахнулся, но все говорили, будто я сделал что-то ужасное. Или что я поступил эгоистично. Но я остановил гол рукой, потому что у меня не было другого выбора. На самом деле это был даже не выбор – это была спонтанная реакция.
Благодаря моей игре рукой Уругвай вышел в полуфинал. Я не чувствовал, что кого-то обманул, скорее, я принес себя в жертву, и это точно не могло быть эгоистичным поступком. Я отдал все ради своей страны и своей команды. Так это видят в Уругвае. В моем доме рядом с Монтевидео есть комната, в которой я храню свои трофеи и памятные вещи. Один из болельщиков подарил мне небольшую статуэтку вратаря, блестяще спасающего свои ворота, с одним словом, нацарапанным на дне: gracias.
Иногда меня спрашивают: «Ты поступил бы так же еще раз?» И я постоянно отвечаю, что мой поступок даже рядом не стоит с тем, чтобы травмировать другого профессионала. Я не говорю: «Да, определенно, я сделал бы то же самое», но я говорю, что в ту тысячную долю секунды практически любой футболист в мире сделал бы то же самое. Это происходило бесчисленное количество раз, когда игрок на линии ворот выбивает мяч рукой, потому что это естественная реакция. Его удаляют, назначают пенальти, вот и все. Но это был плей-офф чемпионата мира. Мы были в Южной Африке. Мы уже выбили ЮАР из турнира и знали, что хозяева поддерживают Гану, единственного представителя Африки, все еще остающегося в турнире. Поэтому люди воспринимали произошедшее еще негативнее. Я не был готов к таким последствиям и к тому, что обо мне будут говорить потом.
Один из игроков Ганы Мэтью Амоа в следующем сезоне играл в Голландии за НАК. Когда мы играли с ними, я пошел в раздевалку, чтобы поздороваться и сказать, что мне очень жаль, что четвертьфинал прошел именно так, и мы пожелали друг другу удачи на предстоящей игре. Мне было жаль его и Гану, но я не чувствую своей вины за произошедшее. В этом нет ничьей вины.
Я чувствовал бы себя виноватым, если бы это мне нужно было пробить пенальти и я бы промахнулся. Или если бы рефери не увидел эпизод, не назначил пенальти и не удалил меня. Тогда я бы чувствовал свою вину. Но я сделал то, что было нужно, чтобы остановить мяч. Рефери сделал то, что нужно, то есть удалил меня с поля. Все было по-честному. И только Гьян не сделал того, что должен был сделать.
Иногда мне встречаются люди из Ганы, когда я бываю в Барселоне, и они просят с ними сфотографироваться. Они говорят мне: «Ты тот самый парень, который сыграл рукой», – и смеются. Они не держат на меня зла.
Я пропускал полуфинал, но если бы я не сделал этого, наша команда туда бы вообще не прошла. И конечно, никто не говорил об огромной ответственности моих партнеров по реализации пенальти. Забивать пенальти на чемпионате мира требует огромной отваги. Наш голкипер Муслера был великолепен. Он изучил всех игроков и к турниру подошел в отличной форме. Он был героем.
Возвращаясь в раздевалку, зная, что я пропущу полуфинал, я снова задумался о Софи и Дельфи. Я пропущу наш важнейший матч на чемпионате мира и рождение моей маленькой дочки. Было замечательно, что Уругвай прошел в полуфинал, но Дельфина должна была вот-вот родиться, и я рисковал этого не увидеть. Софи была в Барселоне, нервно наблюдая за моей игрой, с этой красной карточкой и серией пенальти. А ведь после матча с Францией мы думали, что увидимся уже через неделю. Иногда Софи, может быть, даже хотела, чтобы мы вылетели и я поехал домой. Когда мы победили, она, конечно, была действительно счастлива, но и наш проигрыш не стал бы для нее худшим, что могло бы произойти. Думаю, что она в любом случае оставалась в выигрыше.
Тренерский штаб помог нам сконцентрироваться на том, что нам предстояло. «Сегодня развлекайтесь, но завтра мы тренируемся, потому что через три-четыре дня у нас полуфинал». Празднования были недолгими. Мы знали, что еще будет время порадоваться, когда закончится чемпионат мира, но сейчас нам нужно было поспать. Правда, я не мог заснуть. Я поговорил с Софи и попытался расслабиться, но это не помогло. В тот момент, лежа в кровати, я думал о том, что не смогу играть в полуфинале, и спрашивал себя: «Зачем я сделал это? Зачем я сыграл рукой? Может быть, можно было сыграть головой?»
