С нами работал Стив Кларк, который до этого был в «Челси» с Жозе Моуринью. Это было странно, потому что иногда мы тренировались в одной манере, оттачивая одно-два касания, или играли тем составом, который выйдет на поле в выходные, но в день игры внезапно в составе происходили 2–3 изменения. Было трудно угадать, в каком составе Кенни выпустит команду на поле.
Стив хорошо понимал тактическую сторону процесса. Он работал над нашей игрой в стандартных положениях и проводил тренировки. Его методы были очень современны; он делал то, чего я привык ожидать от тренера. Меня поражало, что Кенни говорил гораздо меньше, чем я ожидал, но, возможно, он достиг такого этапа карьеры, когда думал, что не будет из кожи вон лезть на тренировках, если у него есть очень способный тренер, который сделает все за него.
Думаю, еще одной причиной было то, что он хотел, чтобы его ассистенты чувствовали свою причастность к процессу. Многие тренеры ведут себя так, что их помощники вообще ни на что не влияют, но Кенни не был таким. У него не было большого эго. Он собирал команду, и мы играли так, как он того хотел. Он решал, что мы будем делать на тренировках, но не руководил ими – большая часть повседневной работы была возложена на его штаб. Однако речь перед матчами тем не менее входила в его «обязанности».
Нужно начать с того, что одно дело для него поговорить со мной, а совсем другое – мне понять, что он мне говорит. Помню, был один матч с «Арсеналом». Я провел несколько игр подряд в стартовом составе и перед своей речью для команды он сказал мне: «Ты сегодня не играешь (left out. – Прим. перев.)».
Я ответил: «Ну ладно, ладно». Я подумал: «Хорошо, я уже играл слева (on the left. – Прим. перев.)» – и пошел слушать речь.
Я сказал Хосе Энрике, левому защитнику: «Кое-кто сегодня будет тебе помогать, Хосе».
Дирк Кюйт услышал разговор и спросил меня:
«В каком смысле?»
«Я сегодня играю слева, так что, видимо, ты будешь справа».
Когда Кенни огласил состав команды, оказалось, что я остаюсь на скамейке запасных. Хосе Энрике и Дирк Кюйт, сбитые с толку, озадаченно смотрели на меня.
После предматчевой речи они спросили:
«Что он тебе сказал перед речью?»
«Не знаю. «Слева» (left out. – Прим. перев.), кажется. Я думал, что я буду играть слева, нет?»
Они были в истерике.
Дирк спрашивал: «Он сказал “left out” (не участвуешь), или «out on the left» (играешь слева), или «outside left» (левый нападающий)?»
«Нет, нет, точно “left out”. Он сказал очень быстро, но это точно было “left out”».
Тогда Дирк произнес по слогам: «Left. Out. Ты остаешься вне состава. Не играешь».
Тогда все стало ясно. Я понял, зачем Кенни поймал меня перед предматчевой речью. Наверное, он удивился, почему я остался таким довольным.
Я был немного взвинчен, когда до меня, наконец, все дошло, но было уже поздно как-то реагировать.
В конце концов я привык к акценту босса, но поначалу было тяжело, и предматчевые речи могли меня серьезно озадачить. Кенни был не похож на многих нынешних тренеров, которые обычно сопровождают оглашение команды графикой. Этот метод, не требующий особого ума, отлично подходит игрокам, которые еще не выучили язык: на большом экране видно весь состав команды и запасных, расположенных под стартовыми одиннадцатью игроками, а еще ниже те, кто не попал в команду. Но Кенни просто доставал листок и зачитывал состав.
Через два дня после моего трансфера он огласил основной состав и запасных на матч против «Сток Сити», и я подумал: «Меня здесь нет; обидно, я даже не запасной».
Я рассчитывал попасть на скамейку запасных, выйти на замену и дебютировать, но меня даже не включили в состав. Возможно, в связи с тем, что сделка была завершена слишком близко к дате проведения матча, и включать меня в состав было рискованно. Но когда мы ехали на автобусе в «Энфилд», Рэй Хоутон, сотрудник по связям, поздравил меня, и я спросил Пепе Рейну: «Тренер действительно сказал «Суарес»?»
Пепе ответил: «Да, он сказал «Суарес». Не так, как обычно это делаем мы. Он произнес твою фамилию так, как никто раньше ее не произносил, но да, он ее назвал. Ты в запасе».
Я был очень доволен. Я перешел в «Ливерпуль» всего два дня назад и совсем скоро буду дебютировать на «Энфилде».
Я вышел на замену и забил прямо на глазах у болельщиков «Ливерпуля». Думаю, в тот момент, когда я обводил голкипера, я переживал больше, чем когда-либо еще, и, пересматривая видео, мне всегда кажется, что защитник на линии сейчас остановит мяч, но этого никогда не происходит. На этот раз стадион был полон болельщиков, и все они аплодировали.
***
Но не все так просто. Помню, как я впервые получил мяч на стадионе «Энфилд». Я обработал его, поднял голову, и… он пропал.
Это была миллисекунда, не больше.
Что произошло? Так быстро?
Я сказал себе: «Луис, здесь у тебя не будет лишней секунды, чтобы подумать. Ты должен все делать быстро». С самого начала я понял, что я должен ускориться во всем. И только тогда, может быть, можно будет снова замедлиться, сделать несколько касаний, выдержать паузу, возможно, даже немного подумать. Но начать нужно с этого: быстрее, быстрее. Этот момент стал настоящим «Добро пожаловать в Англию». Здесь сильный, жесткий, быстрый футбол. Хорошо, что я пережил это сразу же, потому что тогда у меня уже не было сомнений в том, что от меня требуется. Первое касание мяча стало для меня первым уроком.
На тренировках я тоже это замечал. Поначалу я опасался Мартина Шкртела и Дэнни Аггера, поскольку они очень агрессивные защитники. Мартин иногда даже бывает грубым. Даже спустя пару сезонов, если он смещался на мою сторону поля, я старался уйти от него на другую сторону, чтобы не сталкиваться с ним. То же самое касается Дэнни.
Я говорил им на нескольких первых тренировках: «Не беспокойтесь. На тренировках я не переусердствую, и вы тоже не переусердствуйте». Но когда я пробросил мяч между ног одного из них, причем не специально, все началось по-серьезному.
«Я думал, ты не собирался усердствовать? Ладно, тогда и мы будем играть по-настоящему». Не думаю, что они мне после этого верили.
Но наша борьба на тренировках всегда была с позитивным оттенком, мы боролись по-партнерски. Единственным партнером, с которым я мог разгорячиться, был Джейми Каррагер. Думаю, он был огорчен, что играл не так уж часто, приближался конец его карьеры, поэтому иногда случались острые моменты, но в конце тренировок мы всегда жали друг другу руки.
Мы никогда не конфликтовали на поле и за его пределами, но мне нужно было привыкнуть к тому, как он ведет себя на тренировках. Я никогда не тренировался в щитках и всегда задавался вопросом: «Как партнер может войти в такой раж на тренировке, что дело дойдет до нанесения травмы?» Некоторые другие игроки говорили мне: «Таков уж Карра, так что постоянно двигайся, иначе он тебе здорово наваляет». Я ожидал подобного от Мартина и Дэнни, но не знал Карру в достаточной степени, поэтому мне пришлось быстро усваивать. Я тоже достаточно агрессивен на тренировках. Но я не дохожу до того, чтобы травмировать коллег. Я понимаю, что защитникам сложнее – они должны действовать жестко, чтобы показать тренеру, что именно они нужны команде, и поэтому иногда они нарушают зыбкий баланс между одним и другим.
