Я никогда толком не задумывался о том, что было бы, прими «Ливерпуль» предложение «Арсенала». Стал бы я игроком «Арсенала»? Я бы жалел об этом решении. Причем я говорю это, закрывая глаза на то, как повернулась история – тогда я даже не мог знать, какой результат покажет «Ливерпуль» в сезоне 2013/14 без меня в своем составе и какой результат покажет «Арсенал» со мной. Но я точно знаю, что сожаления изъели бы меня изнутри, если бы я показался перед болельщиками «Ливерпуля» в форме команды соперника.
В пользу перехода в «Арсенал» говорила одна очень веская причина – это европейский уровень футбола, который команда показывала. Я пытался убедить себя, что это решит мои проблемы, в то время как настоящим решением было бы убраться от этого всего подальше. Я отчаянно искал выход, уверяя себя в том, что все что угодно будет лучше, чем есть сейчас. Мне нужно было что-то делать, но что именно, я не знал.
И как раз в этот момент вмешался Стивен Джеррард. Он убедил меня в том, что если я останусь в «Ливерпуле», мы снова попадем в Лигу чемпионов в следующем же сезоне. Но если я все же намерен покинуть «Ливерпуль», то делать это нужно только ради одного из крупнейших зарубежных клубов. Не нужно делать резких движений. Если я намерен уходить, необходимо все тщательно взвесить и сделать единственно правильный ход. Мы переписывались, пока я выступал за сборную Уругвая в Японии, а затем поговорили с глазу на глаз в «Мелвуде». До поездки в Японию я тренировался отдельно от основного состава «Ливерпуля», но не по своей инициативе. Я не пытался таким образом добиться выхода из «Ливерпуля», Стиви это знал. Он меня понимал.
Он посоветовал мне подождать. Было бессмысленно пропускать по всем прогнозам выдающийся для «Ливерпуля» сезон, поэтому я подумал своей игрой отблагодарить болельщиков за поддержку. К тому же если и уходить из команды, то только ради новых футбольных высот в другом клубе. После разговора со Стивеном в моей голове как будто что-то переключилось. Теперь я думал: «Я проделал такой путь, чтобы стать тем, кто я есть сейчас как игрок, не для того, чтобы разрушить все в один день из-за неправильного хода мысли и неверного поворота в карьере». Раньше мне казалось, что переезд – это единственное правильное решение, теперь я был уверен, что вовсе нет.
Футболисты меня поймут. Если игрок уходит в другую команду на лучших условиях, партнеры по команде обычно его поздравляют, поскольку знают, что это делается ради профессионального роста. Стиви знал, что я меньше всего хотел, чтобы партнеры по команде решили, что я недостаточно их уважаю. И при этом он откровенно сказал мне, что я тренируюсь не так, как раньше. Я принял его точку зрения, думаю, он был прав, и с этого момента решил выкладываться на тренировках больше, чем когда-либо прежде.
Был и еще один серьезный фактор, удержавший меня тогда от ухода из «Ливерпуля». Теперь, по прошествии времени, я за него благодарен, хотя тогда у меня были совершенно другие мысли на этот счет. С той же убежденностью, с которой Стиви отговаривал меня от ухода, «Ливерпуль» был не намерен меня отпустить. С самого начала руководство клуба было решительно настроено меня не выпустить. Клуб был непоколебим. Даже когда в частном порядке поступали неофициальные предложения, превышающие предложение «Арсенала», руководство недвусмысленно и публично заявляло, что каким бы ни был размер отступных за мой трансфер, они на него не согласятся.
Ранее у меня состоялась переписка по эсэмэс с президентом клуба Томом Вернером. Я собирался лично отправиться в Соединенные Штаты, чтобы объяснить свою позицию владельцам клуба, и получил такой ответ: «Луис, ты остаешься. Наша позиция полностью совпадает с тем, что озвучили Брендан и Иан Эйр: ты никуда не уйдешь. Мы не хотим тебя продавать».
Как только я озвучил свое намерение уйти и стало ясно, что я никуда не уйду, я оказался в трудной ситуации, в которой было только одно решение: стиснуть зубы и приготовиться к бою. Работать на износ на тренировках и бегать до полного изнеможения на поле. У меня никогда не было проблем с «Ливерпулем». Я не имел ничего против партнеров по команде или наших фанатов. Мне всего лишь хотелось очистить свою жизнь от давления и постоянного напряжения.
Шли месяцы, и я снова забивал голы, но меня по-прежнему тревожило то, что летом я произнес то, что произнес. Я продолжал чувствовать себя не в своей тарелке. С Бренданом мы практически не общались на протяжении всего сентября и октября. Общение было сведено к минимуму и касалось исключительно футбола. Я серьезно переживал то, что между нами произошло. Я был близок к отчаянию. Но когда следующим летом состоялся мой трансфер в другой клуб, все было совершенно иначе.
Брендан заявил, что я проявил неуважение к партнерам по команде, заявив во всеуслышание, что намерен покинуть «Ливерпуль». Думаю, если бы он сказал это лично мне, все было бы по-другому. Но он сказал это публично. В тот период мы мало с ним разговаривали, и меня сильно задело, что он решил обратиться ко мне через СМИ. Почему он просто не подошел ко мне и не сказал все то же самое мне в лицо? Он мог бы возразить: «А почему ты сказал журналистам то, что мог сказать мне с глазу на глаз?» Для меня разница заключалась в том, что и он, и клуб знали о моем настрое, прежде чем я вынес это на публику. Он должен был узнать первым, но я сделал публичное заявление только тогда, когда дошел до отчаяния, окончательно почувствовал себя загнанным в тупик и не видел другого пути.
Брендан знает, что такое быть игроком. Да и в качестве тренера он проделал такую же работу в желании развиваться и профессионально расти. Он прошел путь от «Суонси» до «Ливерпуля».
До инцидента с Ивановичем наши разговоры имели более неформальный характер: «Как семья? Как дела помимо футбола?» Но в течение первых месяцев сезона мы если и говорили, то исключительно об игре. Со временем в наших взаимоотношениях наметилась оттепель. В октябре состоялся разговор, который будто бы положил конец всей истории. Пора было забыть обиды и сосредоточиться на игре. Стремление забыть плохое и сосредоточиться на игре на благо «Ливерпуля» было осознанным. Я испытал настоящее облегчение. Новый виток в наших отношениях с клубом ознаменовался подписанием нового контракта. Я был счастлив. Я не хотел больше враждовать и бороться. И если я решу уходить, то все должно быть сделано как положено и за адекватные деньги. Так будет лучше для всех сторон.
Команда тоже была рада, что ситуация нормализовалась и я остаюсь. Мартин Шкртел продолжал подначивать меня: «Я все еще жду, чтобы ты извинился перед всеми в раздевалке».
Клуб больше, чем когда-либо, старался демонстрировать, как они ценят мою работу на поле. Однажды владелец клуба Джон Генри даже отдал в мое распоряжение свой личный самолет, чтобы я мог оперативно вернуться после игры в составе сборной Уругвая и успеть на матч с «Эвертоном». Этим поступком он проявил свое хорошее отношение ко мне. Прежде ни для одного из игроков такого не делали, и этот эпизод показал, насколько клуб ценил меня и мою способность восстанавливаться после передряг. Думаю, они заметили, что, несмотря на историю с дисквалификацией, моим желанием покинуть команду, злополучным интервью и всеми последовавшими за этим трудностями, я как и раньше был готов работать на полную выкладку, показывать хорошую игру и забивать голы. Думаю, они это ценили. И также я думаю, что они всегда это знали. И вероятно, это была одна из причин, по которой они были готовы до последнего удерживать меня в клубе. Они знали, что я никогда не халтурю и всегда выкладываюсь на сто процентов, поэтому если я перейду в другую команду, я сделаю все, чтобы вместе с ней выиграть.
