Не в моем характере прекращать борьбу и складывать оружие. Помню, как я сказал Брендану, что мне некомфортно и если я останусь, то счастлив не буду. На что Брендан ответил: «Да, но я-то тебя знаю. Я знаю, как ты живешь».
Чуть позже в номере отеля я прокручивал в своей голове его слова и в какой-то момент осознал, что он имел в виду. Он понимал, что, несмотря на то что я хочу уйти, но буду вынужден остаться, я не создам ему ни малейшей проблемы.
Именно поэтому меня так задели слова некоторых бывших игроков «Ливерпуля», что будто бы у меня отсутствует чувство преданности своей команде. Я думал, что они должны меня понимать. Они прекрасно знают, что необходимо заботиться о своей семье, и также знали, насколько я был вымотан эмоционально. Сказать, что я не предан команде, можно было бы только в том случае, если бы я отказывался играть, симулировал травмы или же не выкладывался на сто процентов вместе с командой. В отсутствии преданности можно уличить лишь тех игроков, кто не бьется плечом к плечу с партнерами по команде и кто не болеет за свою команду. А это как раз то, в чем меня никак нельзя обвинить.
Я был в полном замешательстве: морально обессилен, в постоянном напряжении, почти в отчаянии, с ворохом конфликтующих между собой мыслей в голове. Я не понимал, как правильно поступить.
Теперь я уверен, что перейти в один из клубов прямых соперников «Ливерпуля» было бы ошибкой. Я бы утратил вернувшееся под конец сезона ощущение счастья, и это было бы ошибочно принятым решением. Я бы лишил своего сына гордого права родиться в Ливерпуле, я бы подвел людей, которые обо мне заботились, которые меня защищали, понимали и знали как никто другой. Я бы лишил себя радости осознания того, что я смог через это все пройти, доказать себе и другим, что я могу оправиться и вернуться в строй, что при моем участии «Ливерпуль» вернул себе место в Лиге чемпионов. На протяжении следующего сезона я был счастлив как на поле, так и вне его, и во многом это благодаря тому, что я остался в команде. Мне повезло, а ведь я мог все разрушить. В разговорах с Томом Вернером тот часто благодарил меня за то, что я сделал для клуба, и это много для меня значило. Он понял меня, а я, в свою очередь, понял и принял его позицию. В итоге я даже оказался за нее благодарен. Он и другие удержали меня от совершения ошибки. Слова капитана моей команды, нежелание клуба меня отпустить и перемены в ходе моих собственных мыслей в итоге привели к тому, что я остался в «Ливерпуле». И, как это хорошо понимал Брендан, я был намерен работать на полную мощность, полумеры для меня неприемлемы. Одним из главных чувств, ознаменовавших сезон 2013/14, было чувство облегчения. Я был так рад, что остался. И еще я был рад, что удалось сохранить отношения с теми, кто меня поддерживал. Даже в случае с фанатами, которых не так-то просто убедить в чем-либо, голы действовали как лучшее доказательство моей преданности. Думаю, они понимали, что у меня был период, когда мне было плохо, и теперь я хотел отблагодарить их за понимание. Теперь мы все были на подъеме.
***
Мы мечтали об этом и знали, что когда этот момент наступит, это будет великий день.
Помню, как я проснулся этим воскресным апрельским утром, посмотрел на часы и подумал: «Ну, уже скоро».
В этот день в Ливерпуле было особенно оживленно. Это можно было видеть, слышать, ощущать. Все происходящее в последние недели приближало нас к этому моменту, и тогда мы чувствовали, что этот момент определит итог сезона. Причем не только для нашей команды: некоторые наши болельщики говорили, что этого дня Ливерпуль ждал 20 лет. Что касается меня, я как будто смотрел на все со стороны. Сейчас мы были как никогда близки к славе. Мы одерживали победу за победой. Мы победили в девяти матчах Премьер-лиги подряд, и с каждой победой осознание реальности происходящего крепло и росло. Если мы выиграем и сегодня, то попадем в четверку лучших, а это все шансы взять Кубок чемпионов.
Так же были настроены и фанаты. За последние несколько недель я тысячу раз слышал: «Луис, мы должны выиграть лигу». После победы над «Сандерлендом» в конце марта болельщики начали выстраиваться вдоль дороги, ведущей к отелю и рядом с «Энфилдом». Раньше я не сталкивался с таким в Англии, и в дни перед матчем с «Манчестером», куда бы я ни шел, везде слышалось настойчивое требование фанатов: «Мы должны победить в воскресенье».
А я про себя думал: «Потише. Впереди еще четыре или пять игр».
Фанаты продолжали скандировать: «Мы станем чемпионами лиги! Мы станем чемпионами лиги! А вот теперь вы нам точно поверите: мы станем чемпионами!»
Нет, не нужно это петь. Не сейчас. Спойте что-нибудь другое. Пожалуйста.
Но все мы понимали их возбужденный настрой. Я и сам был фанатом, я смотрел матчи с участием «Насьоналя» с той же неподдельной страстью, с которой они смотрят матчи «Ливерпуля». Я сходил с ума, когда мы побеждали (да и когда проигрывали, тоже сходил с ума). Более того, мы не только понимали их возбуждение, мы начинали его перенимать. Это было неизбежно. А теперь-то вы нам верите? И мы начинали верить. Может быть, вероятно, мы и правда сможем выиграть в Лиге чемпионов. И когда мы обыграли «Манчестер» за четыре игры до финала Лиги чемпионов, я и правда поверил.
Титул чемпионов Премьер-лиги был на расстоянии вытянутой руки. Мы проделали огромный путь. Я старался гнать эти мысли, да и остальные не осмеливались их озвучивать из суеверных соображений. Но для всех было очевидно, что предстоящий матч будет знаменательным.
По мере того как автобус приближался к стадиону «Энфилд» в день матча, ему приходилось сбрасывать скорость из-за сгустившейся толпы фанатов. Их были тысячи, они выкрикивали речевки, размахивали флагами и шарфами. Среди них были и флаги Уругвая. Кто-то запускал петарды. Автобусу потребовалась целая вечность, чтобы пробраться сквозь толпу.
В салоне автобуса мы всеми силами старались отвлечься обычными доматчевыми занятиями, как и перед любым другим матчем. Я всегда возил с собой небольшую колонку, чтобы мы вчетвером-впятером могли послушать что-то из испанской и иногда даже уругвайской музыки. Громко я ее никогда не включал, потому что это не всем нравилось. За столом для четверых собирались Яго Аспас, Коутиньо и Луис Альберто. Дэнни Аггер подслушивал и смеялся, Стивен Джеррард сидел чуть дальше. Глен Джонсон и Дэниэл Старридж слушали что-то через наушники. За другим столиком ближе к началу автобуса традиционно располагались и болтали друг с другом Джон Фланаган, Джо Аллен, Мартин Келли и Джордан Хендерсон. А в самом начале автобуса сидел босс. Иногда кто-то из его ассистентов приносил нам iPad, чтобы показать какое-то видео. Периодически это были стандартные положения для меня или записи пенальти для Стивена.
В этот день все было иначе, несмотря на то что мы старались вести себя как обычно. Невозможно было игнорировать то, что происходило за пределами автобуса. Игроки извлекли наушники из ушей и снимали из автобуса происходящее на улице. Для большинства футболистов такой ажиотаж болельщиков служит серьезным источником мотивации. Но кого-то он и пугает, может возникнуть страх допустить какую-то ошибку. Но мы были готовы, потому спокойны.
