Дни до матча шли медленно, потому что было нервно и росли ожидания. Мы были перед барьером, который Хорватия не могла преодолеть 20 лет. После того как распространилась эйфория в Хорватии, после отличных игр в группе, сейчас была реальная опасность закончить нашу историю. Как и на предыдущих пяти турнирах, где я выступал. Я легко мог представить себе, какой был бы отклик. Мы определенно были бы «проигравшее поколение Модрича».
Я готовился к этому турниру, особенно на ментальном уровне. Но я не игнорировал и физическую подготовку, и профилактику. У меня было несколько травм на протяжении сезона, из-за которых я пропустил четыре или пять матчей, но это дало мне возможность быть более бодрым в завершении сезона. Уже несколько лет я дополнительно работаю с профессором Влатко Вучетичем из института кинезиологии в Загребе. Я чувствую себя сильнее, а в России адреналин дополнительно держал меня в тонусе.
Против датчан матч начался кошмарно. Мы еще не успели занять правильные позиции, а они уже забили. Шла первая минута, и их защитник Кнудсен выбросил руками из аута в центр нашей штрафной. В толпе защитник датчан успевает пробить, и через многочисленные ноги и рикошет от Субашича мяч медленно, но верно попадает в ворота. Мы отрабатывали на тренировках, как защищаться от их стандартов, но мы не были готовы к их длинным выбрасываниям руками из аута. Вообще, реакции на выбрасывания из аутов была для нас самым слабым местом на этом чемпионате. Если бы мы лучше защищались в этом сегменте, кто знает, что бы сегодня писалось в исторических книгах о России-2018.
Преимущество датчан нас не подкосило. И это, может, первый матч, в котором мы осознали свои силы. Мы среагировали хорошо и удачно быстро сравняли результат. В этот момент нам повезло с рикошетом, после которого Манджукич мастерски отреагировал и из вращения попал по воротам Шмейхеля. На четвертой минуте было уже 1:1. Кто бы сказал, что в следующие 116 минут результат не изменится. Это не был красивый матч, игралось с судорогами и с той, и с другой стороны. Датчане нас удивили длинными передачами и длинными выбросами из аута. Все остальное было на предсказуемом уровне. Ожидания от нашей команды нас сдерживали, и мы играли хуже, чем до сих пор. Очевидно, большое значение этого матча тяготило и соперника. В Нижнем Новгороде было еще и очень жарко, что усиливало расход энергии и ослабляло концентрацию. Для меня это был самый тяжелый матч на турнире, то же говорили и мои партнеры. Опытные аналитики всегда подчеркивают, что нужно преодолеть один кризисный матч, если хочешь пойти до конца. Когда все позади, приятно об этом разговаривать. Но прожить эти 120 минут и серию пенальти было сильным стрессом. Если проиграешь – драма и трагедия, как наша в Вене в 2008 году. А если мы победим – рапсодия.
С того дня, когда я перешел в «Реал» (Мадрид), в Хорватии все больше критиковали мою игру. Было похоже, будто кто-то думает, что раз я играю в знаменитом «Реале», то должен демонстрировать какой-то необычный футбол, особенно в сборной. А в испанской прессе я получал в основном большие комплименты после того, как полностью приспособился к игре в мадридском клубе, особенно после ключевого матча в Манчестере. У меня была поддержка болельщиков, уважение партнеров и тренера, и я, без ложной скромности, продолжал играть хороший футбол. И в то же время в Хорватии меня критиковали, что я не забиваю, что я мало отдаю голевые передачи и что я слишком сдержан. Пока в Испании писали, насколько качественны и важны для команды были мои передачи в начале атаки, особенно когда она завершается голом, в Хорватии иронизировали над понятием «паса перед голевым пасом». Такое мнение подогревали и некоторые тренеры. Когда сборная не показывала желаемый результат, острая критика направлялась в основном на меня и так называемый оборонительный футбол. Когда бы мы ни сталкивались с неудачей, это было «поколение Модрича».
С другой стороны, от футболистов и тренерского штаба в Хорватии я семь лет подряд получаю приз лучшему игроку Хорватии. С трибун болельщиков тоже чувствуется сильное позитивное отношение к моей игре. Такой контраст был обыкновенным до осени 2017-го. Тогда случилось кое-что неожиданное. После взрыва публичного негодования из-за моих показаний на суде в Осиеке мне пришлось изменить свое мнение.
Я знал, что без игры за сборную мне будет гораздо тяжелее, потому что больше всего я любил играть за Хорватию и не мог отказаться от еще одной попытки совершить что-то важное. Я нашел новую мотивацию и сказал себе: «Хватит разговоров, переходи к делу! Сейчас или никогда».
Сборная осенью начала терять очки, а я начал получать все более сильную поддержку с трибун. И в прессе почувствовали, что меня больше хвалят. Несмотря на поражение в Турции, ничью с Финляндией, подчеркивалось, что я среди немногих игроков, которые играют на высоком уровне, что все остальные должны были бы брать с меня пример. Я думаю, что в первый раз так писали, и это для меня было странно. Я на самом деле хорошо играл, но ведь мы проиграли четыре из шести очков. Что тогда происходило? Сейчас мне кажется, что публика тогда почувствовала мое новое внутреннее состояние. После принятого мной решения играть за сборную, я должен был полностью взять себя в руки. Когда негативное отношение прессы ко мне давило на меня, я понял: прежде чем я закончу карьеру в «пламенных», я упрусь как никогда и сделаю все, что могу и что считаю необходимым, чтобы сборная завоевала что-то особенное. Я твердо решил: если я уже столько раз подвергался критике за игру, за этичность и за все остальное, сейчас я возьму больше ответственности на себя. Я думаю, что это было очевидно в последние три мачта с Чачичем с Косово, Турцией и Финляндией. А СМИ особенно были воодушевлены после трех блестящих матчей Далича против Украины и Греции. Во всех статьях хвалили и сборную, и нового тренера, и меня как «отличного лидера поколения». Я сейчас должен сказать, что эта перемена значила, что я теперь сам нес часть ответственности, если не мог настоять на своем или если не был достаточно убедителен как лидер. В команде и вне ее. Это положение вещей больше меня не тяготило. Я знал, что публика уже сейчас ждет от меня большего. Вернулись болельщики, в команде создана очень позитивная атмосфера. Я не мог разочаровать болельщиков. Они бы этого мне не простили и никогда бы не забыли.
* * *
В ожидании серии пенальти с датчанами вся ответственность, груз, риск как будто бы спрессовались в одном моменте. Во мне закипал адреналин, но он был мне очень нужен, потому что с ним пришли решительность и храбрость. В дополнительное время я промахнулся, не забив с одиннадцатиметровой отметки, но прежде чем главный тренер Далич добежал до меня, чтобы подбодрить и успокоить, чтобы я опять пробил одиннадцатиметровый в серии пенальти, я уже и сам это решил. Я не могу разочаровать ни себя, ни партнеров. Какой бы пример я им дал, если бы отказался от ответственности? Какой бы я был лидер, если бы прятался, пока мои друзья храбро подвергались самому большому испытанию свои карьеры? Кто-то сказал, что я не знал, где был в эти моменты. Я все-таки осознавал, чего хочу и чем рискую. Если бы Хорватия вылетела из-за Дании, мы опять были бы лузерами. Но если бы мы не прошли, я был бы виноват. С полным правом они могли бы так думать, потому что на 116-й минуте игры я не смог реализовать пенальти. Если бы я не забил одиннадцатиметровый в серии пенальти, а мы бы проиграли, я бы разочаровал всю Хорватию и себя. В конце концов, если бы я промахнулся и во втором одиннадцатиметровом ударе, мне был бы гарантирован статус самого большого неудачника, а при участии прессы, которая все еще злилась на меня из-за показаний по делу Мамича, и одного из самых отвратительных неудачников. Навсегда и практически без какой-либо возможности этот статус поменять. Я осознавал это бремя, но в тот момент я только смог убедить себя успокоиться. Игроки мне помогали. Подбадривали меня. Я знал, что им тяжело, потому что мы могли выиграть в дополнительное время, и я видел, что они оказались в таком положении из-за меня. Я чувствовал себя большим должником. Я прокручивал в голове тот нереализованный пенальти на 116-й минуте.
