Тюрьма добавила некоторый элемент напряженности. Да, на поверку вышло, что он провел там всего семьдесят дней, но не изменила ли она его? Повлияет ли она на него как на боксера или личность?
Несомненно, внутри ему там не понравилось.
Через восемь дней после заключения в тюрьму он обнаружил, что вернулся во главу многих списков лучших боксеров вне зависимости от весовых категорий, в то время как бой с Мэнни Пакьяо растаял как дым. Филиппинец проиграл Тимоти Брэдли по очкам.
Хотя подавляющее большинство считало, что Пакьяо бой выиграл, ему было засчитано поражение по судейским карточкам. От такого решения дурно пахло, и сомнения были оправданы. Однако манящий соблазн увидеть, как двое боксеров в полном расцвете будут решать, кто из них лучший боец современности, испарился. То, чем выгодно отличался Пакьяо, а именно – разрушительный заряд энергии, – и он пропал.
Флойд не смог посмотреть их бой, поскольку телевизора у него в камере не было. Не смог он и отпраздновать, когда журнал «Форбс» назвал его самым высокооплачиваемым спортсменом в мире, поставив его имя первым в список таких богатых спортсменов, как Тайгер Вудс, Дэвид Бекхэм, Коби Брайант и, разумеется, Мэнни Пакьяо.
Мейвезер обратился к тюремным властям с просьбой разрешить ему заказывать еду и напитки за деньги. Он был также обеспокоен нехваткой места для тренировок в камере, размеры которой составляли всего 98 кв. футов (9,1 м2), заявляя, что это повлияет на его здоровье и физическую форму. Все всякого сомнения, это не был «особняк Большого мальчика».
Мировой судья Лас-Вегаса Мелисса Сарагоса сказала, что у Мейвезера все в полном порядке там, где он находится. 13 июня она постановила, что, хотя он и недоволен, у Флойда достаточно места и времени для физических упражнений. А питается он неправильно только потому, что предпочел не есть ту еду, которую ему дают. Главный прокурор Лиза Лузаич довольно саркастически заметила: «Это же тюрьма. Куда, он думал, попал? В отель «Four Seasons»?»
Впрочем, его содержали отдельно от остальных 3 200 заключенных, поскольку полиция заявила, что из-за его известности ему требуется защита.
Между тем Леонард Эллерб усиленно работал за стенами тюрьмы. Он сообщил писателю Дональду Макрэю, что, когда Флойда выпустят, он, возможно, станет первым спортсменом, который заработал миллиард долларов.
Эллерб, живший изначально в Вашингтоне, в 1997 году переехал в Лас-Вегас и посвятил Мейвезеру пятнадцать лет жизни. Он настойчиво подчеркивал, что тот Флойд, которого он знал, не был тем Флойдом, которого зрители видели по телевизору.
– «Мани» – это всего лишь образ, созданный для публики, – уверял он. – И образ этот вызывает споры и нравится болельщикам. Этот Флойд демонстрирует свою гениальность. Этот Флойд опустошает банковский счет. Он использует этот имидж «Мани» и показывает в банке чеки с такими вписанными в них суммами, которых там никогда не видели. Вот что делает Флойд. Он человек, бьющий рекорды.
3 августа, когда Мейвезера выпустили из тюрьмы, наблюдавшие за этим отметили, что он выглядел внешне и физически здоровым. На нем была бейсболка клуба «Майами Хит», голову он спрятал в серый капюшон толстовки и был окружен толпой из двадцати друзей и членов семьи, пришедших поприветствовать его. Там была его двенадцатилетняя дочь Айанна, а также Эллерб и 5 °Cent.
Он не стал общаться с представителями СМИ, а уселся за руль голубого седана «Бентли» и был таков.
Вы никогда ничему не научитесь, потеряв свободу.
В последующие месяцы он мало рассказывал о времени, проведенном за решеткой. Затем он заключил сделку с «Showtime», подтвердив, что будет драться с Робертом Герреро 4 мая – в выходной день праздника «Синко де Майо».
Неделя перед боем вновь была хаотичной. Герреро был чемпионом в трех весовых категориях, но… Он победно прошелся сквозь ряды посредственных противников, завоевывая второстепенные титулы. Мейвезер же по-прежнему оставался чемпионом по версии WBС в полусреднем весе, победив в борьбе за титул Виктора Ортиса. Кстати, Герреро имел временный (interim) титул этой организации.
А на пресс-конференции перед боем во время общения с репортерами Мейвезер стал открыто вспоминать время, проведенное им в тюрьме.
– Чем я занимался? – переспросил он, когда кто-то поинтересовался, как он проводил время в тюрьме. – Я был заперт, сидел в дыре и делал по 1300 отжиманий ежедневно. Это единственное, что я мог делать. Я был заперт двадцать три часа в сутки, имел один час на прогулку, а по выходным вообще не выходил. Так что за неделю я находился вне камеры только пять часов. Это было жестко.
– Я был просто благодарен всем, кто писал мне письма, – продолжал он, – и болельщикам, которые тоже писали мне. Ко мне пришло сто-двести тысяч писем. Многие из писем не дошли до меня, но массу других я получил.
На вопросы с подковыркой он отвечал:
– Даже если кто-то потратил свое время на то, чтобы дать негативный отзыв, он все равно потратил какое-то время своей жизни, чтобы написать обо мне. Что бы там ни было, положительное или отрицательное, спасибо за все. В это особое время я удостоился вашего внимания.
– А еще я получал консультации психолога, когда сидел в тюрьме, – продолжал Мейвезер. – В одном из рассказов моего консультанта речь шла о заложниках, которых держали в ящиках, и ящики эти были как гробы. Заложники с ума сходили в этих ящиках. Но один заложник выучил язык охранников, которые сторожили эти ящики. Он подружился с ними, изучая их язык. Случилось так, что, когда заложники были в своих ящиках, один из них подружился с тараканами и выжил, хотя долгое время находился в ящике. Ход моих мыслей был таков: если я смогу подружиться с тараканами, лежа в гробу или ящике, и выжить в течение долгого времени, я смогу выдержать в одиночном заключении, продержаться семьдесят дней. Вот так я и прошел через это. Но пока я сидел, я также продолжал борьбу по другим делам, поэтому мой юрист (Шейн Эмерик) приходил ко мне ежедневно, два раза в день, чтобы поговорить со мной о разных судебных делах и поработать над документами. В отдельные дни я начинал сдавать, не то чтобы плакал, просто сдавали нервы, потому что мое физическое состояние ухудшалось. Я выживал на шоколадных батончиках, содовой воде и картофельных чипсах. Я не ел тюремную пищу, потому что не доверял ей. Я не чувствовал себя комфортно, а еде не доверял. Он (Эмерик) приходил каждый день, каждый день молился со мной, он знает все о моей жизни. Я все ему рассказал. Он для меня все равно что один из моих лучших друзей. Я занимался с почтой от болельщиков, каждый день делал по 1300 отжиманий от пола. Вот что в основном я там делал.
Усвоил ли он свой урок?
– Вы никогда ничему не научитесь, потеряв свободу, – продолжил он свой рассказ. – Но главное – вы начинаете ценить иные вещи в жизни. Вы начинаете ценить мелочи. Просто видя деревья вокруг, проходя по улице, наблюдая за проходящими рядом с тобой людьми, вы начинаете ценить подобные вещи, потеряв свободу.
