– Вы можете утверждать, – сказал Ларри, – что он был хитер. Он и был таким. Вот почему и мне пришлось с ним тяжело. Послушайте, он не первый в боксе, кто по ходу маневрировал, чтобы пробиться наверх. Всегда остается вопрос, касающийся давней истории, – кто с кем стал бы или не стал драться. Так что я сижу тут с вами, вспоминаю и не говорю, что он уникален в этом отношении. Но я полагаю, что при сравнении с теми двумя полусредневиками… я лишь пожму плечами. Как и в том случае с Эвандером Холифилдом, одним из моих любимых боксеров современности, поскольку я не считаю его одним из величайших тяжеловесов. Думаю, он был отличным боксером.
– Никто не помнит, – продолжал Мерчант, – что у Мосли было 32 победы, из них тридцать нокаутом, и ни одного поражения, когда он был в категории легкого веса. Никто, за исключением, возможно, таких ребят вроде нас с вами. Я думаю, высокой оценкой для него было бы сказать, что он был одним из лучших легковесов, одним из лучших своего времени, одним из лучших, кого мне довелось видеть. И я смотрю на него и на других боксеров и думаю, что Леонард был лучшим боксером современности, Робинсон и Али были просто необыкновенными спортсменами и людьми, которые определенным образом представляли или даже выходили за пределы своего времени…
Но разве Мейвезер не представлял своего времени? Неужели безрассудная неумеренность, одержимость культом знаменитости, внутрисемейные дрязги а-ля шоу Джерри Спрингера, телевизионные реалити-шоу типа «24/7» и «All Access» и прорыв на другие рынки не представляют человека, который использовал множество доступных сегодня платформ для того, чтобы проникнуть в такие сферы, куда раньше спортсменам входа не было?
Это включает в себя социальные сети, с миллионами фолловеров, следящих за каждым движением Мейвезера в Твиттере и Instagram.
– Думаю, Флойд был по-своему хитер, манипулируя платформами, теми, которые он может контролировать, – говорил Стив Ким, размещающий свои онлайн-комментарии о боксе. – Впрочем, мне кажется, что это в целом касается всего спорта. Многие спортсмены сегодня контролируют то, что они хотят донести до людей, с помощью Твиттера, Instagram и всего такого. Думаю, спортсмены сами могут контролировать, что они говорят, когда они говорят и как они говорят о чем-либо. Не думаю, что это в обязательном смысле является чем-то уникальным для Флойда или бокса, но уверен, что боксу нужны такие платформы, как Интернет. Потому что, если начистоту, о боксе в обычных средствах массовой информации не говорится так, как о других видах спорта.
– Что касается Флойда, – продолжил Стив, – то, как я думаю, благодаря самой природе того, что он значит для бокса, о нем будут писать и говорить. Но я абсолютно уверен, что он не хочет, чтобы ему задавали неприятные вопросы, и именно поэтому общается только с определенными людьми, соблюдающими правила игры. Вот что, думаю, происходит. Не знаю, король ли он всех СМИ, что касается бокса. Думаю, благодаря его месту в спорте такое естественно, но он ли это создал? Наверное, это спорный момент.
Он ли это создал или нет, но он это блестяще использовал для того, чтобы продвинуть свой бренд и представить имидж, который он сотворил. Свыше восьми миллионов последователей в Instagram и более шести миллионов фолловеров в Твиттере доказывают его актуальность и что люди хотят знать, что он думает и что он делает.
О том, приносят ли кому-либо пользу послания, которые он размещает, могут судить лишь те, кто их получает.
Хаузер, разумеется, не верит в то, что имидж Мейвезера способствует улучшению положения в боксе.
– В целом, думаю, Флойд оказывает дурное воздействие на бокс, – сказал он. – Он отваживает основную массу любителей спорта и людей вообще, которые настолько привержены боксу, что знают о существовании такого вот Флойда, и им не нравятся его фишки. Несомненно, у него есть свой круг почитателей, и этот круг демонстрирует ему определенную степень лояльности. Но мое мнение заключается в том, что положительное отношение к нему со стороны его почитателей не принесло боксу никакой ощутимой пользы.
А Бернштейн, ни на что не взирая, верит, что со временем Мейвезера станут ценить больше.
– Это возможно, – сказал он. – Думаю, это случается в большинстве случаев, не так ли? Это бывает в политике, с государственными служащими, иногда такое происходит в мире развлечений. Так бывает со спортсменами по обе стороны океана. В Англии бывали премьер-министры, которые со временем получали признание, как и американские президенты, когда спустя время вы вспоминаете о них. Им отдают должное, поскольку люди понимают их величие. Я просто полагаю, сколь иронично это ни звучало бы, что со всеми этими огромными поступлениями от платных просмотров по ТВ, со всеми разговорами о том, что он – номер один в боксе и зарабатывает больше, чем любой другой спортсмен в Соединенных Штатах – да и в мире, если на то пошло, – что при всем этом единственное, что можно сказать о Флойде Мейвезере, – это: он все же не шоумен. Потому что устраивать развлечения – не его цель. Его цель в том, чтобы побеждать. Не знаю, можем ли мы винить его в этом. Нет никакой разницы в том, футбол это, баскетбол или хоккей, – вы решаете, какой способ лучший для того, чтобы победить, и вы применяете его. А часто ли вам доводилось видеть команду, которая не заводила фанатов, но побеждала?
– Его будут помнить как великого боксера, технически весьма искушенного, обладающего способностью поляризовать мнения о себе, – высказывал такое предположение Дэн Рафаэль. – Он был (да и остается) таким парнем, у которого либо целая армия преданных фанатов, которые любят его, следуют за ним и тащатся от всего, что он говорит, либо огромная часть поклонников бокса, которые его презирают и приходят смотреть на его поединки, надеясь и молясь, чтобы его вырубили нокаутом. Поэтому его будут помнить за мастерство, за завоеванные им титулы, за все те деньги, что он заработал, но не думаю, что его запомнят как боксера, достойного почитания с развлекательной точки зрения. Потому что поединки Флойда часто скучны из-за того, что он настолько хорош.
Разумеется, есть много боксеров, – продолжал Рафаэль, – которые моложе и на которых Мейвезер оказал влияние. Они очень хотят быть на него похожими, вести себя так, как он, и, конечно, зарабатывать такие же деньги, как он. Но есть только один Мейвезер. Не думаю, что кто-то смог бы стать его копией. (Адриен) Бронер попытался и потерпел фиаско настолько позорное, что почти превратился в карикатуру и посмешище. Но Флойд обладает такой большой харизмой, которая нравится молодым боксерам, как это было с Роем Джонсом. И им хочется быть похожим на Роя, потому что у Роя были яркие движения, он был бойцом вне зависимости от весовой категории («паунд-фор-паунд»), и он прорвался в мейнстрим с рэп-музыкой и понятием, согласно которому, если вы пришли на бой с Роем Джонсом, не имело почти никакого значения, кто там был на другой стороне ринга, потому что Рой собирался в любом случае устроить для вас представление – с его сумасшедшими движениями, шикарными выходами на ринг и тому подобным. Флойд перенял эту манеру и раздул ее до огромных размеров после того, как карьера Роя пошла на убыль
[131].
