Уже во втором раунде Чико смотрелся так, будто он уже не в состоянии ускорить свой темп, а схваченный им в области уха левый хук, похоже, стал причиной замедления его действий на ринге.
Перед началом третьего раунда Флойд-старший попытался что-то сказать сыну через одного из членов его постоянно разбухающего окружения:
– Скажите маленькому Флойду, чтобы он продолжал делать то, что делает, и в седьмом, восьмом или девятом раунде он будет готов подвести черту.
Между тем в третьем раунде Корралес выстрелил левой, выстрелил правой, промазал в обоих случаях, а затем его голова отрекошетила после того, как получила комбинацию быстрых ударов. Мейвезер боксировал с электризующим щегольством. Корралес достиг цели стремительным левым хуком, но Флойд принял его вполне достойно. А затем он вернулся к тому, чтобы работать своим джебом, и вновь начал диктовать игру.
В четвертом раунде перемещения по рингу, которые Мейвезер продолжал совершать, означали, что Корралес не может найти положение ног, необходимое для того, чтобы выбрасывать тяжелые удары. Он преследовал Мейвезера и при этом почти после каждого шага умудрялся схлопотать удар. Из публики донеслось осуждающее гудение некоторых зрителей, когда Мейвезер стал проделывать то, что проделывал всегда, – господствовать. Хотя атака Корралеса, в результате которой он лишь успел схлопотать еще один удар правой, быстро превратила нависшую скуку в восторженные возгласы. За несколько секунд до окончания четвертого раунда Мейвезер порадовал себя новыми заработанными очками, а Корралес смог лишь уныло улыбнуться.
Корралес дрался как пьяный бык, тогда как матадор Мейвезер под конец раунда заставил его вертеться в углу ринга.
– Блестяще выполненный Флойдом Мейвезером план боя, – сказал Джим Лэмпли из НВО во время пятого раунда, когда Флойд продолжил сверкать великолепием. Ни один удар не причинил Корралесу боли, однако совокупный эффект множился. Корралес дрался как пьяный бык, тогда как матадор Мейвезер под конец раунда заставил его вертеться в углу ринга. Внушавший страх панчер уже не выглядел ужасающим. Мейвезер-старший вскочил со своего места и рубанул воздух кулаком.
– Продолжай в том же духе, мы ему в натуре холку надерем, – прозвучал голос Роджера из угла.
В следующем раунде Мейвезер стоял на ринге и выбрасывал хуки левой рукой в подбородок. Странным образом, принимая во внимание положение Корралеса с юридической точки зрения, Мейвезер, возможно, выполнял в этом поединке роль злодея, но толпе начинало нравиться его симпатичное насилие. Он продолжал охаживать Корралеса ударами правой, от которых у того мутилось сознание, и за двенадцать секунд до конца раунда припечатал ставшего бессильным Корралеса ударом левой, которым можно было бы дерево срубить. После этого вид у бедняги, ретировавшегося в свой угол, чтобы отдышаться за минутный перерыв, стал совсем потерянным.
Начался седьмой раунд, и стало ясно, что Корралес дал трещину. Он свалился после хука слева ведущей рукой, первого панча в этом раунде. «Блестящее начало седьмого раунда», – с энтузиазмом воскликнул Лэмпли. Корралес выглядел все больше потрепанным и открывался все больше для этих жалящих хуков ведущей рукой в голову и корпус, а также фирменных ударов Мейвезера правой. Менее чем за минуту до окончания раунда левый хук Флойда с коварством кобры без усилий вновь достиг цели, и Корралес вновь приземлился в своих камуфляжных шортах на пол и перекатился на колени, прежде чем подняться при счете «пять». Он перекрестился, взглянул на гигантские экраны, висевшие над рингом, чтобы узнать, сколько осталось времени, и приготовился к бешеной атаке Мейвезера с ударами обеими руками. Флойд, наступая, выбрасывал мощные удары, и за несколько секунд до конца раунда Корралес вновь увял. Он сказал, что он в порядке и может продолжать бой, но вид его энтузиазма не вызывал. Мейвезер-старший с гордостью что-то кричал и шумел рядом с рингом. Врач осмотрел Корралеса и спросил его, хочет ли он продолжить бой. Мигель Диас рявкнул, что, если Корралес не начнет выбрасывать больше панчей, ему не дадут дальше драться.
– Либо ты дерешься, либо мы останавливаем поединок. Ты понял?
Корралес мягко кивнул.
Восьмой раунд он начал, устало пробиваясь вперед, и даже пробил в цель один из своих лучших панчей в этом бою, левый хук, который вызвал лишь улыбку у Мейвезера. «Корралес тут был смущен», – продолжил свой репортаж Лэмпли.
Диего демонстрировал мужество, постоянно пытаясь срубить противника ударом, но Мейвезер показывал совершенно иной уровень. Матрица Мейвезера обескураживала Корралеса. Он не мог понять, что ему делать. Ничто не помогало. Статистика восьмого раунда выявила, что Корралес выбросил один джеб и тот – мимо.
Корралес был отважен, но дело было не в отваге. Предполагалось, что это будет суперпоединок, что-то вроде боя «Шугар Рэй Леонард – Томми Хернс» новой эры. Он им не стал. Он вылился в демонстрацию.
– Тебе надо послать его в нокаут, – было сказано Корралесу перед началом десятого раунда.
Мейвезер отступал, расставляя ловушки и одновременно пытаясь дослать в ответ завершающий схватку удар. Он подманивал Диего под свой удар правой. Сила этого удара умножилась, когда измотанный Корралес наткнулся на него, и Диего вновь рухнул.
«Похоже, он совсем выдохся», – сказал Мерчант, когда изнеможенный и капитально подавленный Диего поднялся на ноги в четвертый раз.
Два последовавших за этим ведущих удара правой – и Корралес в результате предательски подкосившихся под ним ног в пятый раз оказался в нокдауне. Его отчим и тренер Вудс больше не мог смотреть на это заклание и прекратил резню.
Корралес был взбешен. «Какого черта ты делаешь? – заорал он. – Что с тобой?»
– Да, он был расстроен, – вспоминал Вудс. – Я совсем не сожалею о том, что не дал ему продолжать бой. Не думаю, что он был вообще в полном порядке к этому бою, но позвольте мне сказать вам, что с самого начала у Диего был бронхит. Ему вообще не следовало драться, но мы продолжили поединок, хотя он в нем, по сути, не участвовал. Я имею в виду, что он пять раз был отправлен в нокдаун, и с меня было достаточно. Чтобы быть с вами до конца честным, – возможно, он и был зол, но я думал, что он просто расстроен, и ему нужен был кто-то, на кого он мог наброситься. Потому что в поединке он не был на равных. Как можно разозлиться на вашего тренера, если вы вообще не дрались? Вас буквально размазали – и он уже и без того не в ладах с законом. Он готовился сесть в тюрьму, и я думаю, ему просто необходимо было сорваться на ком-нибудь. Полагаю, я стал мишенью. Но он знал, что боя он не принял.
Мейвезер был вне себя от восторга, торжествовал, лупил себя кулаком в грудь, толпа унесла его на руках.
Оба боксера обнялись. Мейвезер сказал, что они, как бойцы, уважали друг друга и что далее они пойдут разными путями. Корралес продолжал бушевать в своем углу.
Между тем Мейвезер-старший взобрался на ринг, с нежностью обнял сына и погладил его голову. Мейвезер-младший выглядел так, будто был готов расплакаться, но потом перестал сдерживаться.
