Мейвезер с шумом вторгся на мероприятие у Гатти и стал обзывать его «лоботрясом» и «чемпионом на бумаге».
К этому времени он использовал любую возможность, чтобы дразнить Гатти намеками на проблемы с весом, поскольку было известно, что Гатти с трудом пытался всю неделю перед боем сбросить лишние фунты. После этого Флойд навалил себе полную тарелку еды.
– Дошло до того, что мы не давали им сойтись вместе до взвешивания, – пояснил Линч. – Мы отказались от совместной пресс-конференции, организовав раздельные встречи с прессой. Артуро на первую даже не явился, на ту, когда было объявлено о поединке. Мы организовали свою собственную пресс-конференцию на следующий день. Когда мы созвали ее на неделе перед боем, Артуро на нее немного припозднился, поэтому мы начали ее поздно. И тут в конце пресс-конференции явился Флойд, посыпались всякие слова, когда мы уже покидали здание. Перед поединком вообще было много пустозвонства. Артуро был этим раздражен. По-настоящему. Это выводило его из себя, и именно поэтому, переговорив с Кэти Дува (главой фирмы «Main Events») и Бобом Арумом, мы решили, что будет лучше, если мы не станем сводить их вместе до процедуры взвешивания. Думаю, разговор шел о том, как (лучше) продать поединок. Я был раздражен этим, не поймите меня неправильно, потому что ранее мы не оказывались в такой ситуации. Артуро был джентльменом и всегда вел себя честно и благородно, с кем бы он ни сражался. Думаю, ни с одним противником, с которым нам приходилось иметь дело ранее, ругани у нас не было. Предстоящий бой был таким впервые. Оглядываясь назад сегодня, полагаю, эта словесная потасовка помогла в сборах платного канала.
Во время обеда Гатти был взбешен и рванул из зала, схватив по пути микрофон и выдохнув в него:
– Я тебя в субботу вечером отправлю в нокаут, сукин сын!
Старый соперник Гатти – Микки Уорд – теперь стал членом его команды и близкого круга; он согласился провести своего друга через зал к рингу. Он был рядом с Гатти всю неделю перед боем и заметил, как Мейвезер пытался задеть его чувства.
– Ты должен понимать, что это просто Флойд, – говорил Уорд. – Что касается его… Я ненавижу тех, кто несет всякую ахинею и все такое прочее, мне это не нравится. Но поверь, если ты можешь подкрепить свои слова, то у тебя есть все мыслимые основания для того, чтобы сказать все, что ты хочешь.
– Он заслужил это, – говорил Микки, – и теперь он лучший из всех, один из лучших во все времена. Он действительно хорош.
Гатти хотел, чтобы Флойд выложился по полной и испытал пределы своих возможностей. Болельщики хотели того же. Они хотели увидеть сущность, которая скрывалась за стилем. У Гатти была сила, у Флойда – скорость. Поэтому и бой назвали схваткой между «Громом и Молнией», хотя Гатти считал, что его недооценили как технического бойца, что он был умелым и талантливым.
Гатти был воином, хотя Мейвезер хотел, чтобы это было его прозвищем. В тот вечер он появился в золотом прикиде гладиатора, которого несли на троне, что выглядело самым замысловатым выходом на ринг. Трон несли костюмированные гладиаторы, нанятые из расположенного неподалеку отеля «Дворец Цезаря», в то время как над ареной эхом разносилось: «Еще один повержен в прах»
[69].
Шиканье и неодобрительное гудение раздались, как только Флойд вышел на ринг, ожидая появления чемпиона. Гатти, ожидавший сигнала, чтобы начать проход через зал к рингу, буквально выпрыгнул из собственной кожи, когда вокруг него рванули языки пламени и ожила пиротехника в честь его появления. Но он замаскировал свой испуг, изобразив бой с тенью, прежде чем продолжить путь под свою фирменную песню «Сраженный ударом молнии» группы AC/DC
[70].
Гатти ждал еще один неприятный шок в самом первом раунде. Скорость Мейвезера уже успела проявить себя на ранней стадии, однако, когда они сошлись в ближнем бою, Гатти притормозил, казалось, предполагая, что рефери Эрл Мортон собирается дать команду «брейк». Такой команды не последовало, и Гатти, стоя с опущенными руками, открылся Флойду. Мейвезер распрямился, как кобра в прыжке, и послал левый крюк, а затем провел свободный удар, после которого Гатти осел на канаты, а рефери принялся считать. Это был катастрофический момент для чемпиона. Гатти апеллировал к Мортону, но он забыл важнейшее первое правило бокса – постоянно защищаться.
«Прошло менее минуты, и этот бой закончился, – написал Джим Брэди. – Даже самые ярые поклонники Гатти поняли это».
Включая Линча.
– Мы совершенно, совершенно не участвовали в поединке, да я и не ожидал этого, потому что, имея потрясающую тренировочную базу, Артуро так и не набрал нужную форму, – сказал он. – Нам нет никаких оправданий, Флойд был просто лучше как боец, и Артуро был бы первым, кто сказал бы вам об этом. Скорость рук у Флойда была невероятная, его быстрота была поразительной. В какой-то момент Артуро опустил свои руки, и Флойд треснул его, и этот панч был вполне законным – не поймите меня превратно, – потому что Артуро сказал мне после боя, что одно из первых правил, которым учат боксера, – всегда держать руки поднятыми. Он этого не сделал. После этого – забудьте все. Мы вообще ни одного удара не выбросили.
Избиение продолжалось в течение второго раунда. Оно было систематическим и ужасным. Обычно раунды, во время которых случились нокдауны, получают оценки типа 10—8. Мейвезер закончил первый раунд с такой разницей в очках, и даже несмотря на то, что во втором раунде нокдауна не было, некоторые оценили вторую трехминутку таким же образом – настолько был значителен перевес одной из сторон.
В третьем раунде правый глаз у Артуро стал сильно опухать. К пятому раунду заплыл левый. Да, ему приходилось терпеть побои и раньше. Он даже побеждал, принимая их. В тот мрачный вечер на морском побережье штата Нью-Джерси он даже не вышел на исходный рубеж. Толпа сдержанно скандировала «Гатти, Гатти», молясь о чуде, которое, – с чем она, похоже, уже смирилась, – не будет ей явлено.
Мейвезер охаживал Гатти обеими руками. Кровь сочилась по лицу чемпиона, которое все сильнее опухало. Черты лица превратились в красное месиво. Впечатление было такое, будто наблюдаешь за работой мясника, размягчающего мясо перед тем, как окончательно его разрубить.
После шестого раунда, когда Флойд вернулся в свой угол и сел на стул, Роджер повернулся к кинокамере, цепко следившей за происходящим, и сказал:
– Я говорил вам, что ему (Гатти) надерут задницу и покажут это по НВО.
Вопрос теперь был не в том, сможет ли Гатти переломить ситуацию или провести мощный удар, чтобы одержать драматическую победу. Вопрос был в том, как долго он еще сможет видеть своими заплывающими глазами, и вообще – сколько еще времени он сможет продержаться.
