По мнению Вито, который тут же вошел в тренерский штаб, Земан стал тренером, заложившим мне физическую базу, на которой я протянул всю свою карьеру. Работа, очевидно, была высокого качества, учитывая то, в каком возрасте я закончил играть. У Земана была репутация тренера, скорее подходящего для работы со взводом морпехов, чем с футбольной командой, и на первом дне сбора он иронично разглядывал наши обеспокоенные лица. Я, например, шутя говорил, что лучше сделаюсь самострелом, поскольку иначе рискую не вернуться со сбора в Капфенберге. Ну, мне действительно стоило бы это сделать: первый день – бег на три километра, пауза в несколько минут, бег на три с половиной километра, пауза, и еще три километра. До номера я добрался уже ползком. На следующий день он собрал группу, в которую вошли я, Дельвеккио, Кафу, Ди Франческо и Томмази, – и все началось по новой: десять раз по километру через короткие паузы. Руководство клуба довело до сведения игроков, что Земан был выбран еще и в качестве бульдозера, способного разрушить систему привилегий и перезапустить культуру работы. С учетом того что работа предыдущих тренеров не была такой уж трагичной – в противном случае Маццоне не уважали бы, – сравнение Земана с бульдозером имело право на существование.
С первого дня Мистер присвоил мне прозвище, которое закрепит за мной навсегда, даже когда он вернется спустя пятнадцать лет в Тригорию. Я у него был Звездой – так он давал понять, что я самый талантливый в команде. Он произносил это чуть иронично, но по тону можно было судить, что и без сарказма. Земан считал меня лучшим итальянским игроком или как минимум считал, что мой потенциал именно таков, и держался соответственно, общаясь со мной столь же твердо, как и с другими, чтобы показать, что в новой «Роме» нет особенных, но делал это с едва заметной улыбкой на губах. Он ежедневно давал нам нагрузки в тренажерном зале, которые принесли в кассу клуба уйму штрафов, особенно в первое время. К тому же он не использовал общие весы, считая, что любой из нас ночью может их подкрутить, и каждый день приносил из дома свои. Как только видел лишние сто граммов, начинал пытать обо всем, что ты ел вчера вечером.
– Сколько масла добавлял в блюдо? А сахар был в кофе?
К тому же он знал все уловки, которыми пользовались игроки на взвешивании.
– Не опирайся рукой на весы, Звезда. Давай-ка, подними руки. Обе-обе.
В его тренерском штабе не было диетолога, он просто не требовался. Я всегда следил за тем, сколько и чего съедаю, но при Земане приходилось держать ухо востро даже мне.
Это обратная сторона медали, а вот лицевая была блестящей. После многих лет блуждания по позициям на поле, в том числе и в рамках одного матча, при чехе я наконец-то оказался на нужном месте – позиции левого форварда в его любимой схеме 4–3–3, с разрешением смещаться в центр, чтобы использовать мою точность паса и силу удара с правой. Скажем откровенно: в первых сезонах в Серии А я вырос с точки зрения тактики и научился расширять свой репертуар игры, но забивал я мало. Земан же просил меня бить по воротам при первой возможности, потому что был убежден, что впоследствии я смогу забивать по двадцать мячей за сезон, даже не будучи чистым нападающим. Его команды всегда были результативными, и после первых месяцев мы без труда поняли почему: ежедневно по два часа атакующей тактики в течение нескольких недель на сборе – это много, и такой тренировочный режим не слишком изменился по возвращении в Тригорию. Любители физподготовки, запишите: если не было матчей среди недели, Земан проводил двухразовые тренировки по средам и пятницам – старая добрая (это по секрету мне рассказал Вито) восточноевропейская методика.
С моими характеристиками я соответствовал тому, как играл Синьори в «Фодже» или, если приводить современные аналогии, как Инсинье у Сарри в «Наполи». И это работало по крайней мере до пощечины в дерби, первого холодного душа в сезоне: мы уступили 1:3, почти весь матч играя против десятерых (быстрое удаление Фавалли). Матчи не похожи один на другой, хотя в этот период Земан твердил обратное, чтобы снять напряжение, которого было слишком много. И такое поражение от «Лацио» отбросило нас назад, и все хорошее, что было сделано, пошло коту под хвост. К счастью, мы сразу взяли с места в карьер, победив в Бари с помощью моих голов, очень красивых: штрафной низом в угол и сложнейший удар с лета. «Рома» шла четвертой, будущее было безоблачно.
С одной стороны, формировался состав, который спустя четыре года завоевал скудетто (последней покупкой Маццоне был Дельвеккио, в сезоне Бьянки мы приобрели Томмази и Кандела, летом к нам переехали Кафу и Ди Франческо). С другой стороны, среди запасных было много игроков (не будем уточнять) слишком низкого уровня, недостаточного для замены игроков основы. Мы шли на третьем месте, но нас поджидала еще одна пощечина: 0:3 от «Интера», а я в конце матча еще и получил красную карточку.
Проклятое поражение на «Сан-Сиро». Много лет мы постоянно проигрываем в Милане, хоть прямо крестись при вылете из Фьюмичино. Проигрываем потому, что на этом великолепном стадионе мы в какой-то степени чувствуем себя не в своей тарелке. Начальный этап моего выступления за «Рому» совпал с историческим периодом доминирования «Интера» и «Милана», зачастую располагающих лучшими игроками мира, в то время как «Рома» даже не мечтала о подиуме. Так что выход на поле «Сан-Сиро» по уровню эмоций уступал только выходу на поле «Олимпико» (мой дом, без всяких шуток), потому что эта футбольная «Ла Скала» – не просто красивая картинка, а реальность. Я понял это, когда начал избавляться от благоговейного страха и играть без той боязни ошибиться, которая неизбежна в этих четырех переполненных стенах. И, если не брать в расчет поражения, которые с какого-то времени начали превращаться в победы, я всегда мог безошибочно определить, где я нахожусь (и прежде всего – кто на меня смотрит), по тому шуму, который слышался после каждого хорошего действия. «Сан-Сиро» ждет качественной игры, и никакой другой стадион не благодарит тебя за нее так, как миланский. Он может оскорблять и освистывать тебя, особенно когда ты внушаешь ему страх, но он ждет от тебя красоту игры вне зависимости от того, какая футболка на тебе надета. Наверное, такое бывало и на других стадионах, но я этого не помню, а вот аплодисменты «Сан-Сиро» после очень тяжелой игры помню прекрасно, как и аплодисменты во время замены после отлично проделанной работы. С учетом всего этого проигрывать там было очень обидно, и после избиения от «Интера» нам потребовались два месяца, чтобы воспрять духом, – два месяца, в течение которых мы скатились с третьего места на восьмое и существенно ухудшили разность мячей, ту самую статистику, на которую все обращали внимание, сравнивая Земана с предшественниками. Случалось, что кто-то из нас – очень смиренно и уважительно – спрашивал его, не настало ли время заменить атакующие тренировки на оборонительные. Он как человек очень разумный понимал наши сомнения, но не поддерживал их.
– Думайте о том, как забить на один мяч больше, чем соперник. Это то, что вам дается легко, – спокойно отвечал он, затягиваясь сигаретой, осознавая, что смущал нас еще больше. – Звезда, ты тоже хочешь поговорить об этом?
«САН-СИРО» ЖДЕТ КАЧЕСТВЕННОЙ ИГРЫ, И НИКАКОЙ ДРУГОЙ СТАДИОН НЕ БЛАГОДАРИТ ТЕБЯ ЗА НЕЕ ТАК, КАК МИЛАНСКИЙ.
