И я решаю. Я не перехожу в «Реал», потому что это – не моя история. Моя история – это Рим, «Рома» и мои ориентиры, которые позволяют мне максимально полно выражать себя как человека и, следовательно, как игрока. Вечная семья. Та, которая рождается и сейчас, потому что Илари ждет первенца, Кристиана. Тригория, которая не просто какой-то спортивный центр, но символ, созданный конкретными личностями, людьми, которые любили меня с первого дня, еще до того, как я стал чемпионом. Я разговариваю с массажистами, сотрудниками клуба, которые встают ни свет ни заря, чтобы я, придя в раздевалку, нашел в шкафчике сложенные полотенца, а на поле – ровный газон для комфортной тренировки. Они делают это за зарплату, все так. Но поверьте мне: они делают это с особенным удовольствием для Тотти, я понимаю это, как только вижу их глаза. Я не смог бы сказать им, что ухожу, это было бы для них как удар кинжалом. Я не хочу втыкать в них кинжал.
Я не знаю, что я сказал бы народу. Созвал бы пресс-конференцию? «Это был выбор всей жизни, «Реалу» я не мог отказать!» Так, что ли? Я не представлял себе, что смог бы произнести такую ложь. Мне было бы стыдно, как если бы я что-то украл. Истина в том, что вся любовь, которая уже была, и была огромной, основывалась на негласном договоре: римлянин-«романиста»-капитан никогда не покинет свой клуб. Люди вкладывались в меня, они тратили на меня те свои запасы любви, которые обычно из осторожности держат поглубже и не трогают, чтобы не потерять это чувство в случае предательства. Я не мог предать их.
И потом, была еще и моя мать. Я должен был бы сказать ей: «Мама, мы переезжаем в Мадрид – я, Илари и твой внук, и другие внуки, которые у нас будут. Ты не грусти, а как только захочешь – звони, и я пришлю за тобой в Чампино личный самолет, чтобы ты могла прилететь к нам». Я должен был бы сказать все это Фьорелле Тотти, которая вырастила меня на Виа Ветулониа? Которая получила пинок по ноге от моего брата Риккардо, опасавшегося, что она выберет для меня «Лацио»? Фьорелле Тотти, которая каждое воскресенье брала меня с собой в Тестаччо или в Трастевере в гости к родственникам, которая летом в Троваянике держала в руках всю нашу банду из тридцати ребят? Личный самолет?! Нет, этого я ей не скажу.
Было начало июня, я пошел на ужин с друзьями детства, чтобы подышать воздухом старого Рима, Рима моего детства. С нами был и Кандела. И в конце ужина, после десерта, я взял телефон и позвонил Праде.
– Даниэле, нам нужно встретиться для обсуждения нового контракта. Никакого «Реала», мое место здесь.
Я никогда не пожалел об этом. В долгие годы вторых мест, пробегая глазами по списку номинантов на «Золотой мяч» и находя там всех, кроме себя, я ни разу не подумал: «Если бы я тогда согласился…» Я повторяю: не там было мое место, не там была моя история. Было чудесно вернуться на «Бернабеу» в футболке «Ромы» и снова победить, в 2008-м, под сожалеющими взглядами мадридских тифози – по крайней мере, я истолковал их так. Я испытывал очень сильные эмоции, действительно сильные, когда вышел на поле за четверть часа до конца игры 8 марта 2016 года, которая, как я понимал, была моей последней на этом волшебном стадионе, и удостоился стоячей овации. Все поднялись на ноги, как только диктор объявил мое имя, и долго аплодировали, а когда я бежал к центру поля, я пересекся с Марсело, и тот отбил мне «пять» и тоже поаплодировал. Вот это – самый важный и самый драгоценный итог того пути, который я прошел, то, что действительно останется со мной: уважение. Свидетельство того, что я был частью этого многомиллионного мира, что я был ориентиром даже для соперников. В случае с «Реалом», в частности, меня ценили, даже несмотря на мой отказ.
ПЕРЕСА ОБНЯЛ МЕНЯ И СКАЗАЛ:
– ПОСМОТРИТЕ НА НЕГО ХОРОШЕНЬКО, ЭТО ЕДИНСТВЕННЫЙ ИГРОК, КОТОРЫЙ СКАЗАЛ МНЕ «НЕТ».
Я привез с собой тридцать футболок для прощания с «Бернабеу». Первая – для Флорентино Переса, который обнял меня и, показывая на меня руководителям клуба, стоящим рядом, сказал:
– Посмотрите на него хорошенько, это единственный игрок, который сказал мне «нет».
И попросил меня надписать футболку лично для него. Потом я с большой гордостью вручил футболки звездам этой фантастической команды, я был особенно горд от того, что они были рады получить их, от Криштиану до Марсело (бразилец был в таком восторге, что поклонился), от Модрича до Бейла. Все игроки коллекционируют футболки соперников, и знать, что желто-красная футболка «Тотти 10» будет на особом месте в их коллекциях, для меня было той же стоячей овацией. В конце матча я обменялся футболками с Серхио Рамосом, капитаном, человеком, который выиграл все, что только можно выиграть, игроком, который забивает решающие мячи в компенсированное время, потому что чемпион не сдается до последнего. В «Реале» он играет с 2005-го – того самого года, в котором я готовился туда перейти. В какой-то параллельной вселенной я мог стать его капитаном.
10
Серебряный черпачок
Теперь будет правильным сделать большой шаг назад, потому что рассказ о том, что происходило со мной, когда я надевал голубую футболку сборной – единственную помимо желто-красной футболки «Ромы», которые я носил за столько лет, – требует места и времени. Не было бы смысла вести рассказ обо всем моем опыте в сборной в хронологическом порядке, которому я следовал до этих строк. Этот порядок подходит для «Ромы», «женщины» всей моей жизни. Не хочу сказать, что сборная Италии был «интрижкой на стороне», однако что-то от любовницы в ней, объективно говоря, было: жгучая страсть пережитых дней, длинная серия обманов, расставание после незабываемой ночи. Там у меня уже все закончилось. У меня уже не хватало сил быть в отношениях с обеими, и я никогда не задавался вопросом, какая любовь для меня важнее. Но в футболке сборной Италии я все же провел немало времени, с первого дня в Коверчано
[17] – в то время я только-только вышел из детского возраста – до праздника в Большом цирке по случаю завоевания Кубка мира. И поэтому я хочу рассказать все на одном дыхании.
Впервые меня вызвали в 1991 году, это была команда U-15 для турнира в Реджелло: тренером был Серджио Ватта, собирались мы в Коверчано. Мы все были в ней дебютантами. Я приехал туда с Марко Катерини, который был моим партнером по «Роме», и мы оказались среди множества других мальчишек, переполненных амбициями. Особенно мне из того состава запомнились двое: тосканский вратарь по фамилии Буффон (да, наша дружба началась с тех дней) и полузащитник из Кремоны с замечательными ногами, Алессио Пирри. Он заслуживал лучшей карьеры
[18].
На тех первых тренировках я был молчалив и тревожно-любопытен. Несмотря на мою застенчивость, вследствие которой я избегал разговоров об «иерархии», таких частых среди моих сверстников, я уже понимал, что я – наиболее одаренный 14-летний футболист в Риме. Это, однако, мало о чем говорило: если в Коверчано полагали, что в остальной Италии есть много тех, кто лучше меня, я должен был по-новому смотреть на то, что от меня ожидали. Сборы команды U-15 нужны и для этого: посмотреть на себя на фоне сверстников, которые в разных регионах Италии проходят один и тот же путь. Кто окажется лучше всех – миланец, римлянин, фриулец или сицилиец?
