Если угловой, с которого забил Матерацци, был моим первым вкладом в победу над чехами, то второй и окончательный стал заслугой моих голеностопов, побитых сзади десяток раз Полаком, который в компенсированное время первого тайма после очередного фола увидел перед собой вторую желтую от мексиканского арбитра. Во втором тайме мы полностью контролировали игру, несмотря на то что Недвед не оставлял посягательств на ворота Джиджи. Липпи выдержал меня на поле до конца. Из начальной расстановки он убрал одного форварда, чтобы выпустить Перротту, и сделал это, по-моему, для меня, потому что Симоне как в Италии вообще, так и в «Роме» – самый лучший в прорывах в открытые зоны, и тем самым Липпи призывал меня отходить глубже. Джилардино отыграл час единственным форвардом, потом уступил место Индзаги, который после двух неиспользованных моментов забил второй мяч на 87-й минуте, вызвав всеобщую эйфорию. Точнее, смеялись мы над Бароне, который тоже вышел после перерыва – он сопровождал Пиппо в этой контратаке по пустому полю так, как будто Индзаги мог отдать ему передачу. Но Пиппо сам обвел Чеха и вложил мяч в сетку, забив свой первый мяч на чемпионате мира. Гамбург улыбнулся нам: мы стали первыми в группе, избежав в 1/8 финала фаворита, Бразилию. Вечером мы узнали, что нашим соперником станет Австралия, а не Хорватия, как все мы полагали: они сыграли между собой 2:2, и не могу сказать, что этот результат нас разочаровал.
И был следующий вечер, который открыл нам знаменитый коридор, потому что Франция тоже заняла второе место в группе, попала в другую часть сетки плей-офф, и графика, которую показало немецкое телевидение, не оставляла сомнений: после Австралии мы должны были встретиться с победителем пары Украина – Швейцария. При всем уважении к обеим сборным, в четвертьфинале чемпионата мира для нас все могло быть намного хуже. Действительно, Липпи собрал нас на следующее утро за завтраком и с искусством диалектика сообщил нам два постулата. С одной стороны, мы должны сосредоточиться исключительно на Австралии, потому что на чемпионате мира приемлем только один образ мыслей: от игры к игре, особенно в плей-офф. С другой стороны, мы должны отдавать себе отчет в том, что эта возможность выйти как минимум в полуфинал просто неповторима.
– Все в Италии считают, что мы уже как минимум в финале. Так оценивают наши возможности, и это справедливо, – заключил Липпи.
Нет смысла скрывать, что после, в разговорах в раздевалке, речь не шла ни о чем, кроме «коридора» и возможных подводных камней на этом пути. Мы чувствовали, что наша команда намного сильнее Австралии, а со Швейцарией и Украиной мы недавно уже играли, в последних двух товарищеских матчах перед вылетом в Германию. Оба раза вничью, но в обоих случаях у нас было ощущение, что на легких и не натруженных подготовкой ногах мы должны легко победить. Таким образом, всякое обсуждение сводилось к главной возможности в жизни, потому что, когда судьба кажется такой благоприятной, она как будто посылает тебе сообщение: используй эту возможность правильно, потому что других не будет. То, что поначалу казалось страшным, в итоге лишь прибавило решимости. Между последней игрой в группе и матчем 1/8 финала дистанция очень короткая, около четырех дней, минимальная на чемпионате мира. То есть отдых, тренировка – и вот уже вылет в Кайзерслаутерн.
Я сыграл около часа в матче против Ганы, полчаса против американцев и весь матч против чехов. Утверждение о планомерном восстановлении на чемпионате мира может показаться самоуверенным, но это было так: я приехал готовым на пятьдесят процентов, а накануне встречи с Австралией чувствовал, что прогресс приблизился уже как минимум к семидесяти процентам. Все благодаря улучшению кондиций и выводу токсинов, и это было объяснимо, ведь я не играл с февраля. В общем, все шло к лучшему. И, когда Липпи пришел в номер проведать меня, незадолго до отъезда на стадион, чтобы сказать мне, что на этот раз я начну на скамейке, я почувствовал досаду.
– Ты играл в первых трех матчах, сейчас тебе нужно отдохнуть, потому что если все пойдет как должно, то эта игра будет перевалочным пунктом на нашем турнирном пути, – объяснил он. – У нас на один день меньше для восстановления, и ты, приехавший с такой травмой, должен это чувствовать. К тому же австралийцы очень крепки физически, мы допускаем, что они могут нас немного измотать…
Логика его, говоря откровенно, была безупречной, но и моя досада все же была велика, отчасти и потому, что приехала Илари в компании с сестрой Сильвией, я должен был сказать ей, что не сыграю, и это только увеличивало раздражение. Но я себя не жалел. Даже больше: я согласился с Липпи, и, ничем не выдав своего расстройства, сказал, что все в порядке, нет проблем и в случае необходимости я полностью готов выйти на замену. Я должен был это сказать, потому что он меня ждал и вдохновлял всю эту долгую весну. Если вы его спросите сейчас, как я принял его решение, он ответит вам, что я ни одним мускулом лица не показал свое несогласие и, напротив, выразил полную готовность. Я остался горд тем, что внешне все выдержал, потому что после его поддержки на протяжении всей весны я чувствовал себя обязанным ответить ему хотя бы показным спокойствием. Только прочитав эти строки, Липпи узнает, в каком ужасном душевном состоянии я был, и, возможно, оценит это еще больше.
Я излил душу Илари, однако она, после того как выслушала мои доводы, согласилась с Липпи. Я попал в окружение. Она не следила за футболом, но чутьем приняла сторону тренера и нашла его точку зрения верной, говоря, что при наличии в команде двадцати трех элитных игроков дать кому-нибудь отдых в легком матче – это естественно. Увести обсуждение дальше этой идеи не получилось, но Илари, конечно, была свободна от стереотипов и суеверий и могла говорить то, что думала вся Италия: «Матч с Австралией будет легким». Если бы все только знали… Перед отъездом на стадион Липпи собрал нас, объявил состав, и я задумался, во-первых, о том, что он проявил деликатность и предупредил меня (и это было большим проявлением уважения с его стороны), и во-вторых, о том, что на моем месте сыграет Дель Пьеро. А когда ты видишь, что вместо тебя выйдет такой классный игрок, единственное, что ты можешь сделать, – это проглотить свои обиды и самозабвенно болеть за него.
С Евро-2000 до ЧМ-2006 я делил место в сборной с Алессандро, на четырех больших турнирах, и среди них не было такого, чтобы перед его началом газеты не выдумывали заголовки типа «Битва за десятый номер» – конечно, между мной и Але. Много ерунды наговорили за эти годы, и газетные описания этих «битв» мы уже почти полюбили, потому что они смешили нас. Мы даже записали шуточное видео, где не можем сказать друг другу три слова без того, чтобы не рассмеяться. Вот вкратце история голубой футболки с десятым номером: на Евро-2000 она, конечно, была его, это же было после ЧМ-1998, в то время как я, дебютант, попросил и с большим удовольствием получил двадцатый номер. Но финальную часть Евро-2000 Але провел не очень удачно, и таким образом, двумя годами позже, перед отъездом в Японию он предложил мне «десятку».
– Мне чаще всего приносил удачу седьмой номер, и знаю, что в твоем случае «десятка» будет на хороших плечах, – объяснил он.
Перед Евро-2004 была точно такая же беседа, так что накануне чемпионата мира в Германии – с учетом того, что два предыдущих турнира не были успешными, – мы решили поменять что-то на удачу: я ему сказал, что в качестве «десятки» мы спокойно можем выбрать номера с комбинацией цифр. К тому же Липпи сказал нам, что мы должны разобраться с этим сами, и, следовательно, мы должны были показать, что способны это сделать. Но Але был способен и на куда большее:
