О возможном возвращении говорилось и позже. Два года спустя, когда Липпи вновь стал главным тренером сборной, все полагали, что с учетом наших отношений в этом мог быть смысл. Именно поэтому я никогда не давал ему возможности пойти дальше разговоров: если бы я позволил ему спросить меня об этом прямо, он тоже получил бы отказ. Наконец, за несколько месяцев до ЧМ-2014 Пранделли позвонил Вито, чтобы спросить, не изменилось ли что-нибудь. Мысль о том, чтобы сыграть в Бразилии, мне очень нравилась, все это знали, и если бы главный тренер приехал ко мне сам, может быть, что-то и срослось бы. Но не срослось: Пранделли второй раз не позвонил, и это было к лучшему. Я, вливаясь в коллектив, который прошел весь трудный этап отбора, чувствовал бы себя некомфортно, занимая место в составе вместо кого-то из тех, кто вылезал из кожи вон, чтобы в него попасть.
Я ушел из сборной чемпионом мира, это максимум возможного. Меня критиковали за это решение, потому что, решив посвятить себя «Роме», я однозначно показал, что город для меня важнее. И сейчас еще многие удивляются, когда я говорю, что для меня скудетто имеет чуть большую ценность, чем титул чемпиона мира. Меня называют чудаком и не могут согласиться со мной, потому что очевидно, что Кубок мира – вершина любой карьеры, но это больше подходит для того, кто выигрывает что-то каждый год, как, например, игроки «Ювентуса», чем для того, кто почти ничего не выиграл. Для нас максимум – это скудетто, и моя самая большая боль – это то, что я не выиграл его во второй раз. А сборная… Каждый раз, когда проходит большой турнир, что-то меня тянет к ней: я слышу гимны, вижу движение камеры вдоль шеренги игроков сборной Италии. Я подзываю Кристиана и сажаю его рядом с собой, чтобы вместе посмотреть матч. К горлу подступает ком, но этого никто не замечает.
15
Сердц’ эт’ города
[24]Решение покинуть сборную в тридцать лет, чтобы полностью посвятить себя «Роме», хорошо описывает мое отношение к клубу и городу. Нутряное отношение – возможно, это правильное слово. Симбиоз, как подсказал мне один друг, который в этом разбирается. Да, мысль о неразрывности между мной и моей естественной средой обитания хорошо описывает положение вещей. Рим всемирно известен как самый красивый город на планете, но мое вожделение к нему по большей части исходит из моего отречения от него. Я не могу гулять по нему так, как хотел бы. Моя свобода передвижения сильно ограничена с того времени, когда я был вынужден переехать с Виа Ветулониа в Казаль Палокко, потому что тифози-фетишисты уносили коврики из-под входной двери. Я не жалуюсь, это моя плата за всю любовь, которую я получал и получаю и которой очень много. Однако симбиоз между мной и Римом движется на разных скоростях: город питается мной досыта – матчи, интервью, публичные мероприятия, – в то время как мне разрешено только откусить кусочек – и потом я должен исчезать. Иногда даже убегая по ночам через монастырскую обитель, как это было после завоевания скудетто.
Накануне Рождества 2011 года я внезапно осознал, что ничего не купил Илари. Паника, подарок под елкой для нее важен… Я позвонил в Hermès, на Виа Кондотти, где она часто что-то покупала, и решил подарить ей шейный платок. Но было уже 24 декабря, вторая половина дня, и доставить его домой они не успевали. Я должен был кого-то отправить или идти сам. Ну да, я совершил необдуманный поступок. Взял Кристиана, укутался, надел кепку и капюшон, сел в «Смарт», и мы поехали. Единственная предосторожность, которую я предпринял, – это звонок другу, владельцу магазина на Виа Дель Корсо, недалеко от Виа Кондотти. Я попросил у него разрешения оставить «Смарт» рядом с его магазином на аварийке на пять минут. Дойти до Hermès, купить, вернуться обратно. Спецоперация.
В 17.30 накануне Рождества я был на Виа Дель Корсо. Припарковал машину около магазина моего друга, он пообещал присмотреть за ней, и пошел к Виа Кондотти. Я очень недурно замаскировался, уже стемнело, но не подумал о Кристиане, о его непокрытой голове. Ладно, мы быстро: зашли в бутик, там все уже было готово, я протянул карточку и стал ждать авторизацию. Я поглядывал искоса через витрину на улицу и заметил небольшое скопление народа. Давайте, давайте, долго там еще?.. И вот касса распечатала два чека, я подписал первый из них, попрощался общей улыбкой со всеми продавцами сразу, потому что надо было бежать.
Вышел на улицу, там уже было шумно. Скопилась сотня человек – я подозревал, что все было как обычно: кто-то сказал, что заметил меня, двое остановились из любопытства, четвертый – потому, что ему нечего было делать, остальные – после того как спрашивали: «А что тут?», увеличивая своим присутствием толпу. Эту схему игры я изучил и строил иллюзию, что в канун Рождества смогу ее переиграть. Меня, видимо, выдал Кристиан, тифози его хорошо знают. Я крепко сжал его ручонку – ему было всего шесть лет – и пустился в длинный прорыв по Виа Кондотти, врезаясь в толпу. Мне дали пройти, но потом узнали и двинулись за мной. Это было похоже на сцену из фильма «Форрест Гамп», когда он бежит по пустыне, а за ним – толпа, растущая с каждой минутой. Если первые пятьдесят метров мы просто быстро шли, то затем мне пришлось бежать, не теряя Кристиана и все сильнее сжимая его руку; к счастью, он уже был маленьким спортсменом и выдержал этот рывок без труда. Когда мы прибежали на Виа Дель Корсо, нас ждал сюрприз: «Смарт» был полностью окружен людьми. Вероятно, и здесь видели, как мы выходим из машины, и вместо того, чтобы следовать за нами, просто ждали, уверенные, что мы должны вернуться. Кто-то из окруживших нас хотел сфотографироваться, но сделать хотя бы одно фото означало конец всему, потому что пришлось бы остановиться и меня просто взяли бы в плен. Я в те минуты очень боялся потерять Кристиана. Большинство поклонников ограничивались съемкой на смартфоны, потому что хотели только этого: доказательства того, что встретили Тотти в центре Рима 24 декабря.
Около машины, помимо моего друга, стояли двое полицейских. Как только они нас увидели, стали махать руками – я должен был добраться до двери, посадить Кристиана, затем забраться в машину самому и уехать. Я двигался в этом направлении, и все трое мужественно создавали для меня санитарную зону, но дело это было непростое. Не хватало места, чтобы открыть дверь машины, слишком много людей столпилось около нее. Я отвоевывал сантиметр за сантиметром; наконец мне удалось посадить Кристиана, с помощью полицейских я забрался в машину и сам, но на это потребовалось пять минут. Завел машину и поехал, но очень осторожно, потому что был велик риск кого-нибудь задавить. Когда мы все-таки выехали с Виа Дель Корсо и обрели убежище на набережной, я сказал Кристиану:
– Больше никогда в жизни!
А его все это, кажется, забавляло.
В детстве, когда по воскресеньям мы ездили в гости к родственникам в Тестаччо или Трастевере, я всегда просил, чтобы мы сходили к Устам истины, потому что мне нравилось, как бегут мурашки по коже, когда я клал руку в пасть в надежде, что божество ее не откусит. В соборе Святого Петра, когда папа поцеловал меня, я был еще маленьким и почти ничего не помню. За месяц до свадьбы, чтобы полюбоваться с высоты базиликой Санта-Мария-ин-Арачели, где должна была состояться церемония, я поднялся на вершину «Алтаря Отечества», пользуясь маленькой привилегией, которая позволила мне пройти путем, недоступным для туристов. Вот я произнес волшебное слово. Иногда мне хочется быть незаметным туристом, чтобы исходить Рим вдоль и поперек без толпы и без селфи. Или быть героем фильма «Великая красота», возвращающимся поздно ночью домой после своих похождений и проходящим через самые красивые места города, совершенно пустые. Однажды, может быть, я это сделаю, на рассвете, как и он. Пробегусь по берегу Тибра.
