Мама возила меня каждый день на «Тре Фонтане», придерживаясь привычки учить в машине мои уроки и пересказывать их мне по дороге домой. Ее усердие впечатляло, и я очень разозлился, когда полностью провалил экзамены – я этого не заслуживал. История была такая: в мае мы с командой должны были ехать на Сардинию для участия в турнире. Неприятность заключалась в том, что футболистом-школьником был не только я – в «Ромулеа», «Альмасе» и других клубах таких ребят набралось еще четверо, и это был период турниров. Итак, мы впятером отсутствовали, минимально необходимого количества учеников для школьной экскурсии в Неаполь не набралось, поездку отменили. Был жуткий скандал, классная руководительница вызвала родителей футболистов и с недовольным лицом выговаривала им, что школа важнее футбола. Учителя музыки, английского и математики задумали месть: задания в билетах были известны заранее, но когда мы пришли сдавать экзамены, выяснилось, что вопросы в билетах уже совершенно другие. Все. Немая сцена. Восстали учителя итальянского и физкультуры (Вито уже не было), которые поняли коварство, но результат не изменился: интересы школы перевесили интересы футбола.
Президент «Ромы», сенатор Дино Виола, человек, при котором команда завоевала скудетто в 1983 году, был настоящей легендой. У меня немного дрожали колени, когда он пришел навестить нас на праздновании Рождества 1990 года, и, будучи представлен ему, я уже не оставался без его внимания. Сенатор был очень истощен и болен, рядом с ним всегда находились два человека, готовые его поддержать, и я пожимал ему руку со всей осторожностью, так как боялся сделать ему больно.
– Ты – Франческо, мне все о тебе говорят. Молодец, молодец, – говорил тихо, но так, что его было прекрасно слышно. – Сколько тебе лет, мальчик?
– Четырнадцать, синьор президент.
– Вот, четырнадцать. Если продолжишь играть так же, скажу тренеру, чтобы он выпустил тебя на поле в Серии А в шестнадцать, как только регламент позволит.
Я хотел вынуть свою ладонь из руки президента, но он придержал меня.
Я ХОТЕЛ ВЫНУТЬ СВОЮ ЛАДОНЬ ИЗ РУКИ ПРЕЗИДЕНТА, НО ОН ПРИДЕРЖАЛ МЕНЯ.
– ФРАНЧЕСКО… ТОТТИ, ТАК? МОЛОДЕЦ, МОЛОДЕЦ. ТЫ БУДЕШЬ НУЖЕН «РОМЕ»…
– Франческо… Тотти, так? Молодец, молодец. Ты будешь нужен «Роме»…
Он отпустил мою руку, но взгляд все еще удерживал на мне, даже когда к нему подвели следующего игрока. Я остался под большим впечатлением от него, но не прошло и месяца, как Джильдо Джаннини собрал всех, чтобы сообщить, что Виола скончался. Я вспоминал слова президента и те усилия, которые он делал, чтобы сказать мне их – он как будто поручал мне будущее «Ромы». Я вызвался помогать на церемонии похорон, и это было самое меньшее, что я мог сделать.
Я кочевал из одной команды «Ромы» в другую, всегда играя с ребятами старше меня. Вито Скала, который вскоре пришел в «Рому» и доверие к которому с моей стороны крепло все больше, поведал, что тренеры футболили меня туда-сюда потому, что хотели использовать везде, они были влюблены в мои действия (я играл с поднятой головой), считали меня феноменом. Я практически шагнул напрямую из U-15 в молодежный состав клуба, минуя возраст U-17, за исключением одного матча: финального, против «Милана», который мы выиграли 2:0 в Читта-ди-Кастелло под руководством тренера Эцио Селлы. Первый мяч после моей передачи забил Даниэле Де Росси, один из ребят того поколения, который в своей карьере заслуживал намного большего, но все испортили травмы колена.
Заход на сближение с главной командой был беспрепятственным еще и потому, что я быстро освоил некоторые обязательства. Если хочешь стать профессионалом, живи как профессионал с самого начала: режим исключает многое из того, что ребята моего возраста начинают ценить, – от алкоголя до вечеринок на дискотеках, от сигарет до мотоциклов, но я не считал ни один из этих запретов лишением. Ошибся только один раз, и расскажу об этом случае, потому что хочу описать понимание, растущее во мне с опытом. Хм, этот случай имеет много общего с тем прекрасным вечером в Тропеа…
Самой симпатичной девчонкой в «Пасколи» была Сара; она из другого класса, но мы были знакомы, а Ханге, датчанка, была ее лучшей подругой. Весенним утром все классы отправились на экскурсию на завод «Кока-Кола», и я, воспользовавшись тем, что Сара отстала от своих, чтобы поболтать с Ханге, вклинился между ними, небрежно взяв ее под руку. Она взглянула на меня, я улыбнулся, руку она не отняла. Так мы прошли мимо всего конвейера завода, почти не глядя друг на друга, но и не прерывая контакта. Поскольку экскурсия должна была продлиться до двенадцати, мы все договорились с Ханге, что родители заедут за нами к ней домой, раз уж она жила недалеко от школы. Сара тоже была с нами, и в одно мгновение мы оказались с ней в комнате подруги, в то время как все остались в гостиной и, думаю, бесились от зависти. Мама должна была заехать за мной в час, чтобы отвезти меня на тренировку, но обстановка в комнате слишком благоприятствовала тому, чтобы позабыть обо всех часах на свете. Когда я очнулся, было уже 14.20. Паника. Я мгновенно собрался под ее изумленным взглядом («Ты куда?!»), сказал, что позвоню, и побежал, перепрыгивая через четыре ступеньки. Мама металась возле машины, говорила, что звонила сто раз, но никто не отвечал (я догадывался, что друзья не знали, что ей сказать).
– Мам, извини, извини, извини, все, едем скорее!
Она меня запилила, тренер высказал мне все, и поцелуи с учетом последующих событий обернулись настоящим кошмаром. И я поклялся себе, что с этой минуты буду настоящим профессионалом.
Этому поспособствовало и то, что Сара, невзирая на мои попытки снова связаться с ней с помощью Ханге, больше ничего не хотела обо мне слышать.
3
«Осторожно, двери закрываются!»
Ранняя весна в Тригории, суббота, погода уже отличная, и некоторые игроки главной команды лениво переваривают обед, загорая на краю поля. здесь мы, молодежка, играем с «Асколи»; матч несложный, я быстро задаю тон игре, сделав дубль. Слышу аплодисменты, когда иду в раздевалку на перерыв, но не успеваю заметить, кто этот аплодирующий поклонник. Вито, который часто контактирует с главной командой, сообщает мне, что мой талант заметили и что в команде, которую тренирует Бошков, предлагают включить меня в состав на выездной матч Серии А, чтобы дать мне подышать атмосферой дебюта. Знать об этом приятно, но это будущее: мне едва исполнилось шестнадцать с половиной, я сейчас играю в молодежке, пусть по возрасту и должен быть еще в юниорской команде.
Франческо Транканелли, один из руководителей, остановил меня перед выходом на поле.
– Франческо, иди в душ, на второй тайм ты не выходишь. Сегодня на утренней тренировке получил травму форвард, ты поедешь с нами в Брешию.
Первым среди всех чувств, которые я испытал от этой новости (фактически она означала пропуск в большой футбол), был стыд. Я ни разу не тренировался с главной командой, ни с кем там не был знаком, и у меня перехватывало дыхание от мысли, что я буду с ними. Я не испытывал никакого энтузиазма, а уж о радости и речи быть не могло. Мне было стыдно за мою несостоятельность, которую я непременно должен был обнаружить перед игроками Серии А. Я долго стоял под душем – мне казалось, что я должен смыть с себя какую-то накипь. Потом натянул на себя чистую одежду, которая, к счастью, у меня была, и, выйдя, столкнулся лицом к лицу с обеспокоенными родителями, которые спустились с трибуны к раздевалке.
