– Сережа, а тебя не отпустят домой, хотя бы в отпуск? Ты ведь такое пережил.
Не зная почему, Сергей ответил:
– Мама, я буду служить.
Через неделю в госпиталь пришёл грузовой «Урал» и Макаров уехал в полк. Спустя несколько месяцев, под Грозным «чехи» расстреляли мотострелковую колонну. Оставшихся в живых вывели на отдых, убитых вывезли в цинках и полиэтиленовых мешках. Подразделение, в котором служил Сергей, перебросили на их место. Вместо Грозного были сплошные руины, из под развалин били снайперы. У «чехов» было много наёмников, женщины-биатлонистки, арабы, татары, попадались даже славяне – русские, хохлы из организации УНА УНСО. Воевать они умели, устраивали засады, минировали дороги, резали часовых, война им была привычна.
Сентябрьским утром два БРДМа разведки попали в засаду. Передняя машина подорвалась на фугасе. Пока водитель второй машины пытался развернуться, её подбили из гранатомёта. Экипаж машин погиб сразу, уцелевшие десантники укрылись в развалинах молокозавода. Оборону заняли в цехе. В живых осталось восемь человек. На каждого было по четыре магазина и по пять выстрелов к подствольнику.
«Чехи» били по цеху из автоматов, орали «Аллах акбар!» Пули попадали в пустые ёмкости-цистерны, рикошетили, звенели. Стоял жуткий грохот. Через полчаса боя кончились патроны. Когда из цеха перестали раздаваться выстрелы, «чехи» пошли в атаку. Пятнистые бородатые фигуры с зелёными повязками на лбу двигались перебежками. Догадавшись, что у солдат кончились патроны, стали подниматься с земли и хохотать:
– Русский, выходи, не бойся, долго мучить не будем, убьём сразу.
В это время солдаты ударили из восьми подствольников, «чехи» исчезли, их сдуло, как ветром. Оставшиеся в живых связались с кем-то по рации, через полчаса притащили гранатомёты. После второго залпа на Сергея обрушилась стена, и он потерял сознание под завалом кирпичей.
Очнулся Макаров в кузове грузовой машины. Страшно болела голова, лицо и руки были в чём-то липком, пахло свежей кровью. Он попробовал приподняться в темноте, но на его грудь наступил тяжелый сапог. Несколько дней Сергея и ещё десяток пленных держали в подвале разбитого дома, днём и ночью у дверей сидел «чех» с автоматом. Среди пленных было двое штатских, корреспондент какой-то газеты, приехавший в Чечню за горячими репортажами и отставной подполковник, лётчик. «Чехи» нервничали, орали на пленных, не задумываясь, пускали в ход кулаки.
Особенно тяжело приходилось гражданским. В той жизни, до плена, они не могли себе такого даже представить. Потрясённый журналист всё время повторял: «Если я останусь жив, напишу такую книгу, что весь цивилизованный мир содрогнётся. Здесь будет второй Нюрнберг, я назову всех, кто организовал этот геноцид, нашего президента в первую очередь».
Журналиста застрелили в первый же день. Пленных гнали за колонной боевиков. На них нагрузили мешки с провиантом, медикаментами, вещами. Большое рыхлое тело, привыкшее к мягкому креслу и спокойной жизни, отказалось повиноваться. Журналист сел на дороге и сказал:
– Больше не могу, можете меня убить.
Его никто не уговаривал и не поднимал – отряд спешил.
К нему просто подошёл один из боевиков и выстрелил ему в рот. Тело журналиста осталось лежать в придорожной канаве. Лётчик с содроганием произнёс:
– Господи, я вспомнил, это же был журналист с мировым именем. Я читал его очерки в западных газетах.
После этого убийства у Саши, московского МЧСовца, привезшему в Чечню гуманитарную помощь, поехала крыша. Он безостановочно что-то бормотал. На коротком привале он кинулся на часового и стал его душить. Его били по голове сапогами и прикладами автоматов. Когда Саша отпустил горло, его за ноги оттащили в сторону и после короткого совещания отрубили сначала руки, потом голову.
Ночевали в лесу. Боевики разожгли костёр. Пленные сгрудились в одну кучу – так было теплее. Сергей отошёл под дерево справить нужду. Вытащил из ботинок шнурки, сделал удавку. Потом вернулся к своим. Боевики дежурили у костра по двое, несколько раз за ночь часовые подходили к пленным, светили фонариком, пересчитывали. Сергей подождал, когда один из часовых залез в палатку. Потом он подполз к костру и дождался, когда второй караульный хоть на минуту выпустит из рук автомат, накинул ему удавку на шею и, упершись коленями в спину, задушил. Затем снял с мёртвого тела вонючую разгрузку с запасными магазинами и гранатами, с пояса – длинный нож в кожаных ножнах. Мёртвое тело оттащил в темноту, накинул на себя бушлат, натянул на глаза шапку, сделал вид, что дремлет. В это время вернулся первый часовой, от него пахнуло запахом анаши.
– Ваха, не спи, я у Рамзана взял папиросу.
Глубоко затянулся, шумно втянув в себя воздух, кончик папиросы превратился в маленькую, красную точку. Громко щёлкнула конопляная семечка в папиросе. Макаров протянул руку за «косяком», пока «чех», прижмурив глаза, выпускал дым, обнял его за шею и всадил в сердце клинок. Макаров впервые в жизни убивал человека ножом. Было ощущение, что клинок вошёл в плетёную корзину, сначала лёгкое сопротивление грудной клетки, потом – пустота.
Первым желанием было бежать одному. То, что он сейчас сделал, было продиктовано желанием умереть. Сергей не хотел больше сидеть в вонючей яме, каждую ночь ожидая, что сегодня перережут горло. Он не хотел больше унижений и боли. Но после того, как в его руках появилось оружие, внезапно захотелось жить.
Сергей подполз к пленным. Подполковник зашептал:
– Я всё видел! Что будем делать?
Буди пацанов, пусть валят отсюда, как можно дальше.
Если повезёт, то будут жить. А мы с тобой их сейчас прикроем.
Лётчик расталкивал спящих заложников, коротко объясняя, что делать и они уползали в темноту. Макаров достал из разгрузки гранату, разогнул усики чеки:
– Из автомата стрелял?
– Стрелял. В училище.
– Ну, тогда справишься.
Протянул ему автомат.
– Патрон уже в патроннике, как свистну, открываешь огонь по палатке с «чехами», бей очередями. Как расстреляешь магазин, сразу отходи, а там уж, как Господь даст.
Пожал лётчику локоть, пополз к палатке. Поставил автомат на автоматический огонь, потом выдернул из гранаты кольцо, свистнул и одновременно метнул гранату к палатке.
Автомат подполковника почему-то начал стрелять одиночными. «Эх! Надо было самому снять с предохранителя» – подумал он.
Чеченцы умели воевать. Почти одновременно со взрывом гранаты, из палатки раздались ответные выстрелы. Стреляли на звук, подполковник рухнул на колени и упал лицом в землю. Макаров кинул ещё одну гранату, поменял магазин и подполз к лётчику. Автоматная очередь снесла подполковнику пол-лица.
Сергей отстегнул от его автомата магазин и пополз в темноту. Всю ночь он шёл по лесу, чтобы не заблудиться и не ходить по кругу, шёл по звёздам. Шипы терновника рвали одежду, царапали лицо и руки. Он брёл, как в полусне, бред мешался с явью, но он знал, что если за ночь не выйдет к своим, днем его подстрелят или захватят в плен. В плен решил не сдаваться, перед глазами стояла отрубленная Сашкина голова. Он шёл через лес, зажав в кулаке гранату с разогнутыми усиками. Так, с гранатой в руке, он и вышел на блок-пост. Уже рассветало, через пост двигались первые машины. Когда он, в окровавленном рваном бушлате, с автоматом и гранатой в руках, вывалился из леса и пошёл по полю, дежурившие остолбенели. Макаров рассудка не лишился, загнул усики на гранате, положил оружие на землю и только после этого потерял сознание.
