Иван Мозжухин, ярчайшая звезда немого кино, попал в бульварную хронику под заголовком: «Мозжухин – как причина пештского развода»34. Или вот ещё один пример в том же роде: «Разговор с русской графиней под портретом Николая Второго из слоновой кости» – навевающее ностальгическую атмосферу рассказов рубежа веков интервью (с литературной претензией) представляло читателю беженку-аристократку, которая ценой невероятных мучений добралась до Будапешта, где была вынуждена – прожив остатки состояния – зарабатывать на панели. Таков был создаваемый массовой периодикой фон, на котором воспринималась собственно художественная литература.
Итак, говоря о русской жизни и культуре в период между двумя мировыми войнами, венгерская пресса, увы, чаще всего довольствовалась стереотипами. Русская жизнь для неё отдавала экзотикой, а литература воспринималась как зеркало, отражающее реалии далекой экзотической страны. И хотя некоторые авторы в серьезных изданиях и совершали робкие попытки вывести русскую литературу (и литературу эмиграции как часть ее) из гущи давно уже ставших бессодержательными клише, общей картины это никак не меняло: венгерская пресса в целом не стремилась уточнить, углубить, оттенить, привести в систему расплывчатые сведения о русской эмиграции.
Примечания
1 [sz.n.] Csehov Antal (1860–1904), Vasârnapi Ujsâg, 1904, 526.
2 Римское интервью. См.: Pesti Naplo1928. âprilis 8.
3 Репортаж из Риги. См.: Az Est («Вечер), 1928. oktober 13.
4 Az Est, 1928. oktober 24.
5 Pesti Naplo, 1928. oktober 28. 11.
6 A magyar irodalom a huszadik szâzadban, Nyugat, 1924 /I. 761–804.
7 „Горький в Мариенбаде, в присутствии одного венгерского журналиста из Праги, выразил пожелание иметь справочный материал по венгерской литературе, который был бы написан для него венгерским автором. Венгерский журналист из Праги обратился к Шёпфлину.” Gellért Oszkâr: Gorkij, Kortârsaim («Мои современники»), Bp., 1954, 248–261.
8 См. в том же сборнике: Gellért Oszkâr, Gellért Hugo és Gorkij levélvâltâsairol («О переписке Хуго Геллерта с Горьким»).
9 Nyugat, 1925/ II. 545–558.
10 Bâlint Aladâr: Mereskovszki: Leonardo da Vinci, Nyugat, 1914/II. 189–191.
11 Kirâly Gyorgy: Mereskovszki: Ôrok utitârsak, Nyugat, 1921/II. 1043–1044. Роман писателя Деже Сабо «Сметенная деревня», опубликованный в конце 1919 г., имел огромный успех, выразив массовые умонастроения в венгерском обществе, не способном примириться с происходящим на его глазах распадом Венгрии в ее исторически сложившихся еще со времен раннего средневековья границах. Закрепленный Трианонским мирным договором 1920 г. распад исторической Венгрии, уступавшей более двух третей своих «коронных» земель соседним странам, изображался в романе как результат подрывных действий инородных, чуждых венгерскому национальному духу сил (Примечание отв. редактора).
12 Trocsânyi Zoltân: Az ismeretlen Jézus, Pesti Naplo, 1933. december 10.
13 Surânyi Miklos: Mereskovszkij, Nyugat, 1924/I. 658–671.
14 ifj. Bokay Jânos: Bunin Ivân, az ûj orosz irodalom klasszikusa – magyarul, Pesti Naplo, 1926. oktober 29.
15 Lengyel Menyhért: A szerelem szentsége. Bunin Ivân konyve, Nyugat 1926/II. 967–968.
16 Szfnhâzi Élet («Театральная жизнь»), 1933. november 26.
17 Berényi Lâszlo: Az ismeretlen Bunyin(«Неизвестный Бунин»), Budapesti Szemle, 1934, Vol. 232., № 674., 103–116.
18 Az ûjabb orosz irodalom («Новейшая русская литература»), Bp., Szent Istvân Târsulat, 1926.
19 Bonkalo Sandor: Orosz irodalom (Dr. Széman Istvan: Az ûjabb orosz irodalom, a régibb irodalom torténetének vazlataval), Budapesti Szemle, 1928, Vol. 208., № 602., 149–160.
20 Nyugat, 1925/III. 450–453.
21 Речь идет о Василии Ивановиче Немировиче-Данченко (1844–1936), плодовитом писателе и журналисте, брате одного из основателей и многолетних руководителей Московского художественного театра (Примечание отв. редактора).
22 Bonkalo Sandor: Az orosz irodalom torténete I–II., Bp., 1926.
23 Laziczius Gyula: Bonkalo Sandor konyve. Az orosz irodalomrol, Nyugat, 1926/II. 153–155..
24 Ср.: Dukkon Agnes: Laziczius tanulmanyai az orosz irodalomrol // Filologiai Kozlony, 1982/2-3. 323–328.
25 Ibid.
26 Laziczius Gyula: Egy orosz bolcseleti folyoirat. „Der russische Gedanke” (Jakovenko folyoirata), Budapesti Szemle, 1929, Vol. 214., № 621., 309–311.
27 Всемирно известный философ-марксист Д. Лукач, действительно, входивший в круг авторов газеты, жил в то время главным образом в Вене, нелегально выезжал в Будапешт для ведения подпольной партийной работы. В Москву приехал в самом конце 1929 г., став сотрудником Института Маркса-Энгельса (Примечание отв. редактора).
28 Mai orosz dekameron, сост. Illyés Gyula, пер. Gellért Hugo, Bp., [1936]
29 См. на русском языке: Ийеш Д. Россия. 1934. Перевод Т. Воронкиной. М., 2005.
30 См. в настоящем сборнике статью Ф. Лукьянова.
31 F. Saljapin Gyermekévei (Детские годы), Nyugat, 1929/II. 627–641.
32 Saljapin: Hanyatott életem sora (Судьба моя неприкаянная), Pesti Naplo, 1928. augusztus 26.
33 Feiks Jeno: Megjott Saljapin, a vilag legnépszerübb énekmüvésze (Приехал Шаляпин, самый популярный в мире певец). Az Est, 1925. oktober 13.; Saljapin a magyar igazsagrol szonokolt egy korûti barban (Шаляпин в баре на Кольцевой витийствовал о мадьярской правде). Az Est, 1928. december 11.; Egy ember, akinek nincs hazaja. Saljapin Budapesten, (Человек, у которого нет родины. Шаляпин в Будапеште), Pesti Naplo, 1928. november 3.
34 Pesti Naplo, 1927. november 3.
Памяти Эмиля Нидерхаузера (1923 – 2010)
В конце марта 2010 г. на 87-м году жизни скончался выдающийся венгерский историк-славист Эмиль Нидерхаузер, действительный член Венгерской академии наук, профессор Будапештского университета.
Эмиль Нидерхаузер родился в Братиславе в ноябре 1923 г. Основы жизненного опыта его поколения заложила вторая мировая война. В юности будущий историк стал свидетелем мюнхенского соглашения западных демократий с Гитлером за счет первой Чехословацкой республики и образования на ее руинах формально независимой Словакии, фактически германского протектората. Как признал в одной из работ выдающийся венгерский леволиберальный мыслитель XX века Иштван Бибо, элита Первой Чехословацкой республики, исполненная политического оптимизма, после Мюнхена с горечью ощутила, и с полным на то основанием, что «Европа бросила чехов на произвол судьбы, а национальные меньшинства нанесли им удар в спину». В результате политический облик чехословацкого государства, возрожденного в 1945 г. после постигшего его краха, омрачала все та же память о национальных катастрофах, которая была свойственна в новое время польской и венгерской нациям, тогда как в политическом сознании чешской нации успела изгладиться за 300 лет, прошедших после поражения от Габсбургов под Белой Горой. Чешская элита во главе с президентом Э. Бенешем теперь уже не питала, как в 1920-1930-е годы, надежд на то, что демократия поможет ей сплотить многоязычное общество в единую государственную нацию. В 1945 г. была выдвинута программа выселения неславянских национальных меньшинств, поддержанная великими державами-победительницами там, где дело касалось 3 млн. немцев, и лишь отчасти поддержанная применительно к 700-соттысячному венгерскому меньшинству. В числе сотен тысяч других уроженцев Чехословакии Э. Нидерхаузер был вынужден покинуть родную страну, переселившись в Венгрию. Но озлобленность и тяга к реваншизму не были свойственны его натуре ни в малейшей степени. Этнический немец и уроженец Словакии, человек, выросший в поликультурной среде межвоенной Братиславы, Эмиль Нидерхаузер органически не принимал национальной ограниченности и шовинизма любой окраски, его многогранная деятельность исследователя и педагога не только явилась важным связующим звеном российско-венгерских и венгерско-славянских культурных и научных связей в новейшее время, но и стала примером толерантности, умения вести уважительный диалог с историками других национальных школ в процессе выявления глубоких корней болезненных межэтнических споров в Центральной Европе. Ученый огромной эрудиции, обладавший широким кругозором и диапазоном научных интересов, Эмиль Нидерхаузер снискал уважение историков разных стран.
