В первой половине 20-х гг. внутри монархического крыла русской эмиграции в Венгрии образовалось два направления. К первому, более малочисленному, относились поклонники великого князя Кирилла Владимировича, родственника царя Николая II. Великий князь Кирилл придерживался прогерманской ориентации уже только потому, что у его жены Виктории, немки по происхождению, имелось много земель и политических связей в Германии. Второе направление составляли поклонники дяди бывшего царя, великого князя Николая Николаевича. В большинстве своем они были франкофилами. Врангель и послушные ему бывшие офицеры и солдаты были близки к этому направлению.
Отношение венгерского населения и венгерских властей к эмигрантам
Каким было отношение венгерских официальных органов и властей, а также венгерского населения к русским эмигрантам в 20-х годах? Судя по частным воспоминаниям, большая часть населения относилась к ним сочувственно, хотя это не всегда сказывалось на материальном благосостоянии. Большинству эмигрантов – если только им не удалось переправить из Советской России хотя бы часть своего имущества – приходилось начинать жизнь с нуля. Естественно, легче было тем, у кого были связи в венгерских аристократических кругах, они временами даже могли помогать другим, как, например, говорившая на многих языках княжна Голицына, сумевшая приобрести хорошие связи в Будапеште. Эмигранты с хорошим образованием, говорящие на многих языках, могли работать преподавателями языков или переводчиками. Так, например, Михаил Самсонов, секретарь бывшей русской дипломитической миссии, преподавал русский язык на экономическом факультете. В более трудном положении оказались эмигранты без связей и денег, казаки, офицеры и простые люди. Они были вынуждены зарабатывать себе на хлеб на заводах, в мастерских или на дому.
Что касается властей и правых политических кругов, то их отношение к эмигрантам было противоречивым. Поначалу они проявляли интерес, пытались видеть в них союзников, иногда даже финансировали деятельность правых эмигрантов (например, генерала Бискупского). По отношению к левым, в том числе эсерам, венгерские власти с самого начала испытывали подозрение11. Со временем, однако, после негативного опыта, они стали более осторожными и с монархистами, так как выяснилось, что среди них было немало искателей приключений. Однако с серьезными монархистами власти работали и тогда, когда те уже утратили свой официальный статус. Такими людьми были князь П. Волконский и уполномоченный Врангеля А. фон Лампе, не потерявшие свои экстерриториальные права даже после того, как их имена вычеркнули из списков дипломатов. Здесь надо отметить, что и сами русские эмигранты охотно дискредитировали друг друга в глазах венгерских властей.
С 1925 г. венгерские власти не доверяли полностью ни одной группировке. Начальник отдела министерства обороны в своем письме к министру иностранных дел Калману Каня объяснил это следующим образом:
«Что касается политического восприятия этих двух монархических группировок, можно сказать, что группу [Николая] Николаевича следует считать скорее франкофонской, в то время как поклонники Кирилла акцентируют внимание на своем германофильстве. Однако, несомненно, что обе группы проникнуты идеями панславизма и поэтому ищут опеку такой страны, или готовы служить такой стране, которая наиболее поддерживает их в идее освобождения России. Этой страной сейчас является Франция». Как отмечалось далее, «с точки зрения интересов Венгрии русские всегда оказывались врагами венгров», и дружелюбие отдельных эмигрантов в отношении Венгрии не изменят общей ситуации. А потому интересы безопасности страны требуют подозрительного отношения ко всем без исключения проживающим в Венгрии русским. Тем более, что после долгих лет лишения и нужды часть эмигрантов настолько «морально опустилась, что за деньги они готовы на все». По мнению автора документа, особую опасность представлял именно интеллигентный слой русской эмиграции: войдя в доверие к некоторым представителям венгерской элиты, эти люди, пользуясь своими общественными связями, могут получить секретную информацию о ситуации в стране и использовать ее против Венгрии»12.
Из цитаты видно не только то, что венгерские аристократические круги с сочувствием отнеслись к попавшим в беду собратьям по общественному положению, но также и то, что, пережив период первоначального «кокетничания» с белоэмигрантами и грандиозных общих немецко-русско-венгерских контрреволюционных планов, власти Венгрии смотрели на русских эмигрантов с нарастающим недоверием. Здесь, помимо естественной и совершенно рациональной осторожности, сыграло свою роль и определенное разочарование в русской эмиграции, тоже имевшее под собой основания. К недоверию, вызванному непосредственным опытом общения, примешивались также традиционные венгерские предрассудки и опасения в отношении русских, которые были характерны для общественного сознания Венгрии до 1914 г.
Примечания
1 Ненашева З. С. Словацкий вопрос в контексте национальных движений Венгрии в конце XIX-начале XX века (По материалам российских дипломатических служб // Славянский вопрос. Вехи истории. Ред.: Аксенова Е. П., Горяинов А. Н., Досталь М. Ю. Москва, 1997. С. 131.
2 Horthy Miklos titkos iratai. Sajto ala rendezte: Szinai Miklos, Szücs Laszlo. Budapest, 1962.
3 Договор о фабрикации думских рублей. Воля России, 9 декабря 1920 г. С. 1.
4 Gomori Endre: Az igazi Trebitsch. Budapest, 1985. 203–204.
5 Jelentés a Magyarorszag területén internalt kommunistakrol és hadifoglyokrol. MOL (Magyar Orszagos Levéltar – Национальный архив Венгрии) K-73. 1920. 89. t. IV-E. 6835. sz.
6 A magyar hatosagok képviseloinek és Henri Raymond targyalasairol készült leiras. MOL K-64 1924. 24. t. 368.. 27. 161–162.
7 A Magyar Kir. HV Katonai Focsoport Fonokének levele Kanya Kalman külügyminiszternek. 1925. majus 23. MOL K-64. 1925. 24. t. 196/res. 2–3.
8 Данные о раскладе политических сил, а также о политической деятельности русской эмиграции в Венгрии нами взяты из трех источников – из материалов венгерского архива иностранных дел, из относящихся к этой теме и уже опубликованных в Москве материалов ГПУ, а также из документов о русских монархических организациях, собранных в начале 20-х годов в Праге и находящихся ныне в Государственном Архиве Российской Федерации. Собиравшие эти документы представители эсеровской эмиграции (так называемый Административный центр) среди прочего занимались наблюдением за своими политическими противниками, русскими монархистами. В эмиграции вообще было принято наблюдать за конкурирующими группировками и деятели левого политического фланга русского зарубежья обладали достаточной информацией о положении дел у российских монархистов.
9 Сообщение из Будапешта о русском контрреволюционном легионе в Венгрии // Русская военная эмиграция 20– х – 40 – х годов. Том 1. Книга 2-я. На чужбине. М., 1998. С. 517–518.
10 MOL K-64. 1920. 41. t. I. r. 33–34.
