– Оливия, – стонет Сив, цепляясь за штаны и ствол одновременно.
Вдруг я слышу, как открывается дверь машины, и водитель обходит ее спереди. Он останавливается у края дороги.
– У вас там все нормально? – кричит он сквозь шум дороги.
– Нет, – отвечаю я, и Сив наконец удается схватить меня за свитер и притянуть к себе. – Ей нужно чем-то подтереться.
Водитель кивает и исчезает в машине. Затем выходит с несколькими упаковками салфеток для очистки стекла. На мгновение поворачивается и смотрит на движение за своей спиной, затем идет к роще, где ждем мы.
Глава 24
Небо темное, слабое свечение пробивается сквозь стайки тончайших облаков и попадает на верхние окна домов на другой стороне улицы. Я медленно иду к месту, где Милла нашла Роберта, сажусь на корточки, проверяю, один ли я, и ложусь на землю.
Брусчатка холодная, словно я лежу на куске льда. Холод от поверхности щиплет щеку, пронизывает изуродованную плоть и заставляет мозжить носовые пазухи. Я лежу так, пока не слышу звук подъезжающей машины.
– Совсем недостойная смерть, – шепчу я себе, прежде чем встать.
Спешу свернуть в переулок и двигаюсь в сторону Грюннерлёкки. Что-то влечет меня к Милле, думаю я, следуя к отелю по маршруту, проложенному в мобильном. Мы оба видели дно, жили там, и нам пришлось оттуда выбраться. Поэтому мы слишком много знаем о самих себе. Единственное, в чем я пока не уверен, – только ли поэтому меня к ней тянет, или есть что-то еще.
Вдруг я слышу громкий звук впереди, поднимаю глаза и прямо перед собой вижу лобовое стекло машины. Бампер ударяет в бок, я перекатываюсь по капоту и крыше и падаю на асфальт.
Лежу, хватаю ртом воздух и жду, когда почувствую боль. Машина останавливается примерно в пятнадцати-двадцати метрах от меня, и водитель начинает разворот в мою сторону. Раздается рев мотора, и машина набирает скорость, несется прямо на меня.
Я понимаю, что не успею подняться до того, как машина окажется надо мной. Поэтому вытягиваюсь и перекатываюсь к бордюру и там прижимаю голову и тело к жесткому холодному асфальту. Машина поворачивает и целится в мою сторону, одно из передних колес ударяется о бордюр, и металл лязгает надо мной.
Я ничего не чувствую, только замечаю, что меня затащило на дорогу под машину. Закрываю голову руками в попытке защититься.
Машина резко останавливается, а я неподвижно лежу под ней. Мотор рычит прямо над головой, и я ощущаю запах масла и топлива. Водитель включает заднюю передачу и сдает так, что я опять оказываюсь посреди дороги. Зажмуриваюсь и жду нового наезда, но ничего не происходит. Машина стоит в нескольких метрах позади меня, пока наконец не отъезжает задом и не скрывается в одном из переулков.
Я лежу неподвижно, пока кто-то не подбегает ко мне и не пытается перевернуть мое тело набок.
– Все нормально? – слышу я голос, не смея открыть глаза или попытаться ответить. Скоро раздаются новые голоса, и я слышу вой сирен где-то в прохладном весеннем воздухе. Ледяной ветер обдает лицо, я съеживаюсь в позе эмбриона, чтобы закрыться от него.
– Что случилось? – спрашивает новый голос.
– Его сбила машина, – говорит другой.
– Они пытались убить его, – добавляет третий, и я ощущаю холодный палец, проверяющий пульс на вене шеи. Звук сирен уже звенит в ушах.
В следующее мгновение поблизости останавливается машина, открываются двери, и какие-то люди подходят и садятся рядом. Кто-то осторожно поднимает меня с холодной земли и кладет на носилки, которые закатывают в машину скорой помощи.
Глава 25
– Вам повезло, – говорит врач, войдя в палату, куда меня наконец поместили после необходимого обследования. – Кроме нескольких ссадин и разорванной одежды мы не нашли каких-либо признаков переломов или травм внутренних органов. Как вы себя чувствуете?
– Болит, – отвечаю я.
– Где?
– Во всем теле.
– Вы ударились головой, поэтому мы понаблюдаем вас до завтра, чтобы убедиться, что не разовьются какие-нибудь гематомы или что-то подобное.
– Отлично, но тогда мне понадобится что-то от боли. «Оксиконтин» или, может быть, лучше «Оксинорм»?
– Мы здесь не даем таких обезболивающих. Если возникнет необходимость, мы можем выписать «Парацет» или «Ибукс».
– А, забудьте, – кисло отвечаю я и ложусь обратно на кровать.
– Кстати, там двое полицейских хотят с вами поговорить, мне попросить их подождать, пока вам станет лучше, или…
– Зовите их сюда.
– Отлично. – Он поворачивается и машет кому-то за дверью. – После этого придет медбрат измерить давление и посмотреть, все ли в порядке. Я могу попросить его захватить пару таблеток на случай…
Я киваю, пытаясь надеть рубашку цвета асфальта. Куртка висит на стуле рядом, она сильно изорвана, а на полу я вижу только один ботинок.
– А где второй? – спрашиваю я.
Врач пожимает плечами.
– Мог он слететь во время аварии? – Он косо улыбается, и в палату входят мужчина и женщина в полицейской форме.
– Как вы? – спрашивает женщина, закрыв за собой дверь. Говорит она, а мужчина не выпускает из рук блокнот и ручку.
– Еще один солнечный день в раю, – хмыкаю я, наклоняюсь вперед и пытаюсь разглядеть, не закатился ли второй ботинок под кровать. Но ощущение, словно голова сейчас взорвется, заставляет бросить поиски.
– Торкильд Аске, – говорит женщина. – Это вы?
– Верно, – стону я.
– Что вы можете рассказать о случившемся?
– Я шел, потом упал, потом меня провезли по асфальту.
– Вы знаете, кто был за рулем?
Я пожимаю плечами.
– Никаких предположений?
– Ну почему, их много, но я не знаю, кто это был. Я не видел водителя. Черная «Ауди» универсал, номера не разглядел. Есть свидетели? – спрашиваю я, пока он записывает, а она наблюдает.
– Да, – отвечает женщина.
– И?
– Тип машины установлен.
– А водитель?
Они молчат.
– Над чем вы работаете, Аске? – наконец спрашивает полицейский с блокнотом и ручкой.
– Ага. Вы думаете, это может быть связано с моей работой?
– А вы как думаете? – спрашивает женщина.
– Я безработный.
– Женаты?
– В разводе.
– Вы знаете кого-нибудь, кто мог бы…
– Желать мне смерти?
Оба кивают.
– Само собой, – отвечаю я. – Но я не знаю, кто и зачем.
