– Откуда он был? – тихо спрашиваю я. Где-то между шеей и плечами закололо, зачесалось, так бывает, когда я чую связь происходящего с тем, над чем размышляю уже долгое время.
Михаил криво улыбается, откидываясь на стуле.
– Он был как ты, – спокойно говорит он и шумно выдыхает носом. – Norvezhskiy.
– О чем это он? – спрашивает Милла в нетерпении, переводя взгляд то на меня, то на начальника охраны.
– Он говорит, его друг – норвежец, – отвечаю я и снова обращаюсь к Михаилу. – Вы знаете, как его зовут?
Михаил улыбается и качает головой.
– Где он сейчас?
– Не знаю. Меня арестовали несколько дней спустя за убийство тех братьев, с тех пор я ничего о нем не слышал.
– Вы можете рассказать о нем что-нибудь еще?
Михаил пожимает плечами. Улыбка не сходит с его лица.
– Мы встретились в парке за неделю до этого. Ему было негде жить, и я пустил его к себе за несколько рублей. Я знаю, что он приехал в Питер искать отца…
– Твою мать, – ругнувшись, я вскакиваю прежде, чем Михаил успевает закончить предложение. Даю знак начальнику, что мы закончили.
– Нам нужно обратно в Архангельск, – говорю я Милле.
Глава 56
Ивер берет трубку после первого гудка.
– Ну что? – рычит он. – Как все прошло?
– Это Борг, – шиплю я, пока мы бежим по залу прилетов в международном аэропорту Шереметьево на следующий самолет, который вернет нас обратно в Архангельск.
– Что?
– Все это время мы искали Борга. Все сошлось. Господи, Ивер, – я останавливаюсь, а Милла проходит вперед и становится в очередь на стойку регистрации. – Мы нашли его.
– А как же Сив с Оливией? Они тоже вписываются…?
– Да. Борг был в Норвегии, когда они пропали. Нам нужно только заставить его заговорить. Мне показалось, он не из тех, кто любит рассказывать о себе. Но, может быть, все изменится, когда мы сообщим, что познакомились с его собутыльником Михаилом.
– Заставьте его говорить, Торкильд. Пусть расскажет все.
– Да, – начинаю я. Очередь чуть продвинулась, и пассажиры встали полукругом перед стойкой. – Но есть одна нестыковка, – наконец говорю я.
– Что еще?
– Роберт с Камиллой. И наехавшая на меня машина. Когда убили Роберта и Камиллу, Борг был в России, и к покушению на меня он тоже не может иметь отношения, если только у него нет друга-помощника.
Ивер мнется.
– А такое возможно?
– Что?
– Что у него есть такой друг?
– Я не знаю. У меня даже не было времени подумать об этом как следует.
– У нас есть время, Торкильд. Борг в тюрьме. Он никуда не денется. Кроме того, нам не стоит рассматривать это как шаг назад, если все же окажется, что смерть Роберта не имеет отношения к делу.
– Вы правы, – соглашаюсь я и оборачиваюсь. Миллы среди плотной толпы вокруг нашей стойки регистрации нет.
– Торкильд? – спрашивает Ивер в трубку. – Ты еще тут?
– Подожди-ка. – Я прикладываю телефон к груди и приближаюсь к веренице пассажиров.
Наконец я замечаю Миллу. Она стоит, склонившись вперед, и говорит с мужчиной за стойкой, тот жестикулирует, давая понять, что ответит всем по очереди и по порядку. Через некоторое время Милла выбирается из толпы и направляется ко мне.
– Что такое? – спрашиваю я.
– Все вылеты в Архангельск для иностранцев временно отменены.
– Что? Почему?
– Там большая полицейская операция. – Она медлит, делает вдох и продолжает. – Ищут заключенного, сбежавшего из одного лагеря в области.
В эту секунду на всех мониторах вокруг появляется знакомое лицо. Внизу бегущая строка по-русски, следом – по-английски.
– Твою мать, – шепчу я и снова прислоняю телефон к уху. – Ивер? Ты тут?
– Да-да. Что-то случилось?
– Да, – стону я, опираясь спиной на колонну. – Свейн Борг сбежал.
Глава 57
Полет обратно в Норвегию проходит в тишине. Милла сидит у окна, уставившись в пустоту, а я пытаюсь держать свое чувство досады под контролем с помощью ее таблеток. В Гардермуэне после того, как мы получили багаж, ко мне подходит красивая молодая женщина. С холодной улыбкой она показывает на скамейку, где ждет молодой ухоженный мужчина, облаченный в такую же форму, как у нее.
– Добрый день, – говорит он, когда мы подходим к нему. – Вернулись из отпуска?
– Что?
– Вы были в отпуске? – повторяет он.
– Нет.
– А где вы были?
– В России, – отвечаю я.
– У вас есть с собой что-то, подлежащее декларированию?
– Декларированию?
– Мы можем заглянуть в ваш чемодан?
– Зачем?
Мужчина наклоняется, берет мой чемодан и кладет на стол. Расстегивает молнию.
– Это потому что я черный? – ехидно спрашиваю я, пока он роется в моей одежде.
Он улыбается и выкладывает мои вещи на стол.
– Вы надолго уезжали?
– Нет.
– Что это такое? – спрашивает он, найдя два блистера «Оксиконтина» и «Сомадрила», которые Милла дала мне в Москве.
– Таблетки.
– Откуда они у вас? – Он кладет их между моей одеждой и чемоданом. Потом он берет похожий на фаллос детектор и проводит им по моей одежде и по подкладке в чемодане.
– Мне дали, – отвечаю я, а мужчина отдает детектор женщине. Та относит его к аппарату и вставляет.
– Кто дал? – спрашивает он, когда женщина возвращается. Она слабо качает головой.
– Врач, – лгу я. Не знаю, есть ли у Миллы рецепт, и не хочу ставить моего нового поставщика таблеток в неловкое положение.
– Можно взглянуть на рецепт?
– Я не наркоман. Я болен.
– Я не говорил, что вы наркоман, – дружелюбно отвечает он. – И все-таки без действующего рецепта мы не можем…
– Торкильд? – слышу я голос Миллы за спиной.
– Послушайте, вы не можете просто взять и забрать жизненно важные препараты у человека! Что у вас тут за контора!
– Нет никаких причин…
– Никаких причин что? Возбуждаться? Раздувать? Что, черт возьми, вы хотите сказать? – Я чувствую, как в моем ноющем от боли теле сердце стучит все быстрее и учащается пульс. – Вы не можете забрать мои лекарства, понимаете? Я умру без них.
– Если вы нуждаетесь в лекарствах по рецепту, вам нужно просто пойти к своему терапевту и получить новый рецепт. Но мы не можем впустить в страну зарубежные препараты без действительного рецепта. Это…
