– Это не я сделал, – говорю я.
– Вот как, – отзывается он без любопытства. Открывает упаковку с бинтом и накладывает на рану повязку. Закончив, встает и кивает полицейским, словно хочет сказать: «Ну все. Он готов». И уходит.
Обезьянник в полицейском участке Майорстуа такой же, как и везде. Бетонный гроб, бесцветный и холодный, как и я внутри. Даже пахнет здесь тяготами и потом, отчего начинаешь думать обо всех превратностях жизни разом. Не знаю, зачем Анн Мари это сделала, планировала ли, или это был импульсивный поступок. Предполагалось ли это в качестве наказания, или она поняла, что в данный момент жизнь оказалась такой прекрасной или ужасной, какой никогда уже не будет. Просто бывают такие дни, и сложно удержаться на ногах, когда тебя сбивает ветер.
Я отмечаю, что злюсь на Анн Мари, лежа на нарах и уставившись в потолок гроба. Неправедная, эгоистичная ярость разливается по телу. Я злюсь, потому что она украла мой прием и снова нашла способ влезть мне в голову. В то место, куда имеем доступ только мы с Фрей. Так я лежу, перебирая свои чувства, пока кто-то не подходит и не отпирает дверь.
– Пошли, – говорит полицейский и жестом подзывает меня к себе.
– Куда мы идем?
За его спиной показывается еще один. Он молчит, только смотрит сквозь меня.
– Пошли, – повторяет первый.
Они сопровождают меня, шагая с обеих сторон, через коридор и в фойе.
– Нет, – останавливает меня один из них, когда я направляюсь наверх к кабинетам и комнатам для допроса. – Нам вниз.
– Вниз?
– В гараж. – Я останавливаюсь, собираясь развернуться, но меня аккуратно, но решительно подталкивают дальше. – Мы везем вас в Гренланд. Там кое-кто хочет с вами поговорить.
Я снова останавливаюсь. На этот раз им не удается подтолкнуть меня дальше. Я разворачиваюсь.
– Вы знаете, что он убьет меня?
Полицейские улыбаются, не очень-то убедительно, но с некоторым сопереживанием. Или потому, что они знают – я говорю правду, и им нравится эта мысль, или же им все равно, главное – доставить Гуннару Уре посылку, с которой он сорвет бумагу и будет терзать, пока гнев не отпустит его.
Глава 63
Когда мы подъезжаем к Гренланду, на улице уже темно. Гуннар ждет в дверях.
– Идем, – говорит он, жестом отпуская полицейских, и проводит меня наверх в свой кабинет, где указывает на стул. – Садись.
Гуннар сжимает зубы и прислоняется к стене.
– Ты с ней спал? – Глаза сузились, взгляд пристальный, словно он изо всех сил старается не взорваться раньше времени.
– Нет, – лгу я.
– Правда? – он делает вдох и складывает руки на груди.
– Гуннар, – начинаю я. – Я не знал, что она могла так…
– Заткнись, идиот. Это сделала не она.
– Как же не она. Она дала мне таблетки…
Я съеживаюсь, когда Гуннар подходит ко мне.
Он наклоняется над столом.
– Ты видел телефон? – спрашивает он.
– Что?
– Ее телефон, ты видел его?
– Какой телефон? – запинаюсь я. – Ты о чем?
– Она держала в руке телефон.
– Ч-ч-чего?
– Может быть, это поможет. – Гуннар открывает ноутбук и снова опирается о стену.
– Что это?
На экране главный вход в их дом. На лестнице стоит какой-то человек, а в дверях я едва различаю лицо Анн Мари. В левом верхнем углу я вижу электронные часы, которые показывают 16:23 предыдущего дня.
– Это ты. Когда пришел вчера. – Гуннар сжимает зубы. – Нажми на «воспроизведение».
Картинка поделена на две части, одна с той же камеры над входной дверью, вторая – сзади. На улице темно, время 02:16 той же ночью.
Спустя примерно тридцать секунд на краю экрана появляется темный силуэт человека. Он останавливается в нескольких метрах от заднего входа, затем подходит к двери и ощупывает ее. Подходит к ближайшему окну, прикладывает к стеклу ладони и заглядывает внутрь. И исчезает из кадра. Примерно через минуту он снова появляется в кадре, на этот раз у главного входа спереди дома.
Как парализованный, я смотрю на Гуннара и на экран, когда человек направляется к главному входу. Там он снова останавливается почти на целую минуту, прямо под камерой, так что его видно сверху вниз. Наконец он открывает входную дверь и проскальзывает внутрь.
Гуннар подходит к экрану и перематывает почти на 40 минут вперед, затем отходит обратно к стене.
– Следи, – предупреждает он.
Человек тут же выходит из дома. Дверь закрывается, он на секунду останавливается на ступеньках, затем убегает по гравиевой дорожке и исчезает из кадра.
– Н-но как? – наконец вырывается у меня.
– Как кто-то мог зайти в дом и убить женщину, лежавшую рядом с тобой, и сделать десятисантиметровый надрез на твой руке так, что ты даже этого не заметил?
Я обеими руками хватаюсь за лицо и вонзаю ногти в щеки с такой силой, что из глаз текут слезы.
– Это невозможно. – говорю я. – Так не бывает. Я думал, я думал, она…
– Сделала это сама?
– Почему ты не пришел домой! – кричу я. – Да что с тобой не так, Гуннар? Если бы ты просто пришел домой и вышвырнул меня, как сделал бы любой мужик, то… то…
– Не смей! – Гуннар поднимает руку и сжимает ее в кулак, она дрожит. – Не смей. Прикуси язык, Торкильд. Или я тебя убью. Слышишь меня?
Наконец его мышцы расслабляются. Словно все лицо опускается, он поворачивается ко мне спиной, лицом прислоняется к стене и с силой бьется лбом о штукатурку.
Я не смею подойти к нему. Только сижу на стуле не шелохнувшись и беспомощно смотрю, как он бьется головой и руками об стену. Вскоре удары становятся реже, он устал, и вот наконец он просто стоит ко мне спиной и царапает лицо о разбитую штукатурку, рыдая и хватая ртом воздух.
– Мы должны держаться вместе, – шепчет он в стену. – Пока не найдем этого подонка…
Его голова медленно качается из стороны в сторону.
– Она была сама не своя, Торкильд. Когда ты собрал вещи и уехал на Шпицберген. Я должен был держаться от нее подальше, она ведь как-никак бывшая жена коллеги, но это произошло. Поэтому мне было стыдно, и я позволял тебе слишком многое, когда ты вернулся… Я видел, что ты не в себе. Я знаю, чем ты занимался там, все эти допросы, разговоры с серийными убийцами, насильниками и остальным отребьем. Мне не следовало отправлять тебя в Ставангер. Наверное, я сделал это из эгоистических побуждений, чтобы держать тебя подальше от нас с Анн Мари и тех отношений, которые у нас получились. Но мы собирались пожениться летом. И перед тем как это случится, я хотел проверить, кто вы друг для друга. – Он снова прижимается лицом к стене, поглаживая крупными руками раздробленное покрытие стены.
