Жили здесь и другие люди, воевавшие и в Первой мировой, и в Гражданской, жили молодые две девушки, рижанки, чудом оказавшиеся в Сталинграде. И молдаванин здесь жил, Федя. Он ездил на заработки в Караганду, заработал деньжат на дом. Довольный, возвращался в родные края, а оказался в сталинградском подвале. Очень разные люди, сорок человек, жили здесь месяц: война уж в город вошла, гудела гулом тревожным над подвалом. Что делать, как жить дальше, можно ли выжить в подвале? Сколько придется здесь жить?
Подвал состоял из четырех помещений под четырьмя подъездами большого многоэтажного здания. Каждый отсек имел внешнюю дверь и двери между отсеками. С первых же дней обитания здесь люди занялись обустройством жилья и заготовкой продуктов и воды. Они еще не знали, сколько им придется так жить. Но они готовились серьезно: на месяцы! Пока действовал водопровод – запаслись водой. Увидели раненую корову на мостовой – прирезали ее, заготовили солонину. Натаскали ведрами пшеницу из сгоревшей мельницы. И так далее, как говорится. Вот чудо так чудо! Вот подход к делу бывалых, мудрых людей. А то: «нам „генерал Мороз“ помешал выиграть битвы под Москвой и Сталинградом!» Что это за лепет изнеженных дам?! Не умеете воевать в России – не суйте сюда носа. Здесь кроме мороза еще и люди есть, не сдающиеся, приученные Историей, самой жизнью побеждать всех врагов, в том числе и голод, и холод, и даже «подвальную жизнь».
Все, что можно было достать в доме, рядом с домом, для выживания в экстремальных условиях, эти люди принесли в подвал.
Начались бои в городе. Страшно стало жить. Но никто из «подвальных людей» не проявлял страх, не распространял его на других. Другим нужно помогать. Чтобы выжить всем. Однажды в подвале очутился лихой боец Яша Павлов. Его улыбка, смешливый говорок взбодрили людей. Они поверили, что совсем скоро немцев погонят на Запад, но Яша ушел, потянулись «подвальные дни», грустные, тревожные, а светлый день все не наступал. Лишь гул стрельбы и взрывов стоял над подвалом. В Яшу уже не верили, его уже не ждали. Но верили в Победу и жили.
В другой раз в подвал ввалился человек с человеком на спине. То был санитар из батальона, в котором служил Яков Павлов. Он не знал, что здесь люди живут, он от безысходности «нырнул» в подвал, человека спасти хотел. Он не знал, как будет спасать здесь раненого. Он под землю спустился, в темноту, не стреляющую, привык к темноте, разглядел силуэты людей и заученно вскинул автомат. Вскликнул отчаянно женский голос, как кричат обреченные люди, не то прощаясь с миром, не то на что-то надеясь, не то молясь-умоляя. И санитар понял – свои! – повезло ему и раненому.
«Подвальные люди» приняли санитара и раненого, а бои на земле, наверху, развернулись нешуточные. И не было никакой возможности санитару вырваться отсюда к своим. Западня, ловушка.
Через несколько дней одна из обитательниц подвала, рискнувшая выйти на землю, принесла страшную весть: немцы в соседнем подъезде, на первом этаже. А ну как фашисты спустятся в подвал? Обязательно спустятся. А здесь два солдата. Что делать? Спрятать нужно раненого и лечить его, лечить.
Над подвалом ухала война. Над подвалом светило солнце, и небо было над подвалом, хоть и обезображенное войной, но все же небо. Родное небо, родное солнце, родной воздух. А здесь лишь темнота, и неизвестность, и немцы, и… вера, вера в жизнь, в победу.
ПАВЛОВ В ДОМЕ
Командиру батальона Жукову доложили, что в дом на Пензенской, 61, вошли немцы. И тут только комбат понял, что совершил ошибку, вовремя не заняв «ничейный» дом. Он послал на разведку сержанта Павлова с тремя бойцами. К операции готовились тщательно. Немцы освоились в непривычной для себя «городской войне», зорко отслеживая движения противника. Нужно действовать наверняка.
Степное солнце опустилось за горизонт. И тут же степная ночь, трескучая, пахучая, ветреная – на воле и напряженная, пыльная, повизгивающая пулями, тяжело охающая взрывами – здесь, в искореженных застенках города, степная ночь взвилась звездами, и загрохотала артиллерийская канонада, и под ее неистовый шум группа Павлова отправилась на задание.
Разведчики рывками, от воронки к воронке, от одного разрушенного дома к другому, преодолели сложный «сталинградский марафон» (по прямой не больше километра!), добрались до цели, вошли в первый подъезд, осмотрели пару квартир. Никого. Зато все вверх дном.
Павлов подошел к двери подвала, слегка приоткрытой, и заглянул в щель. Странную картину увидел он: в центре большого подвального помещения за столом сидели смиренные люди (смиренные, но не смирившиеся!), они будто бы слушали что-то важное. Но Яков Павлов слышал только голоса детей. Дверь вяло скрипнула, люди всполошились, но разведчик быстро успокоил их:
– Здравствуйте, граждане!
Свой! Старый знакомый. Яша-автоматчик. Эх, поговорить бы по душам, как это принято у старых знакомых, да не до этого сейчас.
– Есть ли в доме немцы?
– Есть. В других подъездах. Много немцев.
Павлов командует своим:
– Вперед!
И вдруг слышит голоса вразнобой:
– Больше не уйдешь, Яша?
И так много было надежды в этих словах уставших от подвальной жизни людей, что сержант Павлов остановился и сказал:
– Фашистов турнем отсюда, вернемся, чайку попьем, поговорим.
И разведчики ушли во второй подъезд. Немцев они обнаружили в первой же квартире по чужой, ненавистной речи. Ну, уж тут не зевай, солдат, – дверь толчком нараспашку, две гранаты внутрь, мигом за стену, взрыв, скрежет мебели, стекла, пыль столбом, и вперед, в квартиру! И топот отчаянный, удаляющийся от дома. Павлов с людьми метнулся к окну, несколько коротких очередей: немцы падают.
Через час Павлов, обследовав дом, послал санитара Калинина с донесением капитану Жукову: «Дом занял». Немцы разозлились и открыли бешеный огонь. Дойдет ли Калинин?
Но думать и пить чай, и вести добрые беседы с подвальными людьми некогда. Фашисты, обозленные, пошли при свете удивленной луны в атаку. Четверо советских разведчиков отбили атаку. Немцев это разозлило еще больше. Атаки следовали одна за другой.
Вернулся ни с чем Калинин, не прошел. Уже светало. Немцам захотелось передохнуть.
Следующей ночью, 28 сентября, санитар Калинин прорвался-таки к своим, прибыл в штаб полка и выдохнул:
– Я из дома Павлова!
Командир полка, склонившийся над картой, переспросил:
– Это еще что за дом?
Санитар подробно рассказал полковнику Елину об истории дома 61 на Пензенской улице, и командир полка одобрительно покачал головой:
– Занял – пусть там и живет, и воюет.
И с этого момента на картах командиров появился «Дом Павлова».
«ДОМ ПАВЛОВА»
О том, как сражались и жили здесь люди, можно говорить долго и в восторженных тонах. Недаром на карте плененного командующего немецкой 6-й армией фельдмаршала Паулюса этот дом обозначался как крепость! А уж если бы немцы узнали, что им противостоит в доме-крепости не батальон, как им почему-то казалось, а небольшая группа бойцов, они бы от злости на стенку полезли бы!
