Подвиги
КАК НАЧИНАЛ ВОЕВАТЬ ВЕРШИГОРА
Петр Петрович Вершигора (1905–1963) служил в Красной армии в 1925–1927 годах, забыл о военной службе, занялся творчеством, в 1938 году закончил ВГИК, работал в Киевской киностудии режиссером. И вдруг – война, и все творческие планы – в корзину. Надо воевать.
Надо-то надо, да воевать он совсем не умел.
25 июня 1941 года его послали на крышу киностудии, где поставили телефон, и он внимательно следил за небом. В 9 часов утра появились немецкие самолеты. Они летели прямо на киностудию, на Петра Вершигору. Ониспугался, но сдержал в себе страх и позвонил по телефону: «Самолеты летят!» Он знал, что за киностудией, точно по курсу немецких бомбардировщиков, находится большой авиационный завод. Туда летели стервятники. Но когда они поравнялись с крышей киностудии, то есть с Петром Вершигорой, будущим генерал-майором, Героем Советского Союза, знаменитым партизанским командиром в соединениях Ковпака и великолепным организатором разведывательной работы, прекрасным разведчиком-аналитиком, будущий герой совсем перепугался. Он доложил «на командный пункт какие-то слова, вроде: погибаю, мол, но не сдаюсь, – и упал лицом вниз, ожидая смерти».
Человек, увидевший эту картину, сказал бы: «Никакой ты не командир! Даже не знаешь, что сброшенные над тобой снаряды упадут далеко от тебя! Не пойду в твою команду». И никто бы не пошел к «командиру».
Этот случай произошел 25 июня 1941 года.
Вскоре Вершигора оказался в Полтаве, где формировалась дивизия приписных. В конце июля состав с наспех сформированной дивизией подошел к станции Леплява, что на Левобережье Днепра. Командир полка узнал, что Петр Вершигора окончил ВГИК и киноакадемию, и назначил его почему-то интендантом полка. В книге «Люди с чистой совестью», написанной в 1946 году, прославленный командир-партизан с чувством юмора описывает, как он делил 688 селедок на 985 бойцов. Не разделил. «Никакой ты не интендант!»
Два дня служил на этой должности Вершигора. На третий день командир полка назначил его помощником командира взвода. А вскоре личный состав дивизии принимал присягу. Петр Вершигора так разволновался, что зачем-то на виду у подчиненных «механически взял под козырек, забыв, что в левой руке у меня винтовка и козырять в таком положении не полагается».
– Товарищ помкомвзвода! – с укоризной вздохнул политрук.
Мол, никакой ты не помкомвзвода, хотя и с высшим образованием. «В первые дни мне часто приходилось краснеть из-за всех этих штатских промахов».
А могло ли быть иначе со штатским человеком, оказавшимся в армии?
2 августа взвод занял оборону на окраине села Степановцы, бойцы выкопали окопчики, а немцы будто ждали этого часа: начался мощный артобстрел, первый в жизни Вершигоры, и потому – особенный. Помкомвзвода не выдержал адова спектакля и непроизвольно пополз к деревне. Зачем – непонятно. То был страх, безотчетный страх.
– А я на вас надеялся, – услышал испугавшийся Вершигора голос политрука из глубокого узкого окопа. – Вы же сознательный человек.
Немцы открыли минометный огонь по переднему краю противника. Вершигора очутился в какой-то канавке. Совсем он мирный человек был, приполневший. А ямка неглубокая. А мины грохали то тут, то там, и носились по полю осколки, и дрожало сердце.
Петр Петрович Вершигора (1905–1963)
Немцы пошли в атаку. И вдруг кто-то пронзительно крикнул:
– Командира убили!
Петр Вершигора, перепуганный насмерть, понял, что он теперь командир взвода (!), и тут же увидел перед собой верзилу-немца. Тот полз прямо на него, не замечал его и спокойно стрелял из автомата в спины бегущих красноармейцев. И в этот миг мирный человек Вершигора, словно по щучьему велению, превратился в человека военного. Что-то случилось с ним в тот первый бой. Он в одно мгновение потерял себя, мирного, вырвался из этого странного душевного состояния и вдруг увидел рядом убитого немца. Уже после войны П. П. Вершигора честно признается: «И сейчас я не уверен до конца, что это я его убил».
Но «перевоплощение» состоялось! Помкомвзвода подхватил автомат убитого, догнал взвод, грозно крикнул: «Слушай мою команду!» И солдаты, тоже ведь – мирные люди, остановились в нерешительности: «А командир ли это, а не погубит ли он всех нас?» Но голос Вершигоры был все увереннее, а команды все жестче.
Взвод залег, приостановил дружным огнем атаку немцев, Вершигора дал команду отойти на новый рубеж – отошли, залегли, приостановили атаку противника. Командир родился, солдат родился в том бою. Красноармейцы с минимальными потерями отошли к селу и заняли добротные окопы. Началась перестрелка. Она то затухала, то вспыхивала с яростной силой.
И вдруг Вершигора увидел на свекловичном поле пятерых красноармейцев. Подняв руки, они угрюмо шли в сторону врага. Пятеро русских шли в плен. Навстречу им поднялись два немца. Будто старые друзья, приближались они друг к другу. Бойцы Вершигоры переглянулись и посмотрели на командира. Тот скомандовал:
– Огонь!
И солдаты выполнили приказ. Длинной очередью из нескольких ручных пулеметов они убили и предателей, и немцев.
Так закончился первый бой будущего Героя Советского Союза П. П. Вершигоры, так завершилось его перевоплощение. Это случилось 3 августа.
После первой его «встречи» с немцами на крыше киевской киностудии прошло 39 дней.
А еще через несколько дней он уже командовал ротой, а еще через несколько дней – батальоном. За неполных два месяца он прошел путь (боевой!) от «неумехи» в военном деле до уважаемого солдатами комбата.
«МИХАИЛ КУЗЬМИЧ»
В 1941 году Миша Семенистый стал старшим в семье. Мать ему так и сказала: «На тебя, сын, вся надежда, ты теперь наша опора». Жили они в одном из сел Путивльского района. Отец умер еще до войны, оставив вдову с детьми мал мала меньше, а дядю, помогавшего им, повесили немцы. Коммунистом дядя был – коммунистов нацисты вешали или расстреливали. Четырнадцать лет исполнилось Михаилу Семенистому, старшему мужчине в семье. А старший мужчина в роду со времен Рюриковичей, а то и раньше, считался главой и опорой семьи. Накопила мать денег да купила Мише сапоги.
Из босоного паренька превратился Миша в видного парубка. Сверстники завидовали ему.
Однажды отряд Ковпака проходил мимо села. Кони, повозки, гордые лица, рыхлая пыль неспешная, любопытные глаза в окнах светятся радостью и надеждой. Ковпак, мудрый человек, в подобных случаях устраивал нечто вроде смотрин. Смотрите, люди добрые, граждане советские, – вот мы идем, партизаны, по родной нашей земле. Не боимся никого, бьем фашистов. И вы не бойтесь никого.
Миша заворожено смотрел на партизан. Мать не чуяла беды, колготясь у печки. И вдруг нахмурилась она. Сын подошел к ней и уверенно сказал: «Я в партизаны хочу». Вот беда так беда на женскую голову! Мать и так и сяк уговаривала сына: «Мы ж без тебя с голоду помрем». Сжалился сын над матерью да над братиком, сестренками, посмотрел важно на сапоги, сел на скамью, по-мужски подбоченясь. Буду семью, мол, поднимать, от голодной смерти спасать. Стоящее это дело для настоящих мужчин.
